популярной музыкой считавший Штрауса, даже не заметил. Нет, газету он привез
из-за статьи одноклассника своего и земляка, студента Литинститута, в коей
меж критических замечаний и всяческих юношеских рассуждений хитроумно и
смело, как бы в виде длинных цитат, были приведены стихи тогдашних молодых и
безрассудно храбрых московских сочинителей.)
потеряв от одиночного своего заключения соображение, и словом спасителя
своего не отблагодарил, а просто встал с несвежего матраса и, не видя иной
преграды, кроме двух пар недоуменных глаз, вышел вон.
строители и стянули черные скобы куском алюминиевого провода.) Мишка бросил
провод между рулонами линолеума, на Весеннем проезде встретил Лису, но,
пораженный ее невниманием, не стал окликать, не заговорил, оставил при себе
мучительный вопрос. На Морском проспекте (на все той же заколдованной
остановке) вышел из автобуса, направился в незнакомый двор, сел на скамейку
и среди беззаботно игравших в войну детей сидел, суровый и неподвижный.
другом настроении, теперь надежда не обманывала его и страх не сковывал
более члены. За пять часов с нашим узником произошла непостижимая
метаморфоза, он разучился плакать, потерял счастливый женский дар снимать
нервное напряжение. Он стал цельным, решительным и неумолимым. Он отсек все
лишнее и поэтому ничего уже не боялся.
мышечного тонуса, а вовсе не возвращение позорной слабости), он вновь
пересек порог холла-фойе (не заметив, конечно, пропажи двух рулонов
дефицитного материала, не оценив всей меры безответственности своих
манипуляций с дверью), поднялся на третий этаж и постучался в дверь с буквой
"А". Когда ему открыли, он вошел, посмотрел другу в глаза и сказал:
продукцией грузинских виноделов согретый Емеля (Лиса, кстати, отказалась
разделить с ним дары полей и уже пятый час, с самого момента своего
неожиданного возвращения, безмолвно изучала небесное спокойствие за окном).
конца не одолев, поспешно добавил:
деликатному предмету, к объяснению побудительного мотива своего, грозящего
всем новыми бедами и неприятностями прихода.
деньги.
шевелилась, и они, преодолевая сильный соблазн, не смотрели на нее. Впрочем,
и на пустую кровать напротив тоже.
завтра можем пойти снять с книжки, у меня там рублей пятьдесят, пожалуй,
есть.
знает о задержке Шины, не подозревает о пассивности, свойственной активу
физфака в отсутствие лидера, не ведает о подготовке (лучшие силы и мысли
отнимающей) межфакультетского " бит-бала-капустника", коим через неделю
должен ознаменоваться конец многотрудного семестра в холле-фоне общежития
истфака, короче, не догадывается о том, в каком святом неведении пребывает
Емеля.)
говоря ни слова, разоблачается и с головой залезает под клетчатое одеяло,
сим чрезвычайно насмешив хозяина своего и благодетеля.
БАРАБИНСК. СТОЯНКА ДЕСЯТЬ МИНУТ
чеховскую грусть? Может быть, из насмешки? Пока не поздно, всмотреться в
кривую линию губ, исхитриться заглянуть в глаза неуправляемой нашей особе,
пока руки ее, быстрые пальцы из бельевой веревки мастерят нехитрое
приспособление. И тогда, может быть, в этот ночной, из желтого света и
длинных теней состоящий миг нам хватит пессимизма просто промолчать?
словно внезапно решив помолиться, она подогнула колени... думала о нем...
нет, не верила в его чутье, в его пробуждение и все же... такую возможность
не исключала.
мерзость.- Привет.
удовольствием засвидетельствует) получал полноценный отдых. Сновидения
начались в половине четвертого, когда Емеля проснулся от ночной свежести,
стал шарить рукой, ища одеяло, приподнялся и увидел пустоту. В утренней игре
сиреневого и голубого не участвовала Лиса. Самое простое объяснение пришло
сразу, но почему-то не успокоило. Емеля лежал, прикрыв глаза, и слушал
тишину. Ни звука, ни шороха.
беспокойством, встал, вышел в прихожую. Он увидел свет, правда, не узкую
полоску у пола, а два луча - прямой угол (в дополнение к горизонтали
появилась длинная вертикаль), но эта странность лишь зафиксировалась, нового
удивления не породив. Всеобщее молчание продолжало казаться главным. Может
быть, Емеля оглох? Нет, вот за стеной Лысый вздохнул, подвинулся,
шевельнулся.
кем прилепленной переводной картинкой "Мойдодыр" не заперта.
Было желание спасти невинного (как странно вспоминать былое обвинение в
эгоизме),- пережив потрясение, Емеля подумал о друге:
всех без исключения пробуждений трех истекших суток, простим ему этот
тяжелый взгляд и черноту зрачков.
пляжные уродливые очки, "парик, где парик... а, черт с ним... деньги...
вот... это все, голуба, серебро себе оставил, не обессудь...".
происходящего. (Ведь выставляют, как собаку.)
разучился.
была секунда, мгновение слабости, желание даже не оправдаться, просто
показать, разделить эту тяжесть, показать эту картину, этот бред,
сумасшествие, но... но Мельник справился с собой, удержался. Слова не нужны,
дружба уходила безвозвратно.
распахнул с готовностью дверь.- Извини,- добавил с гадким смешком,- что без
посошка. Удобства теперь на дворе.
подстаканников проводник купейного вагона скорого поезда Южносибирск -
Москва Сережа Кулинич по прозвищу Винт с ленивой любезностью сообщил
заглянувшему в его тесный служебный пенал пассажиру: "Барабинск, стоянка
десять минут",- в этот самый момент, когда Мишка Грачик, наглотавшись горло
раздирающего благовонного дыма, сидел, тяжелую, кайфа, правда, с первого
раза не словившую голову положив на плечо Бочкаря, Abbey Road'a, в этот
самый момент в трехстах километрах к востоку Саша Мельников впервые за утро
остался один. Удалились любопытные, ушли представители общественности,
попрощалась администрация, отбыла милиция.
увидел то, чего не замечал все это время, комочек носового платка. Синенький
маленький узелок, внутри которого оказалась бумажка и розовый кусочек
стекла. Чешская хрустальная свинка с обломанным хвостиком. Он сохранит ее (и
будет беречь долгие годы), но никому не станет показывать и потому никогда
не узнает происхождения малютки. А это - единственный стеклянный предмет,
уцелевший в квартире Светланы Юрьевны Андронович после учиненного ее дочерью
погрома. Розовая чешская свинка, поросенок.
небрежной Алисиной рукой было начертано одно-единственное слово через дефис:
"Хрю-хрю".
* ИНТЕ-ИНТЕ-ИНТЕ-РЕС ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *
ТЫ КТО?