Чтение 51–й страницы книги ~Графиня Де Шарни~

- Ровно в пять. Я во всем опережаю других. Через десять лет во Франции
будут есть только два раза в день: завтракать в десять утра и ужинать в
шесть вечера.

- Что же заставит французов изменить свои привычки?

- Голод, мой дорогой!

- Вы и в самом деле вестник несчастья!

- Нет, ибо я вам предсказываю прекрасный ужин.

- Так у вас будут гости?

- Нет, я в полном одиночестве. Однако вы же помните, как говорил один
античный любитель хорошо поесть:

"Лукулл обедает у Лукулла".

- Кушать подано, - объявил лакей, распахнув настежь двери, выходившие в
ярко освещенную и пышно обставленную столовую.

- Прошу вас, господин Пифагореец, - молвил Калиостро, взяв Жильбера под
руку. - Ах, оставьте; один раз не в счет.

Жильбер последовал за волшебником, очарованный его словами, а также,
возможно, надеясь на то, что из беседы с ним он узнает нечто такое, что
поможет ему избрать правильный путь.

Глава 29

КЛУБ ЯКОБИНЦЕВ

Два часа спустя после описанного нами разговора какой-то экипаж без
гербов остановился у паперти церкви Сен-Рок, фасад которой еще не был в то
время изуродован картечью 13 вандемьера.

Из экипажа вышли два одетых в черное господина, что в те времена
свидетельствовало о принадлежности к третьему сословию. В желтом свете
фонарей, пронизывавших мглу, царившую на улице Сент-Оноре, два господина
влились в людской поток и дошли по правой стороне улицы до небольшой двери
монастыря якобинцев.

Как, очевидно, уже догадались наши читатели, это были доктор Жильбер и
граф Калиостро или банкир Дзаноне, как его звали в то время; нам нет нужды
объяснять, почему они остановились около этой двери: она-то и была целью их
поездки.

Как мы уже сказали, новоприбывшие лишь последовали за толпой, потому что
народу на улице было очень много.

- Угодно ли вам пройти в неф или вы готовы довольствоваться местом на
трибунах? - обратился Калиостро к Жильберу.

- Я полагал, что в нефе могут находиться только члены общества, - отвечал
Жильбер.

- Это так. Однако разве я не являюсь членом сразу всех обществ? - со
смехом возразил Калиостро. - А раз я вхожу в общество, значит, и мои друзья
- вместе со мной, не правда ли? Вот вам приглашение, если хотите; я же и так
пройду, стоит мне только шепнуть словечко.

- В нас признают чужаков и выставят вон, - заметил Жильбер.

- Насколько я могу судить, дорогой доктор, вам не известно следующее:
общество якобинцев, основанное всего три месяца тому назад, насчитывает уже
около шестидесяти тысяч членов в одной Франции, а меньше чем через год в ее
рядах будет четыреста тысяч человек. Кроме того, мой милый, именно здесь -
настоящий Великий Восток, центр всех тайных обществ, - с улыбкой прибавил
Калиостро, - а вовсе не у этого глупца Фоше, как полагают некоторые. И если
вы не имеете права войти сюда как якобинец, то можете занять место под
сводами в качестве тайного члена.

- Пусть так, - отвечал Жильбер, - я предпочитаю трибуны. С высоты трибуны
мы сможем обозревать все собрание, и если там будет какая-нибудь настоящая
или не известная мне пока будущая знаменитость, вы обратите на нее мое
внимание.

- Ну что же, на трибуны так на трибуны, - согласился Калиостро.

Он свернул вправо и стал подниматься по дощатой лестнице, ведущей на
импровизированные трибуны.

Там было полным-полно народу, но едва Калиостро остановился, подал
кому-то условный знак и шепнул одно слово, как два сидевших в первом ряду
человека поднялись и сейчас же удалились, словно ждали его появления и
пришли сюда только затем, чтобы занять им с доктором Жильбером места.

Вновь прибывшие зрители сели.

Заседание еще не начиналось: члены собрания разбрелись по темному нефу;
одни группами беседовали; другие прогуливались в небольшом пространстве,
которое им оставили коллеги; третьи в задумчивости сидели где-нибудь в
темном уголке или стояли, привалившись к мощной колонне.

Редкие огни проливали слабый свет на собравшихся, время от времени
выхватывая из толпы то или иное лицо, случайно оказавшееся в неясном свете.

Но несмотря на сумерки, нетрудно было заметить, что это было
аристократическое общество. Расшитые камзолы, мундиры сухопутных и морских
офицеров то и дело мелькали внизу, сверкая золотом и серебром.

И действительно, в то время ни один мастеровой, ни один простолюдин и
даже ни один буржуа не был вхож в это изысканное общество.

Для простых людей существовал другой зал, он находился как раз под тем, в
котором собиралась знать. Заседания там начинались в другое время, чтобы
чернь и аристократия не соприкасались друг с другом. Для образования народа
и создали то братство.

А члены этого общества ставили перед собой задачу растолковывать членам
братства Конституцию и доступно объяснять права человека.

Что же до якобинцев, то, как мы уже сказали, это было в те времена
общество военных, аристократов, мыслителей и в особенности литераторов и
людей искусства.

Этих последних и в самом деле большинство.

Среди литераторов в общество входят: Лагарп, автор "Мелани"; Шенье, автор
"Карла IX"; Андрие, автор "Вертопрахов", который подает уже в тридцатилетнем
возрасте такие же надежды, как в семьдесят лет, и умрет с обещаниями,
которых так и не сдержит; Седен, бывший каменотес, которому
покровительствует сама королева, - он в душе роялист, как и большинство
находящихся в зале людей; Шамфор, поэт-лауреат, бывший секретарь принца
Конде, чтец ее высочества Елизаветы; Лакло, преданный герцогу Орлеанскому,
автор "Опасных связей", занимающий место своего покровителя и, если того
требуют обстоятельства, напоминает о нем друзьям герцога или помогает забыть
о нем его недругам.

Из людей искусства членами общества состоят: Тальма, итальянец, которому
суждено исполнением роли Тита произвести настоящую революцию; благодаря ему
будут обрезать волосы в ожидании того времени, когда под влиянием его
собрата Колло д'Эрбуа начнут рубить и головы; Давид, вынашивающий в мечтах
"Леонида" и "Сабинянок", тот самый Давид, который делает наброски к
огромному полотну "Клятва в Зале для игры в мяч" и который, может быть,
только что купил кисть, коей ему предстоит написать самую отвратительную
картину: "Смерть Марата в ванне"; здесь же - Верне, избранный в Академию два
года тому назад за картину "Триумф Поля-Эмиля"; он любит рисовать лошадей и
даже и не подозревает, что всего в нескольких шагах от него, стоя под руку с
Тальма, на этом же собрании находится юный корсиканский лейтенант, с гладко
зачесанными ненапудренными волосами, который, сам того еще не зная, послужит
прообразом для пяти его лучших полотен: "Бонапарт на перевале Сен-Бернар",
"Сражение под Риволи", "Маренго", "Аустерлицем", "Ваграмом"; Ларив,
последователь декламационной школы, еще не замечающий в Тальма будущего
соперника, отдающий предпочтение Вольтеру перед Корнелем, а Дю Белле - перед
Расином; Лаис, певец, услаждающий своим пением посетителей Оперы в ролях
Торговца из "Каравана", Консула из "Траяна" и Цинны из "Весталки"; а также
Лафайет, Ламетт, Дюпор, Сиейес, Type, Шапелье, Рабо-Сент-Этьен, Ланжюине,
Монлозье, и среди них всех - депутат из Гренобля Барнав, похожий на
провокатора, вынюхивающий и высматривающий; люди ограниченные считают его
соперником Мирабо, а Мирабо смешивает его с грязью всякий раз, как до него
снисходит.

Жильбер долго изучал блестящее собрание, узнал всех присутствовавших,
взвешивая про себя, на что способны эти люди, каждый в отдельности, и
остался своим исследованием не удовлетворен.

Однако видя всех роялистов вместе, он немного приободрился.

- Кого из этих людей вы считаете наиболее враждебно настроенным по
отношению к монархии? - задал он Калиостро неожиданный вопрос.

- Следует ли мне взглянуть на это с общечеловеческой точки зрения, с
вашей, с точки зрения господина Неккера, аббата Маури или с моей?

- Меня интересует ваше мнение, - отвечал Жильбер, - давайте условимся,
что вы взглянете на это, как колдун.

- Ну что же, в этом случае таких людей - двое.

- Немного для четырехсот собравшихся!

- Вполне довольно, если принять во внимание, что один из них должен стать
убийцей Людовика Шестнадцатого, а другой - его наследником!

Жильбер вздрогнул.

- Ого! - прошептал он. - Неужели среди нас здесь есть будущий Брут и
будущий Цезарь?

- Ни больше ни меньше, дорогой доктор.

- Вы мне их покажете, граф? - спросил Жильбер с улыбкой сомнения на
губах.

- О апостол с глазами, закрытыми чешуей! - пробормотал Калиостро. - Да я
еще не то готов сделать! Если хочешь, я даже могу устроить так, что ты их
потрогаешь собственными руками. С кого начнем?

- Думаю, с того, кто будет ниспровергать. Я питаю уважение к хронологии.
Начнем с Брута!

- Как ты знаешь, - начал Калиостро, словно охваченный вдохновением, -
люди никогда не используют одни и те же способы для свершения подобных дел!
Наш Брут ни в чем не будет похож на Брута античного.

- Тем любопытнее было бы на него взглянуть.

- Ну что же, смотри: вот он!