Чтение 51–й страницы книги ~Поиски вымышленного царства~

У власти оказалась придворная камарилья, во главе которой стояла
Фатима-ханум, пленная персиянка, наперсница ханши. Интриги и произвол
достигли своего расцвета. Чинкай должен был, спасая свою жизнь, укрыться
под защиту царевича Кудэна, внука Угедея; Махмуд Ялвач бежал, обманув
стражу, а нойон-темник Керегез был арестован и казнен по наветам Фатимы.
Правление Туракины породило еще большее недовольство, чем управление Елюя
Чуцая.

Военная же партия, которая в 30-е годы казалась такой сплоченной, отнюдь не
оказалась такой в 40-е. Она разбилась на две группы, соперничество которых
помогло Туракине сохранить власть до августа 1246 г., когда на престол был
избран Гуюк.

Монгольская армия состояла из двух неравных по численности разделов. Ядро
ее составляли ветераны, примкнувшие к Чингисхану добровольно и одержавшие
первые победы над тайджиутами, татарами, кераитами и найманами.
Первоначально их было всего 13 тыс. человек, и если это число увеличилось
за счет добровольцев, то очень ненамного. Основная масса войска состояла из
побежденных кочевников, которым Чингисхан позволил служить его престолу.
Однако они имели ограничения в повышениях по службе: тысячниками были
только монголы и онгуты, добровольно примкнувшие к Чингисхану. Общее число
армии в 1206 г. составляло 110 тыс. человек, и ясно, что ветераны были в
меньшинстве, хотя и занимали командные посты. Во время царствования Угедея
войско пополнялось за счет покоренных тюрок, чжурчжэней, тангутов и даже
китайцев. Ясно, что процент монголов, даже при учете естественного
прироста, еще более снизился. Таким образом, получилось, что победившие
монголы в созданной ими державе оказались в меньшинстве, а реальной силой
стали побежденные и покоренные народы. Правители, желавшие твердо сидеть на
престоле, должны были все больше и больше считаться с последними.

Монгольские ветераны ориентировались на брата Чингисхана, Темуге-отчигина,
который в 1242 г. сделал неудачную попытку захватить престол. Тем самым
обнаружилось, что партия ветеранов находилась в оппозиции к линии Угедея и,
значит, к его сыну Гуюку. Все замешанные в заговоре были казнены.

Вторая партия, состоявшая из низшего офицерства кераитского, найманского и
кара-китайского происхождения, группировалась вокруг вдовы Толуя,
Соркактанибэги, и ее детей. Идеологией этой партии было несторианство, ибо
в XIII в. исповедание веры и политическое направление в какой-то мере
соответствовали друг другу.

Каждый хан великолепно понимал, что без сочувствия и преданности своих
воинов он - ничто и, хуже того, жертва своих соперников. А воины были
отнюдь не пешки. Каждый из них связан с какими-нибудь общественными
группами и религиозными общинами, а те в свою очередь диктовали через
рядовых воинов свою волю нойонам, которые давали советы царевичам. И эти
советы были столь весомы, что с ними нельзя было не считаться. Иными
остовами, хан зависел от воинов не меньше, чем воины от хана, а за спиной у
тех и других стояли купцы и священники разных исповеданий, а также
чиновники, шаманы, старейшины племен и князья покоренных земель, уцелевшие
при завоевании. И у всех висели на боку сабли. Это была реальная сила,
которая избирала ханом царевича-чингисида пожизненно, но продолжительность
жизни определялась не возрастом или здоровьем, а популярностью в войске и
числом преданных людей. Как известно, нередко преданность покупается, и
цена на нее колеблется в зависимости от напряженности ситуации.

Положение обоих соперников - Гуюка и Бату - оказалось крайне острым. Бату
имел только 4 тыс. верных монгольских воинов, которых было явно
недостаточно, чтобы силой удерживать в покорности Восточную Европу с
шестимиллионным населением. Надеяться на помощь из метрополии он не мог,
так как Гуюк искал только его гибели.

Гуюк встал во главе стотысячного войска, которое по большей части состояло
из несториан, предпочитавших ему детей Толуя. Гуюк пытался добиться
популярности, бесплатно распределяя среди воинов шелковые ткани (расход
покрывался за счет налогов с оседлого населения). Он старался опереться на
православную церковь и русских князей, располагавших большими людскими и
денежными ресурсами. К несчастью для Гуюка, великий князь Ярослав,
приехавший в ставку хана для переговоров, был отравлен Туракиной по доносу
одного из бояр из свиты князя. Тогда сыновья погибшего, Александр Невский и
Андрей, отошли от Гуюка и так активно поддержали Бату, что тот в 1248 г.
имел уже возможность выступить с походом на восток против великого хана.
Гуюк двинулся ему навстречу, но по дороге умер при невыясненных
обстоятельствах [є85].

Снова наступило междуцарствие. Регентство получила вдова Гуюка,
Огуль-Гаймыш, женщина слабая и невежественная. На курилтае 1251 г.
большинство получили Бату и его друг Мункэ, сын Толуя, Последний был избран
великим ханом, а Бату был признан "старейшим в роде". Сторонники Гуюка были
казнены.

Русская помощь, благодаря которой Бату вышел из борьбы победителем, была
продиктована глубоким политическим расчетом. С начала XIII в. католическая
Европа начала крестовый поход против православных: греков и русских. В 1204
г. Константинополь был взят крестоносцами, основавшими на месте
Византийской - Латинскую империю. Латыши и эсты покорены и обращены в
крепостных. Та же участь ожидала Русь, но Александр Невский разбил
крестоносцев в 1240 г. на Неве и в 1242 г. на Чудском озере и этим
остановил первый натиск. Однако война продолжалась, и союзники Александру
Невскому были нужны. Поэтому он побратался с сыном Бату, Сартаком, и
получил монгольские войска для борьбы с немцами. Союз не был разорван и
после смерти Александра Невского. В 1269 г. немцы, узнав о появлении в
Новгороде монгольского отряда, запросили мира "зело бо бояхуся и имени
татарского". Русская земля была спасена от крестоносного нашествия [є86].

За период внутренней борьбы положение на границах монгольской империи
обострилось. Бату очистил Польшу, Венгрию и Болгарию, оставив за собой
только Русь и половецкие степи. Однако он жаловал грамоты и ярлыки
"султанам Рума, Сирии и других стран" [є87] на Ближнем Востоке, где начали
привыкать к мысли о приоритете Золотой Орды над местным военачальником
Байджу-нойоном.

Бату умер в 1256 г., великий хан Мункэ утвердил его наследником Сартака,
который немедленно поссорился со своим дядей Берке, заявив ему: "Ты
мусульманин, я же держусь веры христианской; видеть лицо мусульманское для
меня несчастье" [є88]. Царевич не ошибался: через несколько дней после
своего опрометчивого заявления он был отравлен. Ханский престол перешел к
его малолетнему сыну, Улакчи, за которого правила его бабушка,
Баракчин-хатун, вдова Бату. Однако Улакчи скончался столь же быстро, как и
его отец, а Баракчин, пытавшаяся в 1257 г. уехать в Иран, была схвачена и
казнена. Ханом стал мусульманин Берке, учинивший резню несториан в
Самарканде. Но он не изменил политику в отношении Александра Невского и
русских земель. Наоборот, когда на Русь явились чиновники великого хана,
чтобы, переписав население, обложить его налогом, Берке позволил русскому
князю организовать убийство этих чиновников, после чего прекратил отсылать
деньги, собираемые на Руси [є89], в Монголию. Это означало, что фактический
разрыв Золотой Орды с метрополией произошел, а хан, сидевший в Сарае,
оказался в зависимости от своих подданных: русских, болгарских и
половецких. Таким образом, возник симбиоз [є90] пришельцев и аборигенов,
эпоха продуктивного сосуществования, продолжавшаяся до XIV в. За это время
Русь успела окрепнуть и усилиться, потому что Золотая Орда стала заслоном
Руси с востока.

Обе проблемы, западная и восточная, были решены Александром Невским и,
по-видимому, большинством современников одобрены, что выразилось в
канонизации памяти князя, нашедшего выход из положения, казавшегося
безвыходным.

ЖЕСТОКАЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Когда Европа испытала на своих лучших войсках остроту монгольских сабель,
то интерес к проблеме царства пресвитера Иоанна весьма возрос [*108].
Разобраться в нюансах восточной политики оказалось жизненно необходимо.
Значит, нужно было получить достоверную информацию, и тогда начались
путешествия в восточные страны, познавательные задачи которых подкреплялись
чисто практическими интересами. На Восток ездили греки из Никеи, армяне из
Киликии, русские из Владимира и Галича, итальянские купцы из Венеции и
Генуи, рыцари из Франции, Англии и Палестины, но наиболее содержательную
информацию доставили монахи: посланный папским престолом Плано Карпини и
придворный Людовика Святого Гильом Рубрук. Их отчеты открыли западным
европейцам глаза на жестокую действительность [є91].

Плано Карпини совершил свое путешествие за два года, с 16 апреля 1245 г. до
осени 1247 г. Сначала он прибыл в ставку Бату, но тот не принял папского
послания и отправил Плано Карпини в Каракорум, где тот оказался свидетелем
возведения на престол Гуюка. Прожив в ставке Гуюка четыре месяца, Плано
Карпини вернулся сначала в Киев, а потом в Лион, где и вручил папе
Иннокентию IV ответ Гуюка и собственный отчет.

Рубрук застал уже совсем другую эпоху. Выехав из Константинополя в мае 1253