Чтение 51–й страницы книги ~Бриллианты для диктатуры пролетариата~

- В общем и целом верно. У тебя были две ошибки: не Емелька Пугач, а
Емелиан Пугачев, ну и про бородатого Маркса и что Энгельс одинокий - не
следует, все ж они вожди...

Нину поражало умение Владимирова работать. Она могла подолгу
любоваться, как он держал книгу в руках, пролистывая ее, как он ее
оглаживал и ласково прихлопывал по корешку, поставив на стеллаж.

Как-то вечером, перелистывая томик своего любимого Монтеня, он
задумчиво сказал:

- Талант, Нинушка, это категория врожденная, несущая в себе некую
таинственную непознанность. Пушкин писал свои гениальные вещи шутя,
никогда не думая, что он делает гениальное. А Щедрин? А письма Чехова? Он
писал друзьям: "Делаю скучную вещицу, по-моему, выходит дрянь". Это о
"Мужиках". Как научиться определять врожденную человечью талантливость?

- Придумать экзамены, - сказала Нина. - Диспуты...

- Несерьезно. Вы, молодые, норовите все обобщить; вы идете от общего
к частному, а мне представляется правильным идти от индивидуальности, от
закона к обществу, а не наоборот.

Владимиров отошел к стеллажам с разобранными книгами и, горделиво
оглядев свою работу, сказал:

- Какие же мы молодцы! Через неделю примемся за экспозицию музея.

- Никогда не думала, что с книгами работать так интересно. Я раз
ночью проснулась - будто кто здесь с бензином ходит... Страх! Прибежала -
никого. Я тут остаток ночи и проходила, всё книжки наши рассматривала.

Владимиров погладил девушку по щеке и поймал себя на мысли, что таким
же движением он гладил по щеке Всеволода, и вдруг сердце его сжало
мучительной тревогой: где он сейчас? Что с ним?

В соседней комнате загрохотали сапоги.

- Неужели принесли печку?! - воскликнула Нина и побежала в соседний
зал: книги там тоже были разобраны, полы вымыты и окна тщательно протерты.

Но в соседний зал принесли не печку - пять красноармейцев складывали
возле двери железные кровати.

- Это что такое?! - спросила Нина.

- Это ордер, сестричка, - ответил молоденький красноармеец,
протягивая ей листок бумаги, - все по закону. На пять дней мы сюда
поселяемся: спать и книжки читать.

Нина, по-прежнему недоумевая, спросила:

- Вы что, охрана библиотеки?

- А чего тут охранять?! - засмеялся второй, огненно-рыжий парень в
папахе. - Если б тут шашки лежали али хлеб. Спать мы тут будем, более
негде.

- Нет, товарищ, - сказала Нина. - Ночевать вы здесь не будете.

Вошел Владимиров и, остановившись на пороге, предложил:

- В подвале есть свободное помещение, вы там и располагайтесь, пока
не подберете себе жилье.

- Людям гнить в подвале, - сказал рыжий, - а книжки будут в комнате
стоять? Давай, мужики, расставляйся...

- Я запрещаю! - сказала Нина. - Сейчас я возьму ваш ордер и подыщу
вам хорошее помещение.

- Ни-ни, - сказал первый красноармеец, - нам и тут нравится.

- Дайте ордер, - сказала Нина.

- Чего ты с девкой балакаешь, - сказал пожилой боец, - расставляй
скарб, и дело с концом.

- Кто вам выдал ордер? - спросил Владимиров.

- Кто выдал, тот и выдал, - ответил рыжий и, оттерев Нину плечом,
потащил кровать в неширокий проход между стеллажами - подальше от двери.

Нина схватила парня за плечо и с неожиданной для ее хрупкой фигурки
силой рванула, обернув на себя:

- Прекратить!

Парень поставил кровать на пол, прислонив ее к корешкам книг, и молча
толкнул девушку. Нина упала. Все это произошло в мгновение. Владимиров
поднял палку и ударил рыжего по шее.

- Паршивец, бандит! - кричал он. - Как ты смеешь?!

Он был страшен сейчас: усы ощетинились, брови подняты, топорщатся, в
уголках рта - белая пена.

Нина бросилась к старику, обняла его, стараясь успокоить. Владимиров,
побледнев, опустился на пол, тяжело дыша.

Рыжий, опомнившись, схватил винтовку и начал лязгать затвором.
Молодой красноармеец винтовку у него вырвал и замер у двери: они еще
толком не осознали происходящего.

- Паршивцы, позорите великое дело, - тихо говорил Владимиров,
которого по-прежнему обнимала Нина. - Вы с винтовкой должны охранять
книгу, а вы гогочете и на девушку руку поднимаете. Я сейчас поднимусь и
сорву с вас красную повязку, вы позорите красный цвет своим злодейским
поведением...

- Палкой, гад, драться! Я те не холоп, буржуй недорезанный! -
закричал тонким, обиженным голосом рыжий.

- Это ты буржуй, - всхлипнула Нина, - урод рыжий! - Она обернулась к
остальным красноармейцам: - Да уведите вы его, чтобы не кричал. Сейчас в
ЧК пойдем, там разберемся, кто вы такие...

- Во бешеные, - сказал пожилой боец, - пошли, однако, мужики, а то
дед от волнения салазки загнет.

Нина выбежала в соседнюю комнату. Вернулась она через минуту в
наброшенной на плечи кожанке, с кольтом в руке.

- Оружие к стенке, за неподчинение приказу стреляю без
предупреждения!

- Ты что? - тихо спросил молодой. - Чего ты?

- Вы, папаша, - кивнула Нина пожилому бойцу, - подойдите и посмотрите
мандат: я сотрудник Сибчека.

- Дочка, - сказал пожилой боец, - ты уж прости его, дурака... Коли б
мы знали...

- Коли б знали - побоялись бы?! Пошли в ЧК! Оружие оставите здесь!
Владимир Александрович, я мигом.

- Не надо, Нинушка, - попросил Владимиров, тяжело поднимаясь с пола.
- Это не их вина... Это их беда. И я себя тоже вел безобразно... - Он
посмотрел на рыжего и вздохнул. - Простите меня, пожалуйста, товарищи...

Нина вдруг заплакала - пистолет в руке трясется, слезы льются, как от
самой тяжелой, детской обиды, горошинами...

Владимиров шепнул:

- Ничего, Нинушка, ничего... - Обернулся к бойцам: - Товарищи, будем
считать, что ничего у нас не было. Пошли посмотрим другое помещение, а
Нина Ивановна поможет вам найти хорошее жилье, свободное от постоя.

- В тюрьме им постой будет, - сказала Нина и вдруг, всхлипнув,
рассмеялась.

И молодой красноармеец засмеялся, и Владимиров засмеялся, а после и
пожилой боец. Они стояли и смеялись, глядя друг на друга.

"М о с к в а. Б о к и ю. К е д р о в у. "Виктор" через своих

людей вышел на товарища министра иностранных дел, директора

европейского департамента Э. Таннеберка. Таннеберк имел две беседы с

министром Пийпом по поводу ареста Исаева. Министр уже осведомлен об

этом аресте и связался по телефону в присутствии Таннеберка с

министром внутренних дел Эйнбундом. Одновременно поляк, сотрудник

посольства М. Янг, нашел способ сообщить в МИД о тех характеристиках,

которые ему известны по поводу арестованного Исаева. Мы в свою

очередь, через наши возможности, вывели Гаврилова и Шостака, двух

крупных финансовых маклеров, обладающих связями в Лондоне, на

окружение Эйнбунда. Поскольку они русские, не связанные с

монархическими экстремистами, поскольку они обладают реальной

финансовой мощью - к ним здесь прислушиваются. Сегодня утром наружное

наблюдение установило, что министр Эйнбунд вызывал Неуманна в

неурочное время. Можно предположить, что его вызывали в связи с делом

Исаева. Сегодня вечером у него запланирована встреча с Неуманном.

Р о м а н".

В РЕВЕЛЕ
__________________________________________________________________________

Неуманн отпустил автомобиль, не доезжая трех домов до своего
коттеджа.

- Поезжайте отдыхать, - сказал он шоферу, - я немного пройдусь.

Он знал, что его сегодня будут ждать, и не ошибся: возле калитки
стоял тот, седой.

Неуманн понял, что сегодня его будут ждать, еще утром, когда министр
попросил дать справку по поводу арестованного Исаева. "Французы говорят,
что это их друг и вполне милый человек, - пояснил Эйнбунд. - Поэтому я был
обтекаем и никаких конкретных ответов не давал".

- Видите, как я предусмотрителен, - сказал Неуманн Роману, - играй я
нечестно - вас можно было бы сейчас взять.

- Лучше завтра, - ответил Роман. - Ну, как?

- Вы спрашиваете, как работает ваша организация? Хорошо работает,
силы, судя по всему, включены надежные. Вы тут прочно сидите? Легально?

- Вполне.

- За вами не ходят?

- Вам это лучше знать. Сигналов на меня пока еще не было?

- Пока нет.