ни решимости. Бакланов достал из кармана папиросную бумагу, отделил два
листочка и заклеил ими оба стекла мичманских очков.
схвачен за ногу, и над ним раздался пугающий возглас:
шальной. Что должно было представиться в его воображении, встревоженном
страшным словом, да еще после крепкого сна? Он ничего не видел перед
глазами, кроме серой пелены, похожей на дым. Воробейчик, шарахаясь в своей
каюте и не находя выхода, завизжал:
весь дрожал и таращил непонимающие глаза. Потом, захлебываясь от ярости,
закричал:
стоишь? Бегом, марш!
несколько пощечин.
лезет. А очки свои для чего-то папиросной бумажкой заклеил.
и старался не смотреть на команду, чувствуя в каждой паре глаз насмешку над
собою.
Мне казалось, что аннамские, берега с горными хребтами и высоченными
вершинами сплошным изогнутым фронтом наступали на море. Но море стойко
боролось за пространство и старалось прорвать этот фронт. Оно, вгрызаясь в
каменный берег, проникло двойным проливом в материк, а потом постепенно
начало раздвигать горы и скалы в стороны. Прошли тысячелетия, и в суше
образовался просторный бассейн с несколькими небольшими заливами.
с первым узким горлом, способным, впрочем, пропустить самые
океанские корабли. Моряки, побывавшие на Дальнем Востоке, утверждали, что
Камранг с двумя своими бухтами напоминает Порт-Артур.
отлогая равнина и заканчивалась низменностями, поросшими кустарником.
великана. Леса, несмотря на солнечный зной, не отличались тропической
пышностью, - зелень их пряталась в ущельях среди сырых и бесплодных скал.
поселиться в семи-восьми хижинах около самой воды, под сенью кокосовых
пальм, у подошвы горной громадины. На противоположной стороне
приютилась небольшая французская колония с почтой и телеграфом.
скрылись транспорты и вспомогательные крейсеры.
море на два пролива; меньший из них, чтобы не
неприятельские миноносцы, заградили боном и" бревен и железных ботов, а
второй постоянно охраняли миноносцы и минные катеры. Несколько крейсеров по
очереди несли дозорную службу. Для этого каждый из них выходил в море и
крейсировал милях в десяти от Камранга. Словом, были приняты строжайшие меры
охраны эскадры.
вошли в бухту Камранг, а боевые суда остались в море до следующего утра.
распоряжению командующего должны были провести ночь на морском просторе.
застопорили машины. Зыбилось море, отражая расплескавшийся блеск молодой
луны. Эскадра держала огни, соответствующие застопоренным машинам. Хоть и
слабо дул ветер, но вместе с течением он постепенно развертывал корабли в
разные стороны, нарушая всякое подобие строя. Некоторые суда время от
времени давали небольшой ход, чтобы отыскать свое место и лезли друг на
друга, угрожая столкновением. Недозревшая луна, спускаясь, застряла на
несколько минут в снастях "Суворова", а потом, освободившись от пут,
скрылась за горизонтом. Тьма усилилась, море почернело. Под конец ночи в
отряде броненосцев вместо восьми судов оказалось девять. На мостике у нас
старший штурман Саткевич первый обратил на это внимание. Лейтенант Гирс
заворчал:
прожектором осветил неизвестное судно. Сейчас же на него направили лучи и
другие броненосцы. И только теперь увидели, что эта был пароход без флага,
неизвестной национальности. Он начал было удаляться, но за ним бросились
наши гончие - миноносцы. Они признали в нем обыкновенный немецкий грузовик,
но так как он был порожний, то с миром отпустили его.
судно. Более беспечной эскадры, мне кажется, не найти во всем мире. Ну и
хаос царит у нас!
мог бы потопить любой наш броненосец.
Камранг, вопреки ожиданиям многих, затянулась. Предполагали, что здесь мы
только перегрузим уголь с четырех немецких транспортов, прибывших из
Диего-Суарец, и пойдем дальше. Но морское
Рожественский сносился по телеграфу через Сайгон, имело какие-то свои
соображения.
контр-адмирала Небогатова.
вспомогательных стволов. Раза два выходили в море для определения девиации и
маневрирования.
Рожественский решил, что где-то близко находятся японцы. Предполагая, что
эскадру могут атаковать неприятельские подводные лодки, он предписал усилить
наблюдение за водой во все стороны от судна; для этого специально были
назначены лучшие сигнальщики.
причащались. Многие сейчас же рассказывали на баке, о чем их спрашивал на
исповеди отец Паисий. Оказалось, что в числе других вопросов были и такие:
знаешь ли на судне политиков, которые идут против царя?" Матросы возмущались
священником, говоря:
что-нибудь. Богу, что ли, все это нужно? Сами же попы говорят, что он
всеведущий и всезнающий. На что же ему сдалась наша исповедь?
разгрузились. Вспомогательные крейсеры проводили их до Сайгона и опять
вернулись в бухту. Эскадра облегчилась от лишней обузы. Прибыл белый "Орел",
привез свежую провизию, которую сейчас же разбросали по судам.
покрылся болячками и коростой. На нем были доставлены для эскадры быки,
свиньи, куры, утки и разные продукты. Когда к нему пристали со всех сторон
баркасы и начали разгружать его, то получилась исключительная картина.
все, что попадалось под руки, не считаясь с учетом товара. Это было похоже
на морское пиратство. Офицеры сначала поощряли свою команду, но потом им
пришлось раскаиваться в этом. Работая в трюмах, матросы добрались до
спиртных напитков и начали разбивать ящики с шампанским. Тут же отбивали
горлышки от бутылок и выпивали.
минутой число пьяных увеличивалось. Некоторые ползли на четвереньках или
валялись неподвижно, другие начали буйствовать. В особенности отличались
наши орловцы. Один, ополоумев, бросился с кулаками на доктора. Этого матроса
схватили два офицера и в кровь избили ему лицо. Начальство
беспокоилось лишь об одном - скорее развести пьяных по своим судам.
с провизией на баркас. Но когда эти ящики были доставлены на броненосец, то
лишь один из них удалось стащить и спрятать за двойным бортом, а остальные
семь вместе с другим грузом попали в кают-компанию. Матросы явились туда и
обратились к одному мичману с требованием:
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Корнев Павел
Фазиль Искандер
Шилова Юлия
Круз Андрей