Чтение 51–й страницы книги ~Квадраты шахматного городка~

квартиру вверх дном.

- Все это, - сухо сказал Энжерс, - дело рук Сигейраса. Вы помните,
Хаклют, как он угрожал мне?

Я действительно вспомнил слова Сигейраса, услышанные при первом осмотре
его трущоб.

- Узнайте у них, не Сигейрас ли их сюда привел, - приказал Энжерс
полицейскому.

Однако крестьяне даже и не слышали такого имени.

- Как же, черт возьми, им удалось попасть в квартиру? - требовал ответа
Энжерс. - Да еще со скотом! Где, наконец, этот идиот привратник?

Едва не плачущий испуганный привратник поспешил свалить все на своего
помощника, двадцатилетнего парня, известного своими симпатиями к народной
партии. Его же самого сегодня вызвали проверить жалобы на работу уборщиков
мусора. А помощник куда-то запропастился.

- Отправляйтесь искать его в трущобы! - приказал полицейским Энжерс. -
Немедленно! И задержите Сигейраса, если он там!

Полицейские арестовали только Сигейраса. Честно говоря, я не понимал,
на что он надеялся. Это был эффектный, рассчитанный на публику демарш, но
он неизбежно должен был повлечь за собой возмездие. И оно последовало.

На все вопросы Сигейрас с вызовом отвечал, что он обо всем предупреждал
Энжерса.

Когда страсти несколько утихли и семью крестьянина убрали из квартиры,
Энжерс с угрюмым видом оценил нанесенный ущерб.

- Вот теперь, - заявил он, - надо пригласить корреспондентов.

На следующий день снимки разоренной квартиры не только заполнили
страницы "Либертад", но и оказались расклеенными на стенах домов.
Комментарии были излишни: они наглядно иллюстрировали, что произойдет,
если обитателей трущоб поместить в нормальные городские условия!

Результат не замедлил сказаться.

В тот же день в три часа полиции пришлось использовать слезоточивые
газы и брандспойты, чтобы рассеять толпу молодежи, кинувшейся с палками в
руках очищать от обитателей трущобы в районе монорельсовой станции. Не
будь тюрьма хорошо защищена, такая же толпа вытащила бы из тюрьмы
Сигейраса и просто-напросто линчевала бы его.

В районе шоссе, ведущего в Куатровьентос, такие же смутьяны подожгли
несколько лачуг. В ответ крестьяне выкатили на шоссе бочки из-под нефти.
Обычно машины мчатся здесь со скоростью пятьдесят-шестьдесят миль в час, и
из-за такого неожиданного препятствия несколько машин разбилось.

Страсти продолжали накаляться, и я вспомнил дни, когда властям пришлось
установить пулеметы на Пласа-дель-Сур.

Я же тем временем засел в отеле с тем, чтобы поскорее закончить
последнюю часть проекта, связанную с районом окраинных трущоб. Необходимо
было так организовать здесь транспортные потоки, чтобы исключить
"завихрения", влекущие за собой разрастание этих поселений. Проект, как
мне казалось, удался, по крайней мере я был им доволен. Оставалось
подсчитать его стоимость, отработать отдельные детали, и я мог послать
Сьюдад-де-Вадос ко всем чертям.

В понедельник утром я положил Энжерсу на стол чертежи, предварительные
расчеты и прочую документацию.

- Готово, - сказал я. - Здесь все.

Энжерс посмотрел на меня с кислым видом и покачал головой.

- Боюсь, Хаклют, - ответил он, - что это еще далеко не все. Вот,
посмотрите.

Он протянул мне через стол какую-то бумагу. Я пробежал ее глазами. На
бланке министерства внутренних дел за подписью самого Диаса было
напечатано:

"По делу о лишении собственности Фернандо Сигейраса.

Сеньору Энжерсу запрещается предпринимать какие-либо действия по
реализации плана, представленного его ведомством, без специальных на то
указаний со стороны, вышеназванного министерства".

- Что это значит? - воскликнул я. - Разве он правомочен давать такие
указания?!

- Представьте, правомочен, - вяло ответил Энжерс, откинувшись в кресле.
- Путаница в нашем безумном городе еще почище, чем взаимоотношения штатов
и федеральных властей в США. Как начальник транспортного управления
Сьюдад-де-Вадоса я подотчетен только самому Вадосу как мэру города, но в
то же самое время в качестве автодорожного инспектора я подчиняюсь Диасу и
министерству внутренних дел. А этим злосчастным проектом желают руководить
сразу оба! Мне ничего не остается, как подчиниться в одном моем качестве,
не подчиниться - в другом и подать в отставку - в обоих!

- И такое случается часто?

- Не реже двух раз в неделю, - с горечью проговорил Энжерс. - Но на сей
раз - особый случай. Посмотрите, что они еще прислали.

И он передал мне лист бумаги с перечнем подобных прецедентов. Их там
было около двадцати.

- Готов поклясться, это работа Домингеса. - Энжерс внимательно
посмотрел на меня.

- Во всех этих случаях решение выносилось не в пользу муниципалитета,
поскольку имелись доказательства, что участвующий в разбирательстве
служащий испытывал личную неприязнь к обвиняемому. Ну, а уж относительно
моих чувств к Сигейрасу сомневаться не приходится. Нас это свяжет по рукам
и ногам. Может потребоваться несколько месяцев, чтобы доказать, что
прецеденты не имеют отношения к нашему делу. Похоже на то, что Домингес не
дурак. Он ведет себя чертовски умно, затягивая разбирательство.

- Что касается лично меня, - я положил оба листа на стол, - то работу я
почти закончил. Вы получаете проект, а исполнение его уже не моя забота. Я
свою задачу выполнил и, клянусь богом, Энжерс, никогда еще не был так рад
завершению контракта.

28

В моей работе есть одна особенность. Закончив проект, я начинаю
смотреть на него как бы со стороны.

Еще вчера я представлял себе город в виде колонок цифр, а его жителей
исключительно как водителей и пешеходов. С сегодняшнего дня у меня
наступили каникулы.

Завтра я, пожалуй, узнаю, принято ли решение о строительстве скоростной
автомагистрали в Питермарицбурге. И если решение утверждено, я предложу им
свои услуги.

Сегодня же...

Я отпил из бокала и представил себя туристом, тепло встреченным
Сьюдад-де-Вадосом. Я приехал сюда, чтобы воочию убедиться в достижениях
этого города, где самое большое в мире количество кондиционеров на душу
населения, где нашли воплощение достижения человеческого гения в области
градостроительства, где никогда не бывает заторов и пробок на улицах и
проспектах...

И где, кстати, в настоящий момент отсутствует телевидение и выходит
одна-единственная газета.

Я расслабился в кресле, стараясь забыть на время о происходящих здесь
событиях. Однако снова представить себя туристом мне не удалось. Я
почувствовал, как кто-то сел в кресло рядом.

Я поднял глаза и увидел Марию Посадор.

- Вы что-то перестали здесь бывать в последнее время, сеньора? - сказал
я. - А жаль.

В ответ она, как обычно, устало улыбнулась.

- Много всяких забот, - уклончиво произнесла она. - Мне сказали, что вы
уже закончили свои дела в Вадосе.

- Совершенно верно.

- Это значит, что вы уезжаете?

- К сожалению, не сразу. Мне придется задержаться еще на несколько
дней, возможно, даже на неделю. Нужно закончить последние подсчеты,
утрясти детали и, надеюсь, получить гонорар. Но в принципе я работу
закончил.

- Вы говорите об этом без особого энтузиазма, - заметила она после
небольшой паузы. - Разве вы плохо провели здесь время?

- Ну, этого вы могли бы и не спрашивать. Слишком часто у меня было
желание оказаться подальше от этого города.

Она не спеша вынула свой золотой портсигар, достала тонкую сигарету и
закурила.

- Мне сказали, - она пустила облако дыма, - что вы не очень-то довольны
результатами своей работы?

- Я и не пытаюсь скрывать этого. Ведь когда я приехал сюда, мне
сказали, что моя работа состоит в том, чтобы разделаться со всем тем, что
мешает нормальному кровообращению города. Идея мне понравилась. И только
потом я понял, сколь неблагодарную роль мне отвели.

Она изучающе смотрела на меня своими красивыми глазами, как бы подбирая
нужные слова. Наконец она заговорила:

- Сеньор Хаклют, меня удручает, сколь безответственно вы подходите к
своей работе. Я полагаю, вы просто поверхностный человек. Слишком много
внимания вы уделяете внешней стороне вопросов и не утруждаете себя тем,
чтобы разобраться, что скрывается внутри.

- Часть моей работы как раз и состоит в том, чтобы разбираться, что
скрывается внутри, - я был уязвлен ее словами.

- В таком случае вы не того уровня специалист, каким хотите казаться, -