Чтение 51–й страницы книги ~Мент~

- Мы, Марина Вильгельмовна, понимаем всю опасность этого явления для
общества, боремся с ним, но... нам нужна поддержка. Вы меня понимаете?

- Да, понимаю. Мы в судейской практике тоже сталкиваемся с подобными
тенденциями. Но... чем же я могу вам помочь?

- По делу Джабраилова проходит один из наших бывших сотрудников, некто
Зверев (Ксендзова кивнула). Офицер, капитан уголовного розыска. Кстати,
очень толковый оперативник.

- Да, я уже ознакомилась с материалами дела, прочитала характеристику на
Зверева. Одни благодарности и даже именные часы... Удивлена.

- Вот-вот... и мы все были шокированы. Я вам, Марина Вильгельмовна, больше
скажу. Для меня это вдвойне неприятно, потому что есть и личный, так
сказать, нюанс.

- Личный нюанс?

- К сожалению,- сказал Тихорецкий. Лоб перерезала глубокая морщина.- Саша
Зверев - до некоторой степени мой воспитанник. Я ведь и сам служил в
двадцать седьмом отделении. Понимаете?

- Да, конечно...

- И я никогда бы не подумал...- Тихорецкий махнул рукой и замолчал. В
приоткрытую форточку доносился звук транспортного потока на Московском
проспекте.

- В общем, именно о Звереве я и пришел поговорить. Мы бы хотели, чтобы этот
случай - предательство офицера уголовного розыска - стал показательным.
Справедливый и суровый приговор, соответствующее освещение в прессе и так
далее. Вы меня понимаете?

- Да, конечно. Но мне, Павел Сергеич, представляется, что вы выбрали
неудачный пример.

- Помилуйте, Марина Вильгельмовна! Капитан милиции В банде вымогателей!
Куда уж дальше-то?

- Ситуация, несомненно, безобразная... Я полностью с вами согласна, но, тем
не менее, повторю: пример неудачный. Я внимательно ознакомилась с
материалами дела и могу сказать: серьезных доказательств вины Зверева нет.
По крайней мере его невозможно считать организатором или активным
исполнителем...

- Вы что же, считаете его этакой овечкой?

- Нет, не считаю. Однако из материалов дела следует, что роль его в
преступлении незначительна. Он, скорее, был декоративной фигурой,
призванной, попугать жертву своим удостоверением.

Тихорецкий закурил вторую сигарету и сказал:

- Уверяю вас, Марина Вильгельмовна, что все значительно серьезнее: Зверев
один из организаторов этого преступления.

- Возможно, Павел Сергеич, возможно... Но я-то опираюсь на материалы дела.
Если в ходе судебного разбирательства мы выясним, что роль Зверева не
вскрыта на предварительном следствии полностью - направим дело на
доследование.

Тихорецкий устало потер лоб, посмотрел на судью.

- Марина Вильгельмовна, мне сомнения ваши понятны... Видимо, в чем-то
следователь не доработал. Но случай-то особый! И время непростое...

- А в России, Павел Сергеич, всегда время непростое.

- Абсолютно с вами согласен. Однако именно сейчас для нас,
правоохранителей, настал момент, когда необходимы согласованные,
оперативные, жесткие действия. Извините за банальность, но - факт! -
преступность наступает, втягивает в свою орбиту все больше людей, и в том
числе сотрудников милиции. Вот вы не знаете, но в ходе вымогательства у
Джабраилова было совершено убийство.

- Простите? - Ксендзова вскинула брови.

- Да-да, убийство. Этого нет в материалах дела, но убийство-то было. За
неделю до передачи денег при невыясненных обстоятельствах погиб помощник
Джабраилова.

- У вас есть факты, доказывающие насильственный характер смерти и причинную
связь этих двух событий? - быстро спросила судья.

- К сожалению, я располагаю только оперативной информацией,- ответил
Тихорецкий. Не объяснять же этой судейской козе, что Магомед - сволочь -
пошел в отказ. Когда Паша надавил на него: дай показания, что твоего
"помощника" замочил Зверев,- уперся. "Нет, Паша, и так ты в блуд меня
втравил,- сказал он.- Я по закону живу, а наш закон в ментовку обращаться
запрещает".- "Ты что, Магомед? Ты уже давно со мной ментом, в одной упряжке
идешь".- "Это другое... это барыжные дела..." Переубедить его Павел Сергеич
не смог, дагестанец стоял непоколебимо, как скалы кавказские.

- ...Только оперативной информацией,- ответил Тихорецкий.- А прокуратура
поспешила отнести смерть помощника на несчастный случай: пьян, явных следов
борьбы нет... вы же понимаете.

- Если у вас нет доказательств, Павел Сергеич, извините - суд не может
принять во внимание вашу версию.

- Марина Вильгельмовна,- сказал полковник,- мы с вами оба юристы, но как
будто на разных языках говорим. Неужели вы не хотите помочь общему делу?

- Павел Сергеич! Сформулируйте, пожалуйста, точно: что же вы от меня-то
хотите? Видимо, я чего-то не понимаю...

Тихорецкий улыбнулся как можно более обаятельно и сказал:

- Да чего же тут непонятного, драгоценная Марина Вильгельмовна? Зверев
должен быть наказан строго. Так строго, чтобы у других сотрудников не
осталось больше иллюзий... Это ведь не мое личное желание, это мнение
руководства ГУВД. Хотя мой визит к вам и носит неофициальный характер.

Судья вздохнула и, глядя полковнику в глаза, сказала:

- Павел Сергеевич, я хорошо понимаю озабоченность ГУВД. Как судья, я могу
вам обещать, что все обстоятельства дела будут изучены и все виновные
получат наказание в соответствии со степенью своей вины.

Марина Вильгельмовна прервала свой монолог и добавила после короткой паузы:

- Поймите, Павел Сергеич, больше чем года на два - два с половиной этот ваш
Зверев никак "не тянет". Увы и ах!

* * *

- Итак, государи мои,- сказал Глеб,- за то чтобы завтра вам было легко. За
то, чтобы день был солнечным, кивалы в расположении духа, судья-колибри и
вообще... за вас!

Стаканы звякнули. Мужики выпили. Лысый и Зверев взялись за краба, Глеб
бросил в рот дольку лимона.

- Тюрьма и раблезианство,- сказал Зверев,- суть вещи несовместные. Как
думаешь, Глеб?

- Э-э нет, Саша! Раблезианство не есть состояние брюха. Даже если бы у меня
было три глотки и пять членов, на каждый из которых я мог бы посадить по
девке с ядреной попкой... ну и что? Раблезианство, сударь мой, есть
состояние духа. Свободы. Раскрепощенности. Ты, Саша, говоришь: тюрьма. Ну и
что? Тюрьма - это стены... не более того. Баб, конечно, не хватает, тут я с
тобой согласен. Самоудовлетворение посредством правой руки - банально,
пошло и не дает той эмоциональной гаммы, которую мы имеем, снимая с
тетеньки трусики... Согласен, Саша, согласен... Но! Но все-таки великий
Франсуа Рабле писал не о брюхе, а о духе. Дух свободы, вот что есть
главное. Нежелание и невозможность некоторых индивидуумов жить по
стандарту, подчиняться уложениям, указам, кодексам... вот из этого считаю
я, вырастают личности. А тюрьма? Тюрьма - это стены, чушь, бред, временное
явление... Но баб, конечно, не хватает. Давайте-ка выпьем за свободу. За
Рабле!

Стаканы снова звякнули. Сидельцы выпили за свободу, за Франсуа Рабле.

Изменилось ли что-нибудь в мире? В мире не изменилось ничего. Граненый
стакан поблескивал почти незаметным фиолетовым лучом на грани, янтарно
светилось пиво, смотрел выпученными глазами краб... до начала процесса
оставалось пятнадцать часов.

* * *

Мужчина в серой "копейке" вытащил из-под сиденья обрез и вставил в
патронники тяжелые цилиндры патронов.

...Раблезианство, говоришь? Ну, ну...

* * *

- Скажи бабушке: доброй ночи, ба.

- Ба-а,- сказал Николка и зевнул. Надежда засмеялась, Марина Вильгельмовна
чмокнула внука в щеку и ответила:

- Спи, хороший мой. Я тоже скоро закончу... устал.

Надежда с Николкой на руках вышла из кухни, Марина Вильгельмовна посмотрела
ей вслед. Улыбнулась. Рыжий эрдельтерьер, вконец затерроризированный
двухлетним мальчонкой, тоже облегченно вздохнул.

- Ну что, Велт, устал? - спросила судья. Пес кивнул, прижался к ноге.

- Вот и я устала... хватит на сегодня. Пошли они все к черту.

Судья закрыла папку, сняла очки и помассировала рукой глаза... Зверев.
...Сволочь, конечно... как и его дружок Мальцев. Но фактов-то нет!
Извините, товарищ полковник... худо работаете. Больше чем по два года им
никак не влепить... Убийство помощника? Не факт. Прокуратура отказалась
возбуждать дело: несчастный случай. Так-то, товарищ полковник... худо
работаете.

Судья встала из-за стола и вышла из кухни. Щелкнула выключателем. Мужчина в
серой "копейке" вытащил из-под сиденья обрез и вставил в патронники тяжелые
цилиндры патронов... "За Франсуа Рабле!" - сказал Глеб, один из лидеров
тамбовской ОПГ... хлопнула дверца "копейки".

Марина Вильгельмовна вышла из кухни. Щелкнула выключателем. Одновременно с
грохотом ружейного выстрела разлетелось оконное стекло. Завизжала,
рикошетируя от потолка, картечь. Залаял пес. "Ку-ку",- сказала, высовываясь
не ко времени, кукушка из ходиков. Капризно заплакал Николка. Ку-ку...
Привет от Зверева!

Телефонный звонок прозвучал минут через семь. В прихожей уже толпились
сотрудники РУВД Московского района, Велт с интересом обнюхивал сапоги,
вилял обрубком хвоста... младший сержант вытащил из кармана конфету.

- Слушаю,- сказал Николай, потом протянул трубку жене.- Тебя, Марина.

- Да, слушаю.