Чтение 51–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

много хлопот, и он хотел, чтобы в его отсутствие заключенный не оставал-
ся без присмотра.

Такое распоряжение было как нельзя более удобно для герцога. Если бы
он мог действовать по своему усмотрению, то и тогда не мог бы все устро-
ить лучше, чем это сделал его страж.

Наконец пробило шесть часов. Ужин был назначен на семь, но стол был
накрыт и кушанья поданы. На буфете стоял громадный пирог с гербом герцо-
га, и по его подрумяненной корочке видно было, что он испечен на славу.

Остальные блюда не уступали пирогу.

Всем не терпелось: сторожам - поскорее идти в кабачок, Ла Раме - при-
няться за угощение, а герцогу - бежать.

Один Гримо оставался, как всегда, бесстрастным. Можно было подумать,
что Атос вышколил его именно в предвидении этого важного случая.

Минутами герцогу, глядевшему на него, казалось, будто все это сон, и
он не верил, что эта мраморная статуя оживет в нужный момент и в самом
деле поможет ему.

Ла Раме отпустил сторожей, посоветовав им выпить за здоровье принца.
Когда они ушли, он запер все двери, положил ключи в карман и показал
герцогу на стол, как бы говоря:

- Не угодно ли?

Герцог взглянул на Гримо, Гримо взглянул на часы. Было только чет-
верть седьмого, а побег был назначен ровно в семь. Оставалось ждать еще
три четверти часа.

Чтобы протянуть время, герцог сделал вид, что сильно увлечен книгой,
которую он читал, и попросил позволения докончить главу. Ла Раме подошел
к нему и заглянул через плечо, чтобы узнать, какая книга может заставить
принца забыть про ужин, когда на стол уже подано. Это были "Комментарии"
Цезаря. Сам Ла Раме, несмотря на запрещение Шавиньи, принес их герцогу
несколько дней тому назад.

Тут Ла Раме дал себе зарок на будущее не переступать тюремных правил.

В ожидании ужина он откупорил бутылки и понюхал пирог.

В половине седьмого герцог встал и торжественно произнес:

- Поистине, Цезарь был величайшим человеком древности.

- Вы находите, ваше высочество? - спросил Ли Раме.

- Да.

- Ну, а я ставлю Ганнибала выше.

- Почему так, добрейший Ла Раме? - спросил герцог.

- Потому что он не писал книг, - улыбаясь, ответил Ла Раме.

Герцог понял намек и сел за стол, пригласив Ла Раме занять место нап-
ротив себя.

Тот не заставил себя просить.

Нет ничего выразительнее лица человека, любящего поесть, в ту минуту,
как он приступает к вкусному блюду. И когда Ла Раме взял тарелку супу,
поданную ему Гримо, на его лице появилось выражение самого полного бла-
женства.

Герцог с улыбкой взглянул на него.

- Черт р-раздери! - воскликнул он. - Знаете что, Ла Раме? Если бы в
настоящую минуту кто-нибудь сказал мне, что на свете есть человек счаст-
ливее вас, я бы ни за что не поверил.

- И, честное слово, вы правы, ваше высочество, - сказал Ла Раме. -
Признаюсь, когда я голоден, для меня нет ничего лучше славно накрытого
стола, а если к тому же меня угощает внук Генриха Четвертого, то вы по-
нимаете, что оказываемая честь удваивает наслаждение от пищи.

Герцог поклонился. Гримо, стоявший за стулом Ла Раме, чуть заметно
улыбнулся.

- Право, милейший Ла Раме, никто не умеет так ловко говорить компли-
менты, как вы, - сказал герцог.

- Нет, монсеньер, это не комплименты, - с чувством ответил Ла Раме. -
Я в самом деле говорю только то, что думаю.

- Значит, вы все-таки питаете ко мне маленькую привязанность?

- Я бы никогда не утешился, если бы вы покинули Венсен! - воскликнул
Ла Раме.

- Вот так предательство! (Герцог хотел сказать: "преданность".)

- А что вам делать на свободе, ваше высочество? - сказал Ла Раме. -
Вы опять наделаете сумасбродств, очередное ваше безумство рассердит
двор, и вас посадят в Бастилию вместо Венсена. Господин Шавиньи не осо-
бенно любезен, не спорю, - продолжал он, смакуя мадеру, - но господин дю
Трамбле еще хуже.

- Неужели? - спросил герцог, забавляясь оборотом, который принимал
разговор, и посматривая на часы. Никогда еще, казалось ему, - стрелки не
двигались так медленно.

- А чего же другого ждать от брата капуцина, вскормленного в школе
Ришелье? - воскликнул Ла Раме. - Ах, ваше высочество, поверьте мне,
большое счастье, что королева, которая всегда желала вам добра, - я так
слышал, по крайней мере, - заключила вас в Венсен. Здесь есть все, что
угодно: прекрасный воздух, отличный стол, место для прогулки, для игры в
мяч.

- Послушать вас, Ла Раме, так я неблагодарный человек, потому что
стремлюсь вырваться отсюда.

- В высшей степени неблагодарный, ваше высочество. Впрочем, ведь вы
никогда не думали об этом всерьез?

- Ну нет! Должен признаться, что время от времени, хотя это, может
быть, и безумие с моей стороны, я всетаки подумываю о бегстве.

- Один из ваших сорока способов, монсеньер?

- Ну да!

- Так как мы говорим теперь по душам, - сказал Ла Раме, - то, может
быть, ваше высочество согласится открыть мне один из этих сорока спосо-
бов?

- С удовольствием, - ответил герцог. - Гримо, подайте пирог.

- Я слушаю, - сказал Ла Раме.

Он откинулся на спинку кресла, поднял стакан и, прищурившись, смотрел
на солнце сквозь рубиновую влагу.

Герцог взглянул на часы. Еще десять минут, и они прозвонят семь раз.

Гримо поставил пирог перед принцем. Тот взял свой нож с серебряным
лезвием, но Ла Раме, боясь, что он испортит такое красивое блюдо, подал
ему свой, стальной.

- Благодарю, Ла Раме, - сказал герцог, беря нож.

- Ну, монсеньер, так каков же этот знаменитый способ? - сказал надзи-
ратель.

- Хотите, я открою вам план, на который я больше всего рассчитывал и
который собирался исполнить в первую очередь?

- Да, да, именно его.

- Извольте, - сказал принц, приготовляясь взрезать пирог. - Прежде
всего я надеялся, что ко мне приставят такого милого человека, как вы,
Ла Раме.

- Хорошо! Он у вас есть, ваше высочество. Потом?

- И я этим очень доволен.

Ла Раме поклонился.

- Потом я думал вот что, - продолжал герцог, - если меня будет сторо-
жить такой славный малый, как Ла Раме, я постараюсь, чтобы кто-нибудь из
друзей, дружба моя с которым ему неизвестна, рекомендовал ему в помощни-
ки преданного мне человека: с этим человеком мы столкуемся, и он мне по-
может бежать.

- Так, так! Недурно придумано! - сказал Ла Рамо.

- Не правда ли? - подхватил принц. - Можно было бы рекомендовать в
помощники слугу какого-нибудь храброго дворянина, ненавидящего Мазарини,
как ненавидят его все честные люди.

- Полноте, ваше высочество, - сказал Ла Раме. - Но будем говорить о
политике.

- Когда около меня окажется такой человек, - продолжал принц, - он,
если только будет достаточно ловок, сумеет добиться полного доверия со
стороны моего надзирателя. А если тот станет доверять ему, мне можно бу-
дет сноситься с друзьями.

- Сноситься с друзьями? - воскликнул Ла Рамо. - Каким же это образом?

- Да самым простым - хотя бы, например, во время игры в мяч.

- Во время игры в мяч? - проговорил Ла Раме, настораживая уши.

- Конечно, почему же нет? Я могу бросить мяч в ров, где его поднимет
один человек. В мяче будет зашито письмо. А когда я с крепостной стены
попрошу его перебросить мне мяч назад, он бросит другой. В этом другом
мяче тоже будет письмо. Мы обменяемся мыслями, и никто ничего не заме-
тит.

- Черт возьми! - сказал Ла Раме, почесывая затылок. - Черт возьми!
Хорошо, что вы предупредили меня об этом, ваше высочество. Я буду сле-
дить за людьми, поднимающими мячи.

Герцог улыбнулся.

- Впрочем, я и тут еще не вижу большой беды, - продолжал Ла Раме. -
Это только способ переписки.

- Это уже кое-что, по-моему!

- Но далеко еще не все.

- Простите! Положим, я напишу одному из друзей: "Ждите меня в та-
кой-то день и час по ту сторону рва с двумя верховыми лошадьми"!

- Ну а дальше? - с некоторым беспокойством сказал Ла Раме. - Эти ло-
шади ведь не крылатые и не взлетят за вами на стену.

- Эх, бог ты мой, - сказал небрежно герцог, - дело вовсе не в том,
чтоб лошади взлетели на стену, а в том, чтобы я имел то, на чем мне
спуститься со стены.

- Что именно?

- Веревочную лестницу.

- Отлично, - сказал Ла Раме с принужденным смехом, - по ведь веревоч-
ная лестница не письмо, ее ведь не перешлешь в мячике.