полковника Северцева, павшей из-за старого трюка, впервые примененного
головастыми ребятами, которые штурмовали неприступные стены Трои.
Илларион с наслаждением потянулся и лишь теперь заметил, что небо уже почти
совсем светлое. Ночь кончалась. Он заглянул в машину. Климова уже открыла
глаза.
теперь уже совершенно грязная. Прокушенная страстным Быковым губа, конечно,
уже не кровоточила, но вид имела весьма красноречивый. Валентина Климова
сейчас казалась именно тем, чем была - жертвой, чудом спасшейся от
неминуемой гибели.
мы отвезем вас домой, вы примете ванну, что-нибудь съедите и ляжете спать.
показания.
подъехавшим фургоном. Перекошенные задние дверцы болтались, то открываясь
настежь, то закрываясь с несусветным грохотом и лязгом. Из кабины выскочил
совершенно не похожий на себя Мещеряков. Волосы взъерошены, крахмальная
сорочка под серым в крапинку пиджаком перепачкана каким-то мазутом и
расстегнута чуть ли не до пупа, чего не мог скрыть съехавший куда-то в
сторону галстук благородно-сдержанной расцветки. На коленях отутюженных
полковничьих брюк красовались большие зеленые пятна, щека была расцарапана,
а глаза сияли мальчишеским восторгом.
промакивая сочащуюся из царапины на щеке кровь своим парижским галстуком,
привезенным супругой из заграничной командировки. - Как мы их, а? Между
прочим, самый первый прожектор подстрелил я.
Мещеряков.
выразить вам свое восхищение тем, как умно вы обошлись с тетрадью и
запиской.
выуживая пачку сигарет из кармана полковничьего пиджака и чиркая зажигалкой.
- Ты портишься на глазах. В тебе уже поднимает голову холостяк.
машину?
прекрасной дамы не жалко, а машины пожалел.
время поди заработай.
вижу.
нужны?
полковник Так это вы там были?
как крыльями.
Северцевым.
.именно этим. Пока ваше начальство будет раскачиваться, Северцев может
успеть что-нибудь предпринять. После нашего дружеского визита он наверняка
начнет действовать, причем очень быстро и грубо. Так что советую вам обоим
работать с оглядкой.
свидетельницу спрятать.
заднем сиденье расстрелянной машины, принадлежавшей жене Мещерякова.
Стараясь не разбудить ее, Мещеряков сгреб с сиденья битое стекло и осторожно
устроился рядом. Сорокин сел впереди, и Илларион повел машину в сторону
города. Фары он включать не стал: было уже совсем светло, а когда они
пересекли границу кольцевой дороги, над горизонтом показался сверкающий
краешек солнца.
предпочитал водить машину сам. Близкие приятели часто посмеивались над ним,
утверждая, что в этом он подражает горячо любимому Леониду Ильичу, и не
упускали случая осведомиться, не хранит ли он под подушкой портрет
незабвенного генсека. Дмитрий Антонович считал, что он обладает чувством
юмора, поэтому никогда не позволял себе ни малейшего проявления недобрых
чувств по отношению к шутникам. Он даже в самом деле вырезал из какого-то
старого журнала парадный портрет Генерального - в полный рост и при всех
регалиях - ив ответ на шутки приятелей торжественно вынимал его из шкафа.
шутники поувяли, а те, кто больше других любил посмеяться над Димой
Северцевым, по странной прихоти судьбы разъехались по дальним гарнизонам и
горячим точкам.
там, куда пошлет Родина. Вот именно - были.
по имени-отчеству - Дмитрий Антонович не возражал. В конце концов, мало кто
работал столько, сколько он. Все, что он теперь имел, было заработано тяжким
трудом.
получая острое наслаждение от езды. Машина была такая, что позавидовал бы,
пожалуй, и сам генсек: в его время таких еще не делали. Дорога мягко
стелилась под колеса, обочина сливалась в размытую скоростью туманную
полосу, тонированные стекла придавали миру благородный синевато-серый
оттенок.
плоды - расследование по делу об убийстве Рахлина шло в нужном направлении,
да и строго засекреченное досье, которое Дмитрий Антонович вел на своего
шефа, за эти сутки изрядно пополнилось. Товарищ генерал, почувствовав себя в
безопасности, расслабился и говорил много и свободно, так что Дмитрий
Антонович едва успевал менять кассеты в диктофоне. Товарищ генерал был у
него, можно сказать, в кармане.
понимал, что, связавшись с Забродовым, допустил непростительную ошибку,
стоившую ему большой нервотрепки. Товарищ генерал тогда очень сильно его
торопил, а спешка никогда не доводит до добра - это Северцев усвоил давно и
крепко, но вот поди ж ты... Что ж, и на старуху бывает проруха, но теперь
все вроде бы понемногу входило в колею. Строптивый спецназовец был
дискредитирован и убит.
вида.
вторую половину вчерашнего дня, но пока ничего не нашли. Впрочем, карьер
большой, и даже если этот хитрец каким-то образом умудрился выжить, это
ненадолго: его ищут по обвинению в убийстве, а когда найдут, он не проживет
и дня, в этом полковник был уверен. Дурак Жангалиев просто не захотел
пачкать салон машины. Теперь-то он своей ошибки не повторит.
протокол. Ну, с этим проблем не будет.
звуконепроницаемыми стенами, в которой было сказано много откровенных слов и
подписано много протоколов. Это был маленький секрет полковника, его тайное
хобби, к которому он относился с большой любовью. Комнатка была оснащена по
последнему слову техники: сверкающие хромом инструменты, удобное кресло с
зажимами для рук и ног, все необходимое от булавок до бормашины... Дмитрий
Антонович любил, потягивая кофе с коньяком, наблюдать за работой своих
высокооплачиваемых специалистов. Он вообще любил, когда кто-то работал
профессионально. Потому, наверное, и связался с этим чертовым Забродовым.
дачного поселка. Здесь скорость пришлось резко снизить: "мерседес" не был
предназначен для быстрой езды по российской "щебенке с гребенкой".. Машина
плавно раскачивалась, переползая с ухаба на ухаб, временами задевая днищем
неровности дороги - в такие моменты Дмитрий Антонович досадливо морщился,
проклиная славянскую широту души, благодаря которой такие вот, с позволения
сказать, дороги считались нормой со времен Ивана Грозного. И это, заметьте,
на пороге двадцать первого века. Дичь какая-то, честное слово...
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Николаев Андрей
Андреев Николай
Шилова Юлия
Доценко Виктор