Чтение 51–й страницы книги ~Секрет государственной важности~

- Патроны... Где обещанные патроны? Нам нечем стрелять! - истерично
выкрикнул генерал Смолин.

- Если бы мы были обеспечены боеприпасами... - налился багрянцем
Дитерихс.

- Я не уполномочен вести какие-либо переговоры, - поднялся полковник. Он
вынул золотые часы из нагрудного кармана кителя... - О, уже поздно, я
вынужден вас покинуть, господа... Почтительнейше напоминаю, ваше
превосходительство, - это Дитерихсу, - если ваши планы не будут известны в
трехдневный срок военному командованию, последствия могут быть весьма
тяжелыми. Итак, три дня. - Полковник сделал общий поклон и вышел из салона.

Серебряные шпоры едва слышно позвякивали, стихая, но для генералов,
оставшихся за столом, их звон казался пожарным набатом.

После ухода Сугахары в салоне воцарилось давящее молчание.

- Господа, - сказал Дитерихс, - давайте решать. По крайней мере, теперь
обстановка... - он закашлялся, - совершенно ясна. Я хочу знать, как
отозвался народ на призыв Национального съезда. Каковы результаты? - Он
вынул платок и очистил нос. - Извините, продуло в вагоне.

В дверях салона показался дежурный адъютант.

- Делегация местных литераторов, ваше превосходительство. - Адъютант
застыл в ожидании.

Дитерихс вопросительно посмотрел на своих генералов.

- Я думаю, стоит принять, - отозвался белоусый генерал. - Так сказать,
дань общественному мнению.

- Приведите их, поручик, - распорядился правитель. В салоне появилось
пятеро молодых людей, одетых весьма причудливо: на всех зеленые короткие
курточки и белые узкие штаны, на ногах - дамские туфли с высокими каблуками.
На правой стороне лица ус и бровь сбриты. На груди у каждого красовался
натуральный вареный рак. Ярко-рыжие волосы лохмами. Вихляя бедрами, молодые
люди подошли к столу.

- Господин Дитерихс, - начал один из них, - мы хотим служить в рядах
белой армии с оружием.

- Поразительно, - пробормотал, моргая, правитель. - Кто вы, господа? -
спросил он.

- Мы - свободные литераторы, - сказал тот же молодой человек, видимо
старший.

- Это я слышал. Но что значит сей... карнавальный вид?

- Проявление воли. Эпохальность. Мы не хотим быть похожими на всяких
прочих. Мы за войну. Она оздоровляет землю. Шваль погибает, остаются лучшие
экземпляры. Мы за капитал, он порождает войну.

Молчанов басисто крякнул, а молодой человек, притопнув туфлей,
задекламировал:

Анархии черное знамя

По алому небу выткали,

И души обуглило пламя,

Чтоб золото брызнуло слитками.

И гордые губы развязаны,

И солнце на землю низится.

Далекие страны рассказаны,

Но скоро пути приблизятся.

Пусть ветер бушует срывами,

Пусть море от гнева бесится,

Но смело идет над обрывами

Анархия, свободная вестница...

- Выпороть мерзавцев, - рявкнул Молчанов, - на базарной площади! - Он
вскочил, сам готовый тут же приступить к экзекуции.

На свободных литераторов это не произвело почти никакого впечатления.
Только старший чуть обиженно сказал:

- Мы полагали, что найдем у вас понимание. Наши патриотические чувства...
Каждый зарабатывает на жизнь как может...

- Во-о-он! - завопил Дитерихс.

Когда адъютанты выталкивали "общественность" из салона, перед изумленными
генералами мелькнули нарисованные на ягодицах делегатов черные черепа.

- Вот наши добровольцы, - усмехнулся начальник штаба Петров.

Дитерихс раздраженно перекладывал на столе какую-то бумажку.

- Почему у них на груди раки, а на... спине черепа? - спросил усатый
генерал.

- Надо было раньше поинтересоваться, у самих этих... Что же вы
растерялись, ваше превосходительство? - съязвил все еще не успокоившийся
Молчанов.

Оправляясь от неожиданного вторжения, генералитет привел в порядок нервы
кто коньяком, а кто белой водкой. Дитерихс продолжил совещание.

- Положение государственного образования с человеческой точки зрения
безнадежно, - сказал он. - Но я глубоко верую, - генерал перекрестился на
киот, - что, если наши силы иссякнут, чудо господне спасет русскую землю и
вернет ее во власть помазанника божия. - Он еще раз перекрестился. - Теперь
к делу, господа... Японцы только что передали нам Спасск, прекрасную
крепость. Вы согласны? - обратился правитель к генералу Молчанову.

- Конечно, ваше превосходительство, - кивнул Молчанов, - ни с востока, ни
с запада войскам противника Спасска не обойти. Его надо брать штурмом. А это
крепкий орешек... Впрочем, какие силы бросят красные...

- В каком состоянии укрепленный район? - спросил Дитерихс. По странной
ассоциации ему почему-то вспомнились нахальные молодчики-анархисты. Черепа,
раки... Символы, но чего?..

- Пригоден для длительной и упорной обороны. Семь фортов соединены
окопами, - донеслось до ушей правителя. - Все за колючей проволокой в
несколько рядов. Порядочно боезапаса. Однако все зависит от помощи бога.

- Каков дух ваших дружин, генерал? - как-то вяло продолжал допрашивать
Дитерихс.

- Михаил Константинович, - шепнул соседу начальник штаба, - ищет выход из
безвыходного.

- Видите ли, - уклончиво ответил Молчанов, - солдаты ждут обещанных вами
пополнений. Прошу учесть, терпение человеческое не бесконечно.

- Гм... пополнения... - Дитерихс пожевал губами. - Никольск должен был
отправить вам двести человек.

- Спасибо, ваше превосходительство. И это все?

- Гм... В настоящее время, - запнулся правитель и облизнул кончики
пальцев.

- Новобранцы - сомнительное приобретение, хуже этих лихих анархистов. Они
пропитаны большевистскими идеями, - подал голос молчавший до сих пор
полковник Курасов. - Как бы они не обработали наших солдат. - Он смотрел на
генералов, едва скрывая неприязнь. "Игра в воевод земли русской... Неужели
они не понимают, что наступил конец, са-мый-самый конец? Нет, понимают, но
продолжают разыгрывать свои роли как ни в чем не бывало. Это еще
отвратительнее".

- Да, да, - подхватил Дитерихс, - действительно, как бы они не повлияли
на ваших солдат, дорогой генерал.

- Владивосток дал на фронт всего сто шестьдесят человек, но они, пожалуй,
еще опаснее, чем Никольские, - опять вставил Курасов. - Мобилизация
срывается. Молодежь состоятельных родителей скрывается в Харбине, рабочие
бегут к партизанам.

- Хотите анекдот, ваше превосходительство? - сказал генерал Молчанов
начальнику штаба. - Самый горяченький: "Что такое армия? Собрание людей, не
сумевших уклониться от воинской повинности"... Недурственно, а?

Дитерихс с кислой миной посмотрел на генералов.

- А как наши финансы? - сказал он. - На съезде мы договорились, что
города дадут средства на армию, а потом наладят самоохрану, чтобы можно было
передать на фронт полицию в воинские части.

- Доходность государства в настоящее время не превышает четырехсот тысяч
золотых рублей в месяц, ваше превосходительство, - ответил генерал с белыми
усами, начальник снабжения армии. - А только на войска требуется около двух
миллионов. Никакие экономические санкции сейчас невозможны...
Торгово-промышленная палата отказалась выплатить чрезвычайный налог,
назначенный вами. Вот, извольте. - Он протянул Дитерихсу бумагу. - Пишут,
что ничего дать не могут, денег нет.

- Поведение дальневосточных предпринимателей - нож в спину армии, -
бросил Молчанов.

- Данные о противнике? - обернулся правитель к Курасову.

- Подходят свежие войска. Из России присланы опытные командиры. Партизаны
все больше наглеют. Перевозки по нашей дороге почти невозможны...
Забайкальские проти-вобольшевистские организации не сумели задержать
переброску войск с запада. Восстание провалилось.

Спорили долго. Но чем дольше пререкались, тем яснее становилось одно:
надо приложить все силы, чтобы с наименьшими потерями выбраться вместе с
японцами с Дальнего Востока. Уходить, не открывая своих планов ни
противнику, ни населению...

Наиболее четко эту мысль высказал Курасов, которому надоели бесконечные
словопрения.

- Пора действовать исходя из реальности, - говорил он. - Если наша армия
останется во Владивостоке хоть на день после ухода японцев, она будет
целиком уничтожена... Лишь во избежание паники я считаю необходимой хотя бы
видимость сопротивления.

Курасова выслушали со вниманием, с ним считались. Собственно говоря, на
этом и решили остановиться. Наметили план на самые ближайшие дни, заготовили
приказы.

Одновременно все же решили сделать еще одну попытку: послать делегацию к
японскому императору с прошением оставить его войска в Приамурье. Курасов
резко возражал, но тут с ним не согласились.

Генералы разошлись, а Дитерихс долго еще сидел за столом пасмурный,