лошадку. Впрочем, было одно исключение. Я видел, на пони и
Виолу. Не ее ли имя назвал бы Джек, если бы я дал ему
договорить? Может быть, это была Виола?
незачем. Меня долго не было, и многое изменилось в мое
отсутствие. Кто знает... может быть, Виоле надоел ее черный
поклонник и она обратила благосклонное внимание на
блистательного вождя. Вероятно, она часто видела его здесь.
Ведь после моего отъезда на север прошло несколько лет, прежде
чем у семьи Пауэллов отобрали их плантацию. И тут мне
вспомнился один случай из времен нашего первого знакомства с
Пауэллом -- правда, не слишком существенный. Виола стала
восхищаться красивым юношей, и Черный Джек очень рассердился.
Сестра начала бранить Виолу за то, что она терзает своего
верного поклонника. Виола была красавицей и, как большинство
красивых девушек, кокеткой. Мои предположения могли оказаться
правильными... Эта мысль меня утешала, но зато, увы, бедный
Джек!..
догадку. За последнее время я заметил в своем слуге большую
перемену: он не казался мне таким веселым, как раньше, он был
задумчив, серьезен и рассеян.
Белой Лисичке никому не разрешалось ездить, но кто-нибудь из
слуг мог тайком нарушить этот запрет и, взяв пони с лужайки,
отправиться на свидание с индейцем. Все это было весьма
вероятно. На нашей плантации, как и на всякой другой, могли
быть недовольные рабы, которые поддерживали связь с враждебными
индейцами. Место свидания находилось примерно в одной миле от
дома. Ехать было приятнее, чем идти пешком, а взять пони с
пастбища можно совершенно спокойно, не боясь, что тебя заметят.
Дай-то бог, чтобы это было так...
сразу рассеявший все мои предположения, и снова острая боль
пронзила мне сердце.
болтался обрывок ленты, колеблемый ветерком. Это была лента из
тонкого шелка, которой отделывают женское платье. Очевидно, она
зацепилась за шип и оторвалась. Для меня это был печальный
знак: все мои фантастические надежды сразу рухнули при виде
этой ленты. Ни один негр, даже Виола, не мог оставить после
себя такого следа. Я вздрогнул и быстро проехал мимо.
напрасно. Лента слишком бросалась в глаза. Обернувшись, я
увидел, что он протянул руку, схватил ленту и с любопытством
стал ее рассматривать.
пришпорил коня и поскакал галопом, крикнув Галлахеру, чтобы он
не отставал от меня.
дому. Мать и сестра вышли на веранду встречать нас и радостно
приветствовали наш приезд. Но я почти не слушал их. Я так и
впился глазами в Виргинию, разглядывая ее костюм. Она была в
амазонке и еще не успела снять свою шляпу с перьями.
в этот миг. Золотые локоны обрамляли ее разрумянившееся от
ветра лицо. Но я не радовался, глядя на ее красоту. Виргиния
казалась мне падшим ангелом...
он понял все. Больше того! На его лице отражалось душевное
страдание, почти такое же острое, как мое. Мой верный,
испытанный друг заметил мое горе еще раньше. Теперь он знал
причину, и в его взгляде я прочел глубокое сочувствие.
же сестры принял молча, почти холодно. Мать удивилась, заметив
это. Галлахер также очень сдержанно поздоровался с Виргинией. И
это обстоятельство тоже было замечено матерью. Но сестра не
проявляла никаких признаков смущения. Она непринужденно
болтала, и глаза ее весело блестели, как будто она
действительно была рада нашему приезду.
невзначай.
вряд ли заслуживает, чтобы ее величали лошадью. Да, я
проехалась немного подышать свежим воздухом.
Волков и пантер вы уже всех застрелили, а от медведя или
аллигатора Белая Лисичка всегда меня умчит.
дикие звери.
малейшего волнения.
продолжала она, видно передразнивая меня.
крайней мере таких, которых нам пришлось бы опасаться... (Это
она добавила уже несколько нерешительно.) Разве я не писала
тебе об этом? Ты приехал из таких мест, где за каждым кустом
притаился индеец. Но помни, Джордж, что ты проделал длинный
путь, и если ты не привез индейцев с собой, то здесь их не
найдешь. Поэтому, джентльмены, здесь вы оба можете спать
совершенно спокойно, не боясь услышать военный клич
"ио-хо-эхи".
Галлахер, на этот раз без своего ирландского акцента. -- Я и
ваш брат полагаем -- и на это есть причины, -- что некоторые
индейцы, издающие военный клич, находятся не так уж далеко от
Суони.
научились такому почтительному тону, мистер Галлахер? Это
обращение длинное -- сразу видно, что вы привезли его издалека.
Раньше я была для вас "Виргинией" или даже просто "Джини", за
что я могла даже на вас рассердиться, "мистер" Галлахер. И
рассердилась бы, если бы вы не перестали меня так называть. Что
же случилось? Ведь с вами, "мистер" Галлахер, мы не виделись
только три месяца, а с Джорджем всего два. И вот вы оба снова
здесь -- и один произносит фразы торжественно, как Солон(63), а
другой выражается рассудительно, как Сократ(64). Чего доброго,
и Джордж, после новой отлучки, станет называть меня "мисс
Рэндольф". Вероятно, так принято у вас в форте? Ну-с, ребятки,
-- добавила она, ударив хлыстом по перилам веранды, -- говорите
откровенно! Извольте-ка объяснить причины этого удивительного
"превращения". А до тех пор, даю честное слово, вы не получите
ни крошки еды!
и Галлахером. Он давно был знаком с матерью и сестрой. Они
встречались с ним во время путешествия на север. Виргиния и мой
товарищ так подружились, что стали даже называть друг друга по
имени. Понятно было, почему сестра считает, что "мисс Рэндольф"
звучит слишком официально. Однако я догадывался, почему
Галлахер обратился к ней таким образом.
Галлахер влюблен в Виргинию, но потом я отказался от этой
мысли. По их поведению незаметно было, что они влюблены друг в
друга. Отношения их были слишком дружескими, чтобы в них можно
было заподозрить любовь. Обычно они болтали о разных пустяках,
смеялись, читали веселые книжки, давали друг другу смешные
прозвища, придумывали разные шалости; они редко бывали
серьезны, когда встречались. Все это так расходилось с моим
представлением о том, как ведут себя влюбленные, -- сам-то я
вел бы себя иначе, -- что я отказался от своих подозрений и
стал смотреть на них не как на влюбленных, а просто как на
друзей.
заметил, что моя сестра в отсутствие Галлахера утрачивала ту
легкомысленную веселость, которой она отличалась в детстве. Но
стоило ему появиться, как с ней происходила внезапная перемена,
и она мгновенно настраивалась снова на беспечный лад.
и влюблена, то не в Галлахера. Нет, не он избранник ее сердца!
А игра, которую они ведут, -- просто дружеские отношения. В их
привязанности нет ни малейшей искры настоящей любви".