предпринимателям, еще не успевшим себя зарекомендовать. Вот почему мне нужны
будут деньги, те самые деньги, что сейчас дожидаются меня за тикающей
стальной дверью. Как их добыть - задача, которая до сих пор решалась только
в моих снах наяву, - казалась теперь вполне разрешимой. Что грабеж - это
преступление, смущало меня очень мало. Насчет Марулло моя совесть тоже была
спокойна. Сейчас он жертва, но при других обстоятельствах сам не задумался
бы так поступить. Только мысль о Дэнни тревожила меня, хоть я и знал
наверняка, что песенка Дэнни все равно спета. Разве не служила мне полным
оправданием неудавшаяся попытка мистера Бейкера сделать с ним то, что сделал
я? И все-таки мысль о Дэнни была как открытая рана - открытая рана, боль
которой превозмогаешь, когда победа близка. С этой раной мне теперь придется
жить, но, может быть, со временем она зарубцуется или обрастет забвением,
подобно тому как осколок снаряда обрастает хрящом.
точный механизм.
одно от себя. Первое; не иметь ничего порочащего в прошлом. За мной ничего и
нет. Второе: никаких сообщников или доверенных. Об этом и речи быть не
может. Третье: никаких дамочек. Из моих знакомых разве только Марджи
Янг-Хант подходит под эту категорию, а я отнюдь не собираюсь пить шампанское
из ее туфли. Четвертое: не козырять деньгами. Я и не намерен. Я буду тратить
деньги понемногу, оплачивая ими счета поставщиков. Место для хранения я уже
придумал. На дне коробки, где лежит моя шляпа храмовника, сделано возвышение
из папье-маше, обтянутое бархатом, по размеру и форме моей головы. Я уже
отделил его от дна и намазал края цементной пастой, чтобы потом мгновенно
приклеить на прежнее место.
Старый прорезиненный плащ Марулло - все эти бежевые плащи выглядят одинаково
- и пара целлофановых перчаток, которые одним движением снимаются с руки.
Маска была вырезана еще несколько дней назад, а коробка вместе с корнфлексом
спущена в канализацию, куда впоследствии отправится и маска с перчатками.
Старый "айвер-джонсон" с серебряной насечкой вычернен ламповой сажей, и в
уборной стоит наготове банка со смазочным маслом, куда он будет засунут, а
затем при удобном случае передан Стони.
слишком много и остерегайся крупных купюр. Шесть - десять тысяч,
предпочтительно десятками и двадцатками, - вполне достаточно, и удобно
хранить и тратить. Коробка от торта, что стоит на холодильнике, послужит
подменной тарой; как только все будет закончено, она вернется на свое место
и в ней опять будет торт. Я пробовал изменять свой голос с помощью
чревовещательной трубки Аллена, но потом решил, что лучше обойтись без слов,
одними жестами. Все наготове, ничего не Забыто.
Гарри Роббит и Эдит Олден. Время было у меня рассчитано до долей секунды.
Без пяти девять я поставлю метлу у входа. Дальше все репетировалось уже
множество раз. Подвернуть полы фартука, подвесить гирю к цепочке в уборной,
чтобы вода все время лилась. Всякий, кто войдет в лавку, услышит шум воды и
сделает соответствующее заключение. Плащ, маска, коробка от торта,
револьвер, перчатки. Как только начнет бить девять - перейти переулок,
толкнуть дверь, надеть маску и войти в ту секунду, как загудит часовой
механизм и Джой распахнет дверцу сейфа. Наставить револьвер, жестом
приказать всем троим лечь на пол. Сопротивления не будет. Джой ведь говорил:
деньги застрахованы, а он нет. Взять деньги, положить в коробку от торта,
вернуться к себе, спустить в унитаз маску и перчатки, бросить револьвер в
банку со смазочным маслом, повесить плащ. Фартук вниз, деньги в шляпную
коробку, торт на место, метлу в руки, и когда поднимется шум - как ни в чем
не бывало подметать тротуару всех на глазах. Все за одну минуту и сорок
секунд - рассчитано, выверено и проверено. Но, как ни тщательно я все
обдумал и рассчитал, у меня немножко захватывало дух, когда я подметал лавку
перед тем, как отпереть двойную уличную дверь. Фартук я надел вчерашний,
мятый, чтобы не бросались в глаза новые сгибы.
Навин остановил-таки солнце. Минутная стрелка отцовского хронометра застряла
на месте.
- должно быть, от волнения.
должно остаться в тайне. Я знаю, что могу рассчитывать на ваше молчание.
Если у кого-нибудь есть сомнения нравственного порядка, прошу сомневающегося
покинуть собрание. - Я помолчал. - Нет таких? Тем лучше. Но если я вдруг
узнаю, что какая-то банка устриц или кочан капусты позволили себе обсуждать
это происшествие с посторонними, виновного ждет казнь через посредство
столовой вилки. Так и знайте. А теперь я желаю выразить вам свою
признательность. Много лет мы с вами смиренно возделывали этот чужой
виноградник, где я был таким же слугой, как и вы. Теперь положение
изменится. Отныне я становлюсь здесь хозяином, но обещаю быть хозяином
добрым, снисходительным и чутким. Срок подходит, друзья мои, занавес
поднимается, прощайте. - И когда я с метлой в руках шел к дверям, я услышал
сбой собственный голос, взывавший: "Дэнни, Дании! Оставь меня, не терзай!" И
такая сильная судорога передернула все мое тело, что мне пришлось постоять
секунду, опершись на метлу, прежде чем отпереть дверь.
девять, а длинная, тонкая минутная не дошла до двенадцати ровно на шесть
минут. Я слышал, как сердце хронометра стучит у меня на ладони.
те и другие вместе - на хризантемы, или на морской прибой, или на
скарлатину. Во многих штатах, в нашем-то во всяком случае, существует закон,
по которому в праздничные дни должен лить дождь - специально, чтобы
промочить людей до нитки и вконец испортить им настроение. Июльское солнце
отбилось от орды маленьких перистых облачков и обратило их в бегство, но с
запада, из долины Гудзона, надвигались воинственные полчища темных грозовых
туч, вооруженных молниями и уже глухо бормочущих что-то на ходу. Если все
пойдет строго по закону, то ливни не прольются до тех пор, пока на шоссе и
на пляжах не скопится максимальное количество людишек-муравьишек, одетых
по-летнему и по-летнему доверчивых.
Но Марулло, стараясь урвать хоть на грош побольше, заставлял меня делать
фальстарт получасом раньше. От этого, пожалуй, надо будет отказаться.
Ничтожной выгодой не окупятся враждебные чувства, которые питают к нам
другие торговцы. Марулло об этом не знает, а если и знает, так ему плевать
на это. Он иностранец, итальяшка, тиран, бандит, кровосос, ублюдок и восемь
разновидностей сукиного сына. После того как я загубил своего хозяина, его
недостатки и грехи, естественно, так и бросились мне в глаза.
поймал себя на том, что мету ожесточенно, напрягая мускулы, в ожидании той
минуты, когда моя задача потребует от меня быстроты и слаженности всех
движений. Я дышал ртом, желудок поджимало к самым легким, как бывало на
фронте перед боем.
маловато. Вот появился какой-то неизвестный мне старик с удочкой и зеленым
пластмассовым ящичком для рыболовных принадлежностей. Идет к городской
пристани и просидит там весь день, закинув в воду леску с несвежей наживкой
на крючке. Он даже не взглянул на меня, но я заставил его обратить на себя
внимание:
у нее ролики вместо ног. Во всем Нью-Бэйтауне не найти, пожалуй, менее
надежного свидетеля. Как-то раз Дженни открыла кран духовки, а гав не
зажгла. Не миновать бы ей взорваться и взлететь на воздух, да только она
никак не могла вспомнить, где у нее спички.
сказала "Дэнни"?
подцепить его ногтем. А банковские мышки осмелели - рады, что кота Бейкера
нету. Вот их-то мне и нужно. Было без нескольких секунд девять, когда они
выскочили из кафе и что есть духу побежали через дорогу.
банка.
- в отведенную ему секунду, как было рассчитано. Я заставил свой нервический
желудок опуститься туда, где ему и надлежит быть. Теперь - поставить метлу у
дверного косяка, на самом виду. Движения у меня были размеренно-быстрые, но
не суетливые.
мимо.
Шилова Юлия
Лондон Джек
Сапковский Анджей
Березин Федор
Шилова Юлия
Шилова Юлия