Чтение 51–й страницы книги ~Судья~

позвонили!

Звонок был от приехавшего в город Федосеича. Ответ Сергея означал, что
они могут встретиться через два часа в месте, которое было заранее оговорено
со Званцевым: в сквере у Михайловского замка.

Федосеич отнесся к своим обязанностям весьма добросовестно - надел
широкополую шляпу, темные очки и постоянно озирался, проверяя, нет ли
слежки. Словом, он сделал все, чтобы стать похожим на шпиона из старых
фильмов. Сергей опустился на лавочку рядом со стариком и незаметно вынул из
кармана пакетик с фотографиями. Глядя в сторону, Челищев негромко спросил:

- Как Олег?

- Вернулся, - Федосеич уже забрал фотографии и начал подниматься,
нарочито кряхтя. - Все в порядке, Андрюша - вылитый он. Завтра в это же
время.

Старик удалился, старательно шаркая, а Сергей покурил еще немного, греясь
на солнце. Потом Челищев поехал в Озерки, где в 354-м отделении связи,
располагавшемся прямо в торговом центре, "курируемом" группировкой Адвоката,
оставил в абонентном ящике предназначенный для Генеральной прокуратуры
пакет. Письмо для Генерального прокурора он опустил в почтовый ящик лишь на
следующий день, после того как Федосеич передал ему паспорта, изготовленные
для Выдриных и Ворониной. Документы на себя, Олега, Катю с сыном и Челищева
старик забрал в Лугу.

- Когда ждать? - спросил он на прощание.

- Должны быть четырнадцатого. Если задержимся - значит, что-то случилось,
уходите сразу...

13 июня, накануне освобождения Кати "на подписку о невыезде", Сергей
доделывал все оставшиеся в городе дела. Сначала - отдал документы и деньги
Сашке Выдрину.

- Саша, спасибо тебе за все, - сказал ему Челищев на прощание. - Прости,
что не хватило сил все-таки оттолкнуть тебя тогда, на овощебазе. Ты -
нормальный парень, Сашка, забирай мать и вали из города. Особо ты нигде не
мелькал, искать тебя, может, и не будут, но годик поживите где-нибудь
подальше от Питера. И не лезь больше в бандиты. Тех денег, что я тебе
оставлю, должно хватить на какое-то время. Может быть, потом что-то в стране
изменится...

Выдрин молча взял документы и, помявшись, спросил:

- Сколько у нас есть времени на сборы?

- Не знаю, - ответил Челищев. - Лучше, если ты будешь считать, что у тебя
этого времени нет совсем. Да, вот что я тебя хотел попросить - дай мне
телефоны Андрюхи Обнорского.

Выдрин продиктовал ему номер рабочего телефона Андрея, которого в городе
знали больше как Серегина, потом вдруг взглянул на Челищева как-то по-детски
и спросил:

- Но... может быть, мы еще встретимся?

- Не знаю, - ответил Сергей. - Береги себя, Сашка...

Воронину он вызвонил к Медному всаднику в обеденный перерыв. Разговор их
был совсем коротким.

- Юля, - сказал Сергей, передавая ей толстый конверт. - Так случилось,
что из-за тебя, ну, будем точнее - в том числе из-за тебя мне пришлось
испытать много горя и боли. Я не хочу платить тебе тем же. Скоро в городе
может начаться большой шухер. Если ты к тому времени не исчезнешь - тебя,
скорее всего, уничтожат. Я не путаю тебя и не давлю - поступай как хочешь.
Здесь - документы и деньги, которые могут помочь тебе начать новую жизнь.
Это все, что я хотел тебе сказать.

Сказать, что слова Челищева ошеломили Юлю, - это все равно что не сказать
ничего. Она долго не могла вымолвить ни слова, а потом спросила:

- А как же... квартира?

- Бросай, - посоветовал Челищев. - Бросай и беги туда, где тебя не смогут
вычислить. Я думаю, максимальный лимит времени, который у тебя есть, - это
три дня. Да, запомни - если ты здесь, в Питере, хоть кому-то скажешь о том,
куда ты уехала, - можешь считать себя покойницей. Ну, все. Прощай.

Он повернулся и ушел, оставив плачущую Воронину на лавочке. Две старушки
укоризненно покачали головами вслед Челищеву - они решили, что парень только
что на их глазах бросил девушку, на которой обещал жениться...

Из телефона-автомата Сергей позвонил в редакцию Андрею Серегину.

Сергею повезло - журналист был на месте.

- Вы меня не знаете, - начал Сергей. - Я читал ваши статьи. До недавнего
времени я работал в правоохранительных органах и, как мне кажется, мог бы
сообщить вам кое-какую интересную фактуру...

Серегин согласился на встречу сразу, не ломаясь. Они договорились, что
через полчаса Андрей выйдет к скверику на "ватрушке" (так коренные питерцы
называют площадь Ломоносова).

Челищев приехал к месту минут за пять до назначенного времени и успел
докурить сигарету почти до конца, когда заметил спешащего от "Лениздата"
Андрея. Обнорский сильно изменился за те годы, что они не виделись: в черных
волосах журналиста проклюнулась седина, плечи стали шире, на лице появилось
много преждевременных морщин.

- Здорово, Андрюха, - поднялся со скамейки Челищев. - Это я тебе звонил.

- Челищев? - Обнорский хорошо владел собой: если он и удивился встрече,
то, по крайней мере, вида не подал. - Не ожидал... Что ты хочешь? - Он не
спешил протягивать Сергею руку. - Я слышал о тебе. Как ты догадываешься, это
была не самая лестная для тебя информация.

Челищев кивнул:

- Давай присядем, надолго я тебя не задержу...

Они проговорили почти час, точнее, говорил только Сергей, а Обнорский его
внимательно слушал. Затем Челищев достал пакет из плотной коричневой бумаги
(расширенную копию досье, предназначенного Генпрокуратуре) и протянул его
журналисту:

- ...Вот и все. Более подробно все изложено здесь. Ты взрослый человек и,
вроде, неплохой журналист. Позволь только высказать тебе одно замечание...
Ты в своих статьях все-таки пытаешься подогнать всех под одну универсальную
схему, а ее нет, потому что все структуры оргпреступности состоят из людей,
а у каждого - своя судьба. Ладно, это все лирика, Андрей, помни одно: то,
что ты держишь в руках, - это бомба. В том плане, что эта информация легко
может убить того, кто стал ее носителем. Ну, да я думаю, ты и сам
разберешься...

Сергей встал со скамейки и собрался было уходить, но Андрей удержал его,
и они проговорили еще около часа, а на прощание обнялись, как в старые
добрые времена...

Вот и настал день Катиного освобождения. Челищев подъехал к "Крестам" в
десять утра, припарковал свой "джип" напротив КПП и начал ждать... Метроном
в его груди совсем взбесился и уже не щелкал, а непрерывно стрекотал... Было
жарко, над "Крестами" дрожало марево, в котором вязли голоса заключенных,
выкрикивавших имена тех, кто пришел их проведать на Арсенальную набережную.
Сергей ждал, боясь моргнуть лишний раз, чтобы не пропустить появление
Катерины. И все же она появилась неожиданно - вышла из проходной незнакомой
отяжелевшей походкой и беспомощно огляделась.

- Катя! - крик застрял у Челищева в горле, и он, не помня себя, выпрыгнул
из машины.

Катерина обернулась к нему, прижала руку ко рту, ее ноги подломились, и
Сергей едва успел подхватить ее. Она обмякла на мгновение в его руках, но
потом вырвалась с непонятно откуда взявшейся силой.

- Нет! Не трогай! - Катя взглянула прямо ему в глаза и спросила:

- Я слышала, что Олег... Это правда?

Челищев успокаивающе улыбнулся и ответил шепотом:

- Мне нужно много разной правды тебе рассказать, но здесь для этого не
самое удобное место. Поедем...

- Куда? - спросила Катя, и у Челищева в который уже раз за эти мгновения
снова оборвалось сердце. Он никогда не видел Катерину такой беззащитной и
слабой. И такой чужой.

- Поедем в наш скверик. Там поговорим, а потом ты сама примешь решение.
Не бойся, я ни к чему тебя принуждать не буду. Поехали.

...В Румянцевском садике на Университетской набережной они нашли пустую
скамейку и сели. Сергей немедленно полез за сигаретами, но вдруг
спохватился, покосившись на Катин живот:

- С тобой теперь, наверное, курить рядом нельзя... Это правда?

Катерина упрямо сжала губы и тряхнула головой:

- Пусть тебя это не волнует. Можешь курить...

Сергей зажмурился, а потом счастливо улыбнулся:

- Значит, правда...

Катя наклонила голову и резко сказала:

- Если это - единственное, о чем ты хотел поговорить, то можем считать,
что разговор окончен! - Она сделала попытку встать, но Сергей удержал ее:

- Начнем с того, что Олег жив. И я надеюсь, что ты сегодня его увидишь -
вместе с вашим сыном. А теперь слушай меня и не перебивай...

Через полчаса после начала рассказа Катя не выдержала, заплакала и
уткнулась лицом Сергею в грудь. Челищев осторожно обнял ее и начал целовать
мокрое от слез лицо, с горечью и болью разглядывая морщинки, которых три
месяца назад не было...

Когда Катерина успокоилась, Сергей смог продолжать, но разговор шел уже
совсем в другой интонации, потому что постоянно прерывался поцелуями и
всхлипами...

- Вот такие пироги. Времени у нас мало, так что - быстро едем к тебе,
бери самое необходимое и - к Федосеичу. Документы и билеты уже там.

Катя одернула на себе платье и вдруг заявила;

- Опять вы за меня все решили... А еще говорил: "Сама решение примешь,
давить не буду..."

Челищев аж подскочил на лавочке:

- Да как ты не понимаешь?! У нас же выхода другого нет, сейчас не время
амбициями мериться, я же тебе все русским языком объяснил, Катя!

Катерина снисходительно улыбнулась и покачала головой: