него несколько червонцев. Все сыплют, и в одно мгновение
собралось 250 рублей; на то же блюдо ставят стакан пуншу и все
сие подносят в дар израненному воину, который, не веря глазам
своим и не зная, что говорить от восхищения, молится только богу
и кричит: "Ура!"
Через два дня Вильна будет освещена. Начнутся пиры и мы спешим и
празднества; но война еще не кончена - и мы спешим далее. Прощай
в Вильне!
Вырвавшись из Вильны, наполненной шумом многолюдства, стуком
карет, толпами движущегося народа, радости русских, смущением
поляков - о взятии Парижа, - мы поехали в Варшаву. Добрые
приятели проводили нас далеко за заставу.
От Вильны до Лиды дорога лесиста; далее поля и много воды.
Рощицы, перелески, деревни и господские домики я дома составляют
прекрасные картины. Дорога песчана, земля камениста; климат
прелестный: здесь уже сеют!.. Соловья поют полным свистом. Небо
ясно, воздух чист. Природа, как пробужденная от сна красавица,
сама, кажется, любуется собою! Как сладко, как утешительно
действуют на душу красоты природы! Если буря зашумит в сердце
твоем, выдь в поле в тихий весенний вечер: где денется грусть!..
Возвратишься домой с какою-то неизъяснимо-сладостною
задумчивостию, мечтая о погасающей заре и восходящем месяце. Как
милостив бог! Он всем равно позволяет любоваться картинами своего
неба и утешаться прелестями весны.
Гродно гораздо меньше и малолюднее Вильны; но зато окрестности ее
несравненно красивее. В Вильне на одной улице увидишь больше
народа, нежели в целой Гродно.
Нас перевезли через Неман; он быстр, светл и величественен. Давно
ли был он пограничною рекою? Теперь русские раздвинули границы до
Вислы и за Вислу; а славу свою расширили по всей земле.
Сколь удивительных, сколь неслыханных происшествий был ты
свидетелем, величественный Неман! Пространно и шумно течение твое
теперь; а придут, придут времена, когда сольются лета в столетия
и века утекут в вечность, что и ты, река великая, сделаешься
малым ручейком и, может быть, исчезнешь в глубоких песках! Но не
исчезнет слава моего Отечества, слава Александра I! Не исчезнет,
если История успеет передать ее векам и народам. Проснитесь,
Тацит, Фукидид и Миллер! Ваш ум, ваше сердце и ваше перо
необходимы для описания чудеснейших подвигов наших времен!
Все пространство к Гродне и Белостоку полисто; деревеньки
маленькие, земля песчано-камениста, но плодоносна. В ином месте
не бывает столько колосьев на нивах, сколько здесь малых и
больших камней. Трудолюбие немецкое прибрало бы их к месту: да у
него, право, много рук, а тут их мало!.. Речки здешние быстры, и
берега их высоки.
Мы проехали Белостокскую область. Область прелестная, но почти
пустая! Природа отменно живописна; красивые холмы, быстрые речки,
обширные долины, деревеньки и рощицы, быстро мелькая в глазах
скачущего на почтовых, составляют цепь прекрасных сельских видов.
Здешние леса - рощи, а рощи - сады. На мшистых развалинах древних
лесов цветут и зеленеют новые стройные рощицы. В одном месте
видишь семью молодых березок, собранную вокруг старого дуба, их
прадеда. В другом - кущи яблонь и вишен среди истлевающих пней.
Везде просеки и просади; по сторонам зеленеют еловые рощи. Здесь,
как видно по множеству огромных утлых пней, были некогда дремучие
леса; века, секира и огонь истребили их. Здесь все восстает из
разрушения и пепла в новом и лучшем виде. Но не ищите тут ни
замков, ни господских домов, ни великолепных храмов и зданий.
Здесь люди, кажется, только что приготовились было жить; ад
дохнул войною - и все опустело! Местечек, однако ж, довольно.
Прелестнейший городок, погруженный в густоту зеленых рощей.
Кажется, что какая-нибудь волшебница взяла его из средины
Германии и перенесла сюда. Дома одни других красивее. Липовая
улица отличается от прочих; но теперь город, как мы его видели,
можно назвать только прекрасною гробницею. Из каждого окна
выглядывают бледные лица; смерть и болезни, кажется, перебегают
из дома в дом. Большая часть домов превращены в военные больницы.
Здесь есть огромный замок с прекрасными садами.
В Тихочине переехали мы угрюмую Нареву, которая здесь в
пространном разливе топит окрестности. Длинное протяжение лесов,
обширные воды и красный месяц, утопающий в пасмурно-синих волнах
- все это вместе составляло ночную, Оссияновскую картину. Места
сии не богаты ни жителями, ни населением; но они богаты
воспоминаниями. Мы проехали Остроленко и с почтением остановились
на том поле, где сражался сын величайшего из героев с мужеством,
достойным отца. Я говорю о покойном молодом Суворове, отличившем
себя в битве при Остроленко в 1807 году. В Тихочине в первый раз
заплатили мы прогоны серебром; это значит, что мы въехали в
герцогство Варшавское. Теперь уже везде плата одинаково для
путешественников тяжела. В России несравненно и скорее и сходнее
ездить на почтовых!
Вот и Пултуск! где кажется в первый еще раз в жизни своей разбит
был Наполеон. Генерал Беннигсен первый имел славу задеть его за
сердце русским штыком. Проезжая мимо, я окинул взглядом поле
сражения. Левое крыло наше (думаю) опиралось на Нареву, по берегу
которой извивается и дорога; правое крыло терялось в лесах. Пред
лицом войск чистое поле - разгул для конницы, слава для Кожина!
Отсюда повели войну вправо, по дороге в Северную Пруссию, до
самого Кенигсберга.
Вот маленькое местечко Сиротск при слиянии больших рек Буга и
Наревы. "Отчего так быстро катишь ты волны свои, широкая Нарева!
Зачем ломаешь леса и раздираешь горы, пролагая сквозь все
препятствия путь свой? Далеко слышен шум твоего нетерпения, к
кому стремишься так? Там величественный Буг, сей светлый сын
полей Волынских, спокойно протекая, ожидает в объятия к себе
кипящую Нареву, невесту свою. Здесь (у Сиротска) слились они,
смешались волны, зашумели и потекли по холмам и долинам, не зная
берегов. Но не долго потекут они вместе! Уже Висла, река древняя,
открывает хлябь свою и готова поглотить неразлучных под гремящими
стенами нового Модлина!" - Так скажет, проезжая, Стихотворец,
придающий всему чувства и жизнь! Воин, смотря на скорую, по
слиянии, кончину двух рек, скажет про себя: так два друга-витязя,
расставшиеся с юных лет, после многих превратностей в жизни
встречаются на поле битв, заключают друг друга в объятия,
меняются оружием, стремятся к славе - и вместе падают в могилу!
"Здесь, - скажет в описаниях своих Историк, - при слиянии Наревы
с Бугом, Наполеон вздумал сделать огромные укрепления. Тысячи
польских рук и миллионы злотых употреблены для этой работы.
Наконец возникли высокие валы; показались, погрозили - и
рассыпались!.." "Это дело очень сбыточное, - прибавит
внимательный путешественник, - ибо тут нет другой земли, кроме
песка; а песчаные валы не долго стоят!"
Друг мой! падение сих валов не предвещало ли, что и
скоропоспешная слава основателя их рассыплется так же, как они?..
Впрочем, твердое положение Сиротска защищает Варшаву с лица от
Праги, а Модлин надежно оберегает ее с левой стороны. Реки,
текущие в Вислу, широки; пространства, орошаемые ими, лесисты и
болотисты: сколько природных оборон имеет Польша! сколько
способов для оборонительной войны и сколько выгод для торговли!
Сия последняя оживает, несмотря на горящую в пожаре Европу. Плоты
и барки плывут по течению. Белокрылые суда летают по разливам
вод. Торговля придает какой-то вид жизни сим безмолвным
наводнениям и лесам.
Переплывя Вислу, также широко распахнувшую воды свои за берега,
мы очутились опять в Варшаве. Здесь, посла всех превратностей с
1812 года, после всех неисчислимых трудов и опасностей, увиделись
Круз Андрей
Скальци Джон
Пехов Алексей
Березин Федор
Журавлев Владимир
Перумов Ник