Чтение 51–й страницы книги ~Милый друг~

ликнул он, но вдруг осекся и, слегка смущенный, стал извиняться: - Прос-
тите, что я вас так назвал: я очень взволнован всем происшедшим. К тому
же от жены и дочерей я только и слышу: "Милый друг, Милый друг", - поне-
воле привыкнешь. Вы на меня не сердитесь?

- Нисколько, - со смехом ответил Жорж. - Это прозвище не обидное.

- Отлично, стало быть, я тоже буду вас называть Милым другом, - про-
должал старик Вальтер. - Итак, мы стоим перед лицом важных событий...
Вотум недоверия министерству принят большинством трехсот десяти голосов
против ста двух. Парламентские каникулы отложены, отложены на неопреде-
ленное время, а сегодня уже двадцать восьмое июля. Испания злится на нас
за Марокко, - потому-то и слетел Дюран де Лен со своими приспешниками.
Заварилась каша. Сформировать новый кабинет поручено Маро. Портфель во-
енного министра он предложил генералу Бутену д'Акру, портфель министра
иностранных дел - нашему другу Ларош-Матье. Себе он оставляет минис-
терство внутренних дел и пост председателя совета министров. Наша газета
становится официозной. В передовой статье я в общих чертах излагаю наши
принципы и указываю путь новым министрам. Разумеется, - добавил он с
добродушной усмешкой, - тот путь, по которому они сами намерены идти. Но
мне нужно чтонибудь интересное по вопросу о Марокко, что-нибудь этакое
злободневное, эффектное, сенсационное. Как вы насчет этого?

- Я вас понял, - подумав, ответил Дю Руа. - Наши колонии в Африке -
это Алжир посредине, Тунис справа и Марокко слева; так вот я вам дам
статью, в которой постараюсь осветить политическую обстановку в этих на-
ших владениях, изложить историю племен, населяющих эту обширную террито-
рию, и описать поход к марокканской границе, вплоть до огромного оазиса
Фигиг, где еще не ступала нога европейца, а ведь он-то и явился причиной
нынешнего конфликта. Это вам подходит?

- Как нельзя лучше! - воскликнул старик Вальтер. - Ну, а заглавие?

- "От Туниса до Танжера".

- Превосходно.

Дю Руа пошел искать в комплекте "Французской жизни" свою первую
статью "Воспоминания африканского стрелка", - ей только надо было дать
другое название, кое-что изменить и подправить, а так она вся целиком
могла сослужить службу, ибо в ней говорилось и о колониальной политике,
и о населении Алжира, и о походе в провинцию Оран.

В три четверти часа статейка была переделана, подштопана, приведена в
надлежащий вид, подновлена и сдобрена похвалами по адресу нового кабине-
та.

- Чудесно, чудесно, чудесно, - прочитав статью, заметил издатель. -
Вы золото. Очень вам благодарен.

К обеду Дю Руа, в восторге от проведенного дня, вернулся домой; неу-
дача в церкви Трините его не смущала: он чувствовал, что выиграл партию.

Мадлена ждала его с нетерпением. Когда он вошел, первыми ее словами
были:

- Тебе известно, что Ларош - министр иностранных дел?

- Да, в связи с этим я уже дал статью об Алжире.

- Какую статью?

- Ты ее знаешь, - первую, которую мы писали вместе: "Воспоминания аф-
риканского стрелка"; я ее просмотрел и выправил так, как того, требуют
обстоятельства.

Мадлена улыбнулась.

- Да, это именно то, что сейчас нужно, - заметила она и, помолчав,
прибавила: - Я думаю о продолжении, которое ты должен был написать и ко-
торое ты тогда... бросил. Теперь нам есть смысл за него взяться. Из это-
го может выйти несколько отличных статей, подходящих к данному моменту.

- Прекрасно, - сказал он и сел за стол, - Теперь нам уж никто не по-
мешает, - ведь рогоносец Форестье на том свете.

Это ее задело.

- Твоя шутка более чем неуместна, и я прошу тебя положить этому ко-
нец, - сухо проговорила она, - Ты злоупотребляешь моим терпением.

- Он собирался пустить ей шпильку, но в это время ему подали телег-
рамму, содержавшую всего одну фразу без подписи: "Я совсем потеряла го-
лову, простите меня и приходите завтра в четыре часа в парк Монсо".

Он понял, и сердце у него запрыгало от радости.

- Больше не буду, моя дорогая. Это глупо. Сознаюсь, - пряча в карман
голубую бумажку, сказал он.

И принялся за суп.

За едой он повторял про себя эти слова: "Я совсем потеряла голову,
простите меня и приходите завтра в четыре часа в парк Монсо". Итак, она
сдается. Ведь это означает: "Я в вашей власти, делайте со мной, что хо-
тите, где хотите и когда хотите".

Он засмеялся.

- Что ты? - спросила Мадлена.

- Так, ничего. Я встретил одного священника, и мне сейчас вспомнилась
его толстая морда.

На другой день Дю Руа явился на свидание ровно в четыре. Все скамейки
в парке Монсо были заняты изнемогавшими от жары буржуа и беспечными
няньками, которые, по-видимому, не обращали ни малейшего внимания на де-
тей, барахтавшихся в песке на дорожках.

Госпожу Вальтер он нашел среди искусственных руин, возле источника. С
испуганным и несчастным видом она ходила вокруг небольшой колоннады.

- Как здесь много, народу! - сказала она, прежде чем Дю Руа успел
поздороваться с ней.

Он обрадовался предлогу:

- Да, это верно. Хотите куда-нибудь еще?

- Но куда?

- Это безразлично, можно взять карету. Вы спустите штору и сразу по-
чувствуете себя в полной безопасности.

- Да, так будет лучше. Здесь я умираю от страха.

- В таком случае ждите меня у выхода на внешний бульвар. Через пять
минут я подъеду в экипаже.

И он помчался бегом.

Как только они остались вдвоем в экипаже, г-жа Вальтер тщательно за-
весила со своей стороны окошко.

- Что вы сказали извозчику? - спросила она.

- Не беспокойтесь, он знает, куда ехать, - ответил Жорж.

Он велел извозчику везти их на Константинопольскую.

- Вы себе не представляете, как я страдаю из-за вас, как я измучена,
как я истерзана, - продолжала она, - Вчера, в церкви, я была с вами су-
рова, но я хотела во что бы то ни стало бежать от вас. Я так боюсь ос-
таться с вами наедине! Вы меня простили?

Он сжимал ее руки.

- Конечно, конечно. Чего бы я вам не простил, - ведь я так люблю вас!

Она смотрела на негр умоляющими глазами.

- Послушайте, вы должны обещать мне, что вы меня не тронете... и
не... и не... иначе мы видимся в последний раз.

Сперва он ничего не ответил ей, но в усах у него пряталась тонкая
улыбка, которая так волновала женщин.

- Я ваш покорный раб, - наконец прошептал он.

Тогда г-жа Вальтер начала рассказывать, как она, узнав, что он женит-
ся на Мадлене Форестье, - впервые почувствовала, что любит его. Она при-
поминала подробности, даты, делилась с ним своими переживаниями.

Вдруг она замолчала. Карета остановилась. Дю Руа отворил дверцу.

- Где мы? - спросила она.

- Выходите из экипажа - и прямо в этот дом, - ответил Дю Руа. - Здесь
нам будет спокойнее.

- Но где мы?

- У меня. Это моя холостяцкая квартира... я ее опять снял... на нес-
колько дней... чтобы иметь уголок, где бы мы могли видеться.

Госпожа Вальтер вцепилась в подушку.

- Нет, нет, я не хочу! Я не хочу! - лепетала она в ужасе от предстоя-
щего свидания наедине.

- Клянусь, что я вас не трону, - решительно проговорил он. - Идемте.
Видите - на нас смотрят, вокруг уже собирается народ. Скорей... ско-
рей... выходите. Клянусь, что я вас не трону, - еще раз повторил он.

На них с любопытством поглядывал содержатель винного погребка, стояв-
ший у дверей своего заведения. Ей стало страшно, и она вбежала в
подъезд.

Она начала было подниматься по лестнице, но Дю Руа удержал ее за ру-
ку.

- Это здесь, внизу, - сказал он и втолкнул ее в свою квартиру.

Заперев за собой дверь, он бросился на нее, как хищный зверь на добы-
чу.

Она отбивалась, боролась, шептала: "Боже мой!.. Боже мой!.."

А он страстно целовал ее шею, глаза, губы, так что она не успевала
уклоняться от его бурных ласк: отталкивая его, пытаясь избежать его по-
целуев, она невольно прикасалась к нему губами.

Вдруг она перестала сопротивляться и, обессилевшая, покорная, позво-
лила ему раздеть себя. Опытными, как у горничной, руками проворно и лов-
ко начал он снимать одну за другой принадлежности ее Туалета.

Она выхватила у него корсаж и спрятала в нем лицо, - теперь она, вся
белая, стояла среди упавшей к ее ногам одежды.

Оставив на ней только ботинки, он понес ее к кровати. И тут она чуть
слышно прошептала ему на ухо:

- Клянусь вам... клянусь вам... что у меня никогда не было любовника.

Так молодые девушки говорят о себе: "Клянусь вам, что я невинна".

"Вот уж это мне совершенно все равно", - подумал Жорж.