Варравиной. Обыск там должен начаться через полчаса, Глафиру Анатольевну
забрали на работе, а несчастная молодая женщина с торчащим животом сидит в
квартире матери, ни о чем не зная. Если мы не противопоставим бюрократии
чужих нашу "бюрократию" - Варравиных, Костенко, Горенковых, нас
раздавят... А иногда я думаю, что у нас вообще нет бюрократии, потому что
истинное значение этого слова, его изначальная первооснова, кроется в
слове "бюро", то есть "стол", "рабочее место", которому человек должен
отдавать всего себя. А много ли у нас истинных бюрократов? Раз-два и
обчелся... Странно, истинных бюрократов нет, а технократов достаточно,
серьезные люди, отношение к ним уважительное, кроме как у дремучих
консерваторов... Впрочем, у тех отрицательное отношение ко всему, что
определено нерусским словом и чего не существовало в летописях:
"иностранное вторжение в нашу уникальную духовность"... Была б духовность,
не разрешали б женщинам таскать шпалы и класть кирпичи... Горазды мы на
самоукрашательство, спасу нет... Мы перепрыгнули через эпоху
высокопрофессиональной бюрократии, которая не только не мешает делу, но
силится опередить прогресс, помочь поиску нового, предложить
альтернативные решения... Но ведь у нас никогда такого не было... Империю
объединял страх - перед словом ли, делом, идеей. Традиции вольнолюбия
всегда была противопоставлена традиция рабства, запрета, которым общество
стращала именно бюрократия. Вот и получилось, что бюрократические барьеры
вошли в трагическое противоречие с тикающей устремленностью технократии.
Ситуация кризисная... А выход из нее один: реформа всего законодательства.
самому Варравину. А каждый ум, потерянный обществом, невосполним. Более
того: его место займет дурак или мерзавец, а это уже двойной урон народу!
без всякого интереса, как-то сквозно, заторможенно. Испуга на ее лице не
было, огромные красивые глаза лишены подвижности, какие-то неприкаянные,
пустые.
хотя, может, такое впечатление сложилось из-за ее голоса - очень низкого,
глубокого, сильного.
читаных - видно по корешкам. Хотя, сколько раз я брал людей, живших в
спартанской обстановке, а потом у них на садовых участках выкапывали
запаянные банки с золотыми монетами...
на огурец: мальчика родит, точная примета.
уголовного розыска?
вашей квартиры... Кому вы их отдавали?
подоконнике...
стекляшки, наперстки, сломанные ножницы - и резко обернулась: лицо ее
сделалось испуганным, как у девочки, но одновременно появилась странная
печать упрямства, которое всегда есть предтеча абсолютной, непробиваемой
закрытости; особенно четко это прослеживается именно у женщин - вот бы
психологам поработать в этом направлении... А ты предлагал им это? - задал
я себе вопрос. Никогда ты им этого не предлагал, психологи допросов не
проводят и наручники в кармане не таскают, а уж тем более пистолет под
мышкой...
по улицам вечером страшно ходить... Раньше такого не было...
можно было и вас посадить на десять лет - без суда, по решению Особого
совещания - за такие-то слова представителю власти... Мне очень много
говорил о вас Иван, поэтому...
опали, глаза, однако, собрались щелочками; зачем уродовать себя, у нее же
прекрасные глаза. - Тогда мне понятен ваш визит...
подбросил в ящик письменного стола вашего мужа улику, на основании которой
мы должны его арестовать, - покушение на жизнь художника Штыка...
резко - так часто бывает в экстремальной ситуации, - но глубоко внутри, на
подступах к сознанию...
художник? У него нет никаких художников... Он не способен на это...
как оказалась улика? Что называется, убойная? Ответьте, как мать его
будущего ребенка...
снова начали меняться, приобретая прежнее выражение безучастия и
покорности. - Ребенок всегда принадлежит матери.
матери, говорю это как отец девушки...
страдальческой и жалостливой, неожиданно промелькнуло на ее лице.
не "отчего-то", а из-за того именно, что она постоянно хранила на лице
печать страдания; я помню ее такой с раннего детства. Она редко смеялась,
но, даже веселясь чему-то, старалась как можно скорее погасить радость и
скорбно опустить уголки губ. Однажды я приехал к ней в гости, бросил
машину у подъезда, но старики, сидевшие на скамеечке, сказали, что Пелагеи
Гавриловны нет, стоит в очереди за нутриями, пристрастилась к крысам,
дешево и наваристо... Я поджался: ну, разве можно?! Ведь я и деньгами
помогаю ей, и кур привожу, и сыр - так нет, начала прилюдно экономить на
еде... Одна из старух поинтересовалась, как бегает "тестева машинка"; я
удивился: "Какого тестя? Он помер как десять лет". - "Так Пелагея
Гавриловна говорит, что не ваша это машина, денег нет, тесть
воспомоществовал..." Откуда это? Боязнь спугнуть зыбкое благополучие? Или
действительно у нас это в крови - таить достаток, опасаться сглаза,
выказывать соседям свою бедность и несчастье? К таким, мол, не пристанут,
убогих жалеют, только удачливых давят, не прощают счастья и силы...
что я обязан сказать, но лучше, если это сделаю я... Дело в том... Вашу
ма... (Я хотел сказать "мать", но мне отчего-то показалось это
невозможным, слишком жестким, поэтому я успел оборвать себя.) Дело в том,
что Глафиру Анатольевну арестовали.
отсюда уйти... Сейчас... Вам надо поехать к Ивану... Лучше, чтобы вы не
имели никакого касательства к этому делу... Поэтому, пожалуйста, очень вас
прошу, ответьте правду: Тамара просила у вас ключи?
кресле, губы ее сделались синими, тело обмякло.
карманчике жилета, точно там, где Чурин хранил свои бриллианты. Я дал
Ольге подышать из тонкой трубочки, она вздрогнула, выгнулась, как
акробатка, снова стиснула кулачки у груди и беззвучно, сотрясаясь,
заплакала, повторяя одно и то же слово: "Мамочка, мамочка, мамочка..."
неумолимо работает время. Хотя скорее против меня - я совершаю должностное
преступление: сколько же я таких преступлений натворил на своем веку?!
Наверное, только поэтому еще и жив. Рискнув - реакцию предвидеть нельзя, -
я положил ей руку на густые черные волосы и начал медленно гладить, ощущая
ладонью, как мелко сотрясалось ее тело. Руку мою она не сбросила, как-то
даже ей поддалась, лицо утеряло гипсовую неподвижность, глаза сделались
живыми, слезы лились неудержимо, словно вымывая ее; мужчины мрут от
инфаркта чаще, чем женщины, потому что не умеют плакать, а это ведь такое
облегчение; ни мать ее, верно, не понимала, ни Иван: она к ласке тянется,
хоть закрытая... Какая же это тайна - человек... Вон ученые считают, что и
растения обладают нервной системой: съеживаются, когда к ним приближается
человек с ножницами, и, наоборот, тянутся, если руки держишь на груди...
его верно понять; мне надо увезти ее отсюда через десять минут, самое
большее пятнадцать. Потом приедут наши, и я ничего не смогу поделать -
верх нечестности по отношению к бедному Ивану. Увы, истерика и зло
торжествуют чаще, чем добро и здравый смысл.
язык попросить ее не брать вещи матери, - и давайте уедем отсюда.
Русанов Владислав
Орловский Гай Юлий
Ларссон Стиг
Орловский Гай Юлий
Круз Андрей
Ибсен Генрик