высечено на плите.
Рядом сверкал изумительный бриллиантовый шприц - подарок Фаберже Чуть поодаль
возвышалась многопудовая книга Сталина "Свобода внутренняя и внешняя", сделанная
кубанскими животноводами из кож 69-ти племенных быков и написанная кровью
комсомольцев. Под стеклом лежало кружевное мужское нижнее белье, вышитое
графиней Шереметьевой. Панно из моржовой кости, подаренное вождю якутами,
изображало горячее соитие вождя с балериной Павловой. Другое панно - янтарное -
называлось "Ленин и Сталин варят маковую солому в Разливе" и было подарком от
рижских ювелиров. НЕТ ПОЩАДЫ ВРЕДИТЕЛЯМ! - теснились крепкие буквы на рукояти
белого топора, спрессованного колумбийскими коммунистами, из чистейшего кокаина.
Великий Мао преподнес вождю вырезанную из рисового зерна диораму "Казнь Бухарина
на Красной площади в Москве". Миллиардер Рокфеллер подарил отлитую из золота
шинель, в которой Отец Всех Народов защищал Москву от озверелых орд Гитлера.
Алексей Стаханов - свой отбойный молоток. Долоресс Ибаррури - свою левую грудь.
Вредитель Ягода - свое сердце.
- Погоди... - Веста подошла к родонитовому отцу и рассеянно положила руку на его
холодный сапог. - А где... это...
- Что, Веста Иосифовна? - приблизился Николай.
- Ну... - она сделала неопределенный жест рукой, - этот... такой... большой.
- Большой? - переспросил Николай.
- Малиновый, малиновый, - сморщила лоб она, ища что-то глазами. - Ну-ка, ты...
снимай, снимай...
- Что? - не понимал Николай.
- Снимай! Ну, снимай же! - она дернула его за брюки. Николай помедлил, но,
встретившись с ее угрожающим взглядом, расстегнул свои серые, хорошо отутюженные
брюки.
- И трусы тоже, дурак! - прикрикнула на него она. Николай повиновался. Она
присела и внимательно посмотрела на его гениталии. По красивому юному лицу ее
пробежала тень разочарования.
- Нет, - встала она, - это не малиновый. Итальянские замшевые туфли ее обиженно
прошли по густо налакированному паркету зала и зацокали по мраморной лестнице.
- Sale pute! - всхлипнула она и вдруг разрыдалась на бегу совсем по-девичьи,
громко и беспомощно. - Saleee puteee! Merde! Meeeerde!
Николай подхватил упавшие брюки и кинулся догонять ее.
Хрущев раскрыл чемоданчик, посмотрел на голубое сало:
- Почему же ты молчал весь вечер?
- Вернее - всю ночь, - улыбнулся Сталин, подходя к нему сзади и обнимая его. -
Если бы я сразу показал тебе, ты уже не захотел бы меня. Ты захотел бы голубого
сала.
Хрущев закрыл лицо руками, открыл и снова закрыл:
- В такие мгновенья я понимаю, что наш мир - это сон.
- Я это понимаю каждую минуту С раннего детства. Сталин поцеловал его горб,
отошел и стал раскуривать сигару. На нем был черный китайский халат Хрущева.
Голый Хрущев сел на край кровати, сложил пальцы замком и озабоченно посмотрел на
них:
- Мы потеряли время. Тебе надо было сразу ехать ко мне.
- С глыбой льда? Чтобы Берия обо всем догадался?
- Я уверен, он и так все знает.
- Mon cher, не стоит льстить Берии. Он не ясновидящий. Я все разыграл, как по
нотам.
- Мы потеряли, потеряли время... verflucht noch mal! - Хрущев шлепнул себя по
мускулистым коленям, вскочил и заходил по спальной.
Его длинные руки вцепились в волосатые бедра, горб угрожающе выступал из
согнутой спины.
- Du calme, mon ami, - Сталин выпустил дым в раскрытый чемоданчик. - Время
работает на нас.
- Они не дадут нам выехать! Обложат, как медведей в Архангельском... Берия уже
снюхался с Жуковым. У них вся советская армия, плюс Лубянка! Этот petit con
Жуков... Проблядь полковая! И эту гниду я спасал в 37-ом от Ежова! Они готовы на
все, как ты не понимаешь?!
- Прошу тебя, возьми себя в руки... - Сталин любовался поголубевшим сигарным
дымом, клубящимся в раскрытом чемоданчике.
- Почему ты не придумал ничего?! Почему не связался со мной из театра?! Надо
было арестовать их всех в театре, всех, всех сразу! Мои ниндзя и черкесы сделали
бы это за три минуты!
- В этом не было необходимости.
- У них сейчас, пока ты здесь, вся армия! Ты не понимаешь этого?! Вся армия, вся
Россия, все МГБ в руках Берии и Жукова!
- А у нас в руках вся вселенная, - повернулся к нему Сталин. - Вся вселенная
поместится в этом чемоданчике.
- Ты не успеешь им воспользоваться!
- Успокойся, они ничего не знали и не знают. Я ведаю, что говорю.
- Schweine... verdammte... Schweine!!! - закричал Хрущев сильным голосом.
Сталин подошел к нему, обнял:
- Mon ami, умоляю тебя. Все будет хорошо.
- Не верю... не могу поверить, что эта гнида Берия...
- Все будет хорошо, - Сталин посмотрел в налившиеся кровью глаза графа. - Это
говорит тебе Сталин. Ты веришь Сталину?
Хрущев ответил угрюмым и недоверчивым взглядом.
- Ты веришь Сталину? - снова спросил вождь.
- Верю... - нехотя пробормотал Хрущев, отводя глаза. Сталин взял его за острый
подбородок, повернул лицо к себе:
- Ты веришь мне?
Хрущев долго смотрел в немигающие глаза цвета крепко заваренного индийского чая,
затем обмяк, взял руку Сталина и поцеловал:
- Верю, Иосиф.
- Bon. Тогда собирайся.
Сталин подошел к телефону, снял трубку:
- Кремль. Квартиру Сталина. К телефону подошел Сисул:
- Алэ?
- Сисул, где наши?
- Зыдыраствуете, хозяин. Дэти в школа, Надэжда спит дома.
- Пошли за детьми срочно.
- Здэлать, хозяин.
- Надю разбуди, скажи ей: "Баран".
- Как - баран, хозяин? Какой баран?
- Просто - баран. Она знает какой. И пусть к двенадцати все будут готовы.
- Здэлать, хозяин.
Сталин положил трубку, подошел к своей, лежащей на кровати, одежде, скинул халат
и стал быстро одеваться.
- Какой изумительный цвет... - Хрущев склонился над чемоданчиком. - Цвет
четвертого начала термодинамики...
- Ты не романтик. Это цвет другого.
- Для меня другое - это новое.
- Новое - это новое. А другое, mon cher, это - другое. Сталин застегнул сорочку,
сел, стал натягивать длинные черно-красные носки.
- 16 лет... - Хрущев подошел к погасшему камину, зябко обнял себя за плечи.
- Шла эта посылка?
- Да. Почта времени, наверно, самая долгая. И самая дорогая...
- Помнишь, как мы с тобой читали их кожаную книгу?
- У тебя на "ближней"? В бане? В ванной комнате?
- Ты предлагал накрыться одеялом и читать при свете фонарика. Великий
конспиратор!
- Я тогда задушил охранника...
- Который вошел не вовремя? - Сталин встал, натягивая узкие брюки.
- Как сейчас помню его молодой кадык... - Хрущев устало провел рукой по лицу. -
Знаешь... скажу тебе честно. Я никогда не верил, что это все - правда. Я думал,
это какая-то громадная фальшивка... ловушка. Но логики ее не мог понять. И кому
это выгодно - тоже не понимал. Немцам? Американцам? Японцам?
- А я верил с самого начала. Как только увидел этого рогатого мальчика, - Сталин
надел жилет, подошел к туалетному столику с овальным зеркалом, взял свое
ожерелье с изумрудом и стал надевать себе на шею.
- Позволь, ангел мой... - Хрущев подошел к нему, застегнул ожерелье и аккуратно
расправил вокруг воротника сорочки.
Лица двух друзей отразились в сорока двух гранях изумруда.
- Tu ne peut pas t'imaginer combien tu m'est cher, mon ami, - проговорил Сталин,
глядя в зеркало.
- Un ermite comme moi aime a entendre de telles choses, - Хрущев медленно
поцеловал белое шелковое плечо вождя.
За время пребывания у власти Сталин только дважды пользовался своим секретным
аэродромом: 22 июня 1941 года, когда вылетал в Пекин для заключения военного
альянса против Германии, и 6 января 1946 года, сразу после совместного
советско-германского атомного удара по Англии. В то морозное январское утро
Сталин пролетел над испепеленным Лондоном, чтобы лично убедиться в наступлении
атомной эры, так как до последнего не верил в мощь нового оружия.
В подземном аэродроме "Раменки", расположенном неподалеку от Воробьевых гор, в
любое время суток стояли наготове два самолета вождя - основной и запасной.
Охрана, технические службы аэродрома и экипаж подчинялись лично Сталину.
В 13.20 на унылом пустыре в районе Мичуринского проспекта земля с полусгнившими
бараками и хилыми деревцами разошлась, четырехмоторный ИЛ-18 вылетел из
громадного бетонного зева и взял курс на запад, следуя секретному плану "Баран".
В самолете помимо экипажа, Сталина и Хрущева находились: Надежда Аллилуева,
Веста, Василий и Яков Сталины, Сисул, Аджуба и четверо ниндзя из охраны Хрущева.
Главный салон, обтянутый кремовой лайкой и отделанный карельской березой, был