Чтение 51–й страницы книги ~Бессоница~

— Вот только сегодня я никак не смогла проиграть. Я должна была бы вернуться домой без цента в кармане: где уж тут сосредоточиться, если тебя постоянно спрашивают, какие витамины я принимаю, где я делала профилактику лица и все в том же духе, а ты должна что-то сочинять в ответ, стараясь не запутаться в собственном вранье.

— Трудновато тебе пришлось, — посочувствовал Ральф, стараясь не улыбаться.

— Очень тяжело. Но вместо того, чтобы проигрывать, я продолжала загребать деньги. И знаешь почему, Ральф?

Он знал, но покачал головой, давая возможность Луизе сказать все самой. Ему нравился звук ее голоса.

— Причиной всему ауры. Я не всегда знала точно, какие карты у них в руках, но даже тогда была уверена, каково истинное положение вещей. Я не всегда видела ауры — ты же знаешь, они приходят и уходят, — но все равно я играла лучше, чем когда-либо прежде. А потом я стала специально проигрывать, чтобы они не возненавидели меня. И знаешь что? Даже специально проигрывать оказалось очень трудно. — Луиза взглянула на свои руки, потом вдруг забеспокоилась. — А возвращаясь домой, я совершила поступок, которого стыжусь.

Ральф снова увидел ее ауру: смутный, молочно-серый призрак, в котором кружили крошечные темно-синие капельки.

— Прежде чем сказать, послушай меня. Может быть, я расскажу тебе о чем-то подобном.

Он поведал ей о своей встрече с миссис Перрин, когда он, сидя на веранде, ел и ждал Луизу. А едва он признался в том, что сделал со старенькой леди, у него снова запылали уши.

— Да, — произнесла Луиза, когда Ральф закончил свое повествование. — То же самое сделала и я… Но я не хотела, Ральф… По крайней мере, я не думаю, что поступала осознанно. Я сидела на заднем сиденье автомобиля рядом с Миной, она безостановочно болтала о том, как я изменилась, как помолодела, и я подумала — мне стыдно говорить об этом вслух, но лучше сказать, — я подумала: «Сейчас я заткну тебе рот, глупая завистливая дура».

Потому что она завидовала, Ральф. Я видела это по ее ауре. Неудивительно, что ревность называют зеленоглазым чудовищем? В общем, я показала пальцем в окно и сказала: «О, Мина, какой прелестный дом». А когда она отвернулась, чтобы взглянуть, я… Я сделала то же самое, что и ты, Ральф. Только я не сворачивала ладонь трубочкой. Я просто собрала губы… Вот так… —Луиза продемонстрировала, став похожей на женщину, приготовившуюся к поцелую, и Ральфа потянуло, непреодолимо и сильно, воспользоваться бы этим… И я вдохнула большое облако ее поля.

— И что случилось? — с интересом спросил Ральф. Луиза горестно рассмеялась:

— Со мной или с ней?

— С вами обеими.

— Мина подпрыгнула и хлопнула себя по шее. "На мне жучок!

— воскликнула она. — Он укусил меня! Сними его, Лу! Помоги, пожалуйста!"

Первым импульсом Ральфа было желание броситься на улицу, пока Джо Уайзер не успел уехать. Попросить Джо быть очень осторожным, рассказать ему, что когда сегодня вечером он будет вынимать вещи из кармана брюк, то не досчитается дешевой расчески — невелика потеря, люди постоянно теряют расчески, — однако на этот раз потеря просто огромна, потому что под колесами машины может оказаться и сам фармацевт.

«Слушай меня, Джо, слушай внимательно. Тебе необходимо соблюдать крайнюю осторожность, потому что из Зоны Гиперреальности поступило много новостей, и все они исходят от темных сил».

Однако могли возникнуть и проблемы. Самая большая из них заключалась в том, что Джо Уайзер, столь любезно организовавший Ральфу прием к акупунктуристу, мог подумать, что старик спятил. И кроме того, как человек может защитить себя от создания, которое он даже не видит?

Поэтому Ральф опустил жалюзи… Но до этого в последний раз взглянул на человека, сообщившего ему, что обычно его зовут Джо Уайзер, потому что теперь он стал старше и мудрее. Ауры оставались на месте, поэтому Ральф увидел, что яркая, оранжево-желтая «веревочка» Уайзера цела и тянется вверх от его макушки. Значит, с фармацевтом пока все в порядке.

По крайней мере, в данный момент.

Ральф проводил Луизу в кухню и сварил кофе — черный и очень сладкий. — Ведь это он убил собаку? — спросила Луиза, обеими руками поднося чашку к губам. — Розали убила лысоголовая тварь.

— Да. Но не думаю, что именно вечером. На самом деле он проделал это еще утром.

— Почему? Почему?

— Потому что ему такое под силу, — мрачно ответил Ральф. — Это единственная причина, которой руководствуется чудовище. Просто потому, что ему такое под силу.

Луиза смотрела на Ральфа долгим, оценивающим взглядом, затем в глазах ее появилось выражение облегчения.

— Ты это выяснил? Я должна была бы догадаться в ту самую минуту, когда увидела тебя сегодня вечером. И я догадалась бы, будь мой ум не занят тысячью других мыслей.

— Выяснил? Ну, до этого мне еще очень далеко, но несколько идей все же появилось. Луиза, ты съездишь со мной в больницу?

— Конечно. Хочешь повидать Билла?

— Не совсем уверен, кого именно мне хочется повидать. Может, и Билла, а может быть, и его друга, Боба Полхерста. Возможно, даже и Джимми Вандермеера — ты это знаешь?

— Джимми Вандермеера? Конечно, знаю! А еще лучше я знала его жену. Она играла в нами в покер. Умерла от сердечного приступа, так неожиданно… — Луиза замолчала, уставившись на Ральфа темными испанскими глазами. —Джимми в больнице? О Боже, у него рак? Болезнь обострилась?

— Да, он лежит по соседству с приятелем Билла. — Ральф пересказал Луизе утренний разговор с Фэем и сообщил о записке, оставленной на столике площадки для пикников. Он подчеркнул и странную связь между палатами и их обитателями — Полхерст, Джимми Вандермеер, Кэролайн — и спросил, не считает ли Луиза это простым совпадением.

— Нет, в этом я уверена. — Она взглянула на часы. — Пойдем, время посещений заканчивается в половине десятого. Так что нам следует поторопиться.

2

Теперь, когда они свернули на Хоспитл-драйв («Снова ты забыл включить огни поворота, любимый», — прокомментировала бы Кэролайн), Ральф взглянул на Луизу, вцепившуюся в сумочку, — ауры ее он не видел — и поэтому не знал, как она себя чувствует.

Луиза кивнула:

— Нормально. Не очень хорошо, но нормально. Не беспокойся обо мне. «Но я волнуюсь, Луиза, — подумал Ральф. — Очень. И кстати, ты видела, как доктор N3 вытащил гребенку из заднего кармана брюк Джо Уайзера?» Глупый вопрос. Конечно же, видела.

Лысый карлик хотел, чтобы она увидела. Хотел, чтобы они оба заметили.

Вопрос заключался в том, какое значение Луиза придавала поступку уродца. «Что тебе известно на самом деле, Луиза? К каким выводам ты уже пришла? Мне интересно, но спрашивать я боюсь».

В четверти мили от основной дороги виднелось приземистое кирпичное строение — Центр помощи женщинам. Множество фонарей (Ральф был уверен, что это нововведение) освещали газон, двое мужчин расхаживали из стороны в сторону, их фигуры отбрасывали гротескно удлиненные тени… Скорее всего, охранники. Еще одно новшество, еще одна соломинка в этом дьявольском мире. Ральф свернул налево (не забыв включить габариты) и аккуратно въехал на подъем, ведущий в многоуровневый больничный гараж. Вверху дорогу перекрывал оранжевый шлагбаум. «ОСТАНОВИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, И КУПИТЕ БИЛЕТ» — гласила табличка. Ральф помнил времена, когда в таких местах еще работали люди, делая их менее жуткими. «Казалось, такие дни никогда не пройдут, друг мой», — подумал Ральф, опуская стекло и бросая мелочь в автомат.

— Ральф?

— М-м-м? — Он старался не задеть припаркованные с обеих сторон машины.

Ральф знал, что проходы достаточно широки — понимал это умом, — но нутром чувствовал абсолютно иначе. «Вот бы Кэролайн позабавилась надо мной», — с чувством смущенного восхищения подумал Ральф.

— Мы приехали сюда по делам или прохлаждаться?

— Минуточку, сейчас припаркую эту штуковину. Он миновал несколько отделений, достаточно больших, чтобы припарковать «олдс», но ни одно из них не вселяло в Ральфа уверенность. На третьем уровне он наконец-то отыскал три свободных отделения подряд (на них при желании можно было разместить целый танк), поставил машину посередине и, заглушив мотор, повернулся к Луизе. Сверху и снизу раздавалось урчание моторов, но местонахождение их невозможно было определить из-за эха. Оранжевый свет — наглый, проникающий во все закоулки, ставший столь привычным в подобных местах, — слоем ядовитой краски ложился на их лица. Луиза не отводила глаз. Веки ее припухли от слез, пролитых о Розали, но взгляд оставался спокойным и уверенным. Ральф был поражен, насколько сильно изменилась женщина с того времени, когда сегодня утром он встретил ее рыдающей на скамейке в парке.

«Луиза, — подумал он, — если бы тебя сейчас увидели твой сын и невестка, они с криком умчались бы прочь. И не потому, что у тебя пугающий вид, а потому, что женщины, которую они решили спровадить в Ривервью Эстейт, больше не существует».

— Ну же? — слегка улыбнувшись, подзадорила его она. — Будешь говорить или предпочитаешь только смотреть?

Ральф, обычно осторожный в высказываниях, бездумно выпалил первое, что пришло в голову:

— Я предпочитаю съесть тебя, как мороженое.

Луиза улыбнулась:

— Позже мы проверим, какой у тебя аппетит на мороженое, Ральф. А пока объясни, почему ты привез меня сюда. И не говори, что не знаешь, потому что я уверена в обратном.

Ральф прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и взглянул на Луизу:

— Думаю, здесь мы найдем двух лысоголовых приятелей. Тех, которые навещали Мэй Лочер. Если кто-то и может объяснить происходящее, то только они.

— А почему ты решил, что встретишь их здесь?

— Здесь у них имеется работенка… Двое мужчин — Джимми Вандермеер и друг Билла умирают бок о бок. Мне следовало бы понять, кто они такие что они делают, — в ту же секунду, когда ребята из «скорой помощи» вынесли на носилках миссис Лочер, прикрытую простыней. И я понял бы, не будь этой проклятой усталости. Достаточно было одного взгляда на ножницы. Но вместо этого я тянул до сегодняшнего дня, да и то мне помогла фраза, оброненная племянницей мистера Полхерста.

— И что же она сказала?

— Что смерть глупа. Акушерку, слишком медленно перерезающую пуповину, давно бы уволили за профессиональную непригодность. Это заставило меня вспомнить миф, прочитанный в начальной школе, когда я еще не мог по достоинству оценить разнообразных богов, богинь и значение Троянского коня.

Это притча о трех сестрах — греческих сестрах или, возможно, судоподобных сестрах. Черт, не спрашивай меня; я и огни поворота забываю включить. В общем, эти сестры отвечали за течение человеческой жизни. Одна из них плела нить, вторая решала, какой длины та будет… Ты еще не догадываешься, Луиза?

— Конечно! — нервно выкрикнула женщина. — «Веревочки» от воздушных шариков!

Ральф кивнул:

— Да. «Веревочки». Не помню, как звали первых двух сестер, но я никогда не забывал имя третьей — Атропос. Согласно легенде, ее работа заключается в перерезании нити, которую первая сестра прядет, а вторая отмеряет. С ней можно спорить, умолять, но это ничего не меняет. Когда она решает, что пришло время отрезать, она режет.

Луиза согласно кивнула:

— Я знаю эту легенду. Не помню, прочитала ли я ее сама или мне кто-то рассказал, когда я была еще ребенком. И ты считаешь, что так происходит на самом деле, Ральф? Только вместо судьбоносных сестер появились лысоголовые братья.

— И да, и нет. Насколько я помню легенду, все сестры были по одну сторону — из одной команды. И то же самое чувство у меня возникло в отношении двоих мужчин, выходивших из дома миссис Лочер: давние партнеры, уважающие друг друга. Но третий приятель, тот, которого мы видели сегодня, не похож на них. Я считаю, что доктор N3 — негодяй и мошенник.

Луиза поежилась; театральный жест, ставший естественным лишь в самом конце.

— Как он ужасен, Ральф. Ненавижу его.

— И я не виню тебя.

Ральф потянулся к ручке дверцы, но Луиза остановила его прикосновением:

— Я заметила, как он кое-что сделал.

Ральф повернулся и посмотрел на женщину. Сухо хрустнули шейные позвонки. Он отлично знал, что именно сообщит ему Луиза.

— Он обыскал карман мужчины, сбившего Розали, — сказала она. — Пока мужчина стоял на коленях перед собакой, чудовище залезло ему в карман и вытащило гребенку. А панама, которую носит лысоголовый… Уверена, она мне отлично известна.

Ральф продолжал смотреть на Луизу, судорожно сжавшись, надеясь, что ее воспоминания не пойдут дальше.

— Ведь это панама Билла?

Ральф кивнул. Луиза прикрыла глаза:

— О Боже…

— Как ты, Луиза? Ты в состоянии идти?