ведомства, представляемые столь ловкими игроками, могли оттеснить его на
третий план.
Розенберга о негодовании фюрера в связи со львовским "свинством".
позицию, конечная цель которой заключалась в том, чтобы не дать
возможности Гиммлеру сделаться п е р в ы м...
бараки такого же типа, как тот, где жила Ганна. Построены лагеря были
наскоро, колючая проволока кое-где провисла, провод от генераторной
станции был слишком заметен - почти тридцать метров тянулся по территории
зоны, поддерживаемый громоздкими бетонными балками.
Продумайте, как его загнать в подземный кабель.
громкого смеха чумазых солдат с обгоревшими под нещадным солнцем лицами
Ганна смотрела только на Эссена, смотрела на него преданными глазами,
стараясь не думать о том, что они здесь делают и зачем она с ними. Она
знала только одно: этот человек отвезет ее в Краков, этот, именно этот
человек разрешит ей найти мальчиков. Ганна боялась думать о том, что может
быть потом; она старалась гнать от себя мысль, что Ладислав не позволит ей
взять с собой детей; она была даже готова попросить Эссена, чтобы мужу
п р и к а з а л и, если он сам не согласится уехать с нею вместе с детьми
и со старухой. В конце концов он хороший лесной инженер, он специалист,
немцы в нем заинтересованы. Глядя на Эссена, Ганна заставляла себя считать
его неким устойчивым поплавком в темной, яростной быстрине (ее несколько
раз возил с собой на рыбалку капитан Морис Грашан - он погиб под
Дюнкерком; видимо, он был серьезно увлечен Ганной, потому что писал ей с
фронта письма, и ей же пришла похоронная из военного министерства - такова
была воля покойного. Образ поплавка на коричневой, пенной быстрине, где
Грашан ловил рыбу, казался Ганне с тех пор неким символом спокойствия.
Грашан, пожалуй, был единственным мужчиной, который не раздражал ее: он не
жаловался на свою первую жену, не пытал Ганну, любит ли она его и лучше ли
он других мужчин; не предлагал жениться, просто звонил, спрашивал,
свободна ли она и нет ли у нее желания провести вместе день).
четко, и он успевал проверять ее работу, несмотря на огромное количество
забот, свалившихся на него (пищеблоки для лагерей надо было отнести
подальше от домов охраны СС; крыши офицерских коттеджей сначала были
спроектированы из гофрированного железа, но штаб обергруппенфюрера Поля
попросил срочно изменить расчеты под черепицу - немцы, которые будут нести
здесь службу, должны чувствовать себя как на родине, в привычной
обстановке; представитель рейхсляйтера Бормана обязал Эссена предусмотреть
строительство клуба в комплексе СС - иначе негде будет проводить
торжественные митинги и совещания членов НСДАП). Наброски Ганны нравились
Эссену своей экономичностью и изяществом. Ганна заметила, как в глазах
других членов их группы появлялась постепенная и нескрываемая неприязнь к
ней. Сначала ее не замечали, она была вроде чемодана - немного мешает,
занимая место, но чемодан он и есть чемодан, надо же в чем-то возить вещи.
Однако постепенно ее о с о з н а в а л и как человека, который стал
ближе всех к шефу, но при этом как человека чужой крови, иностранного
специалиста, лишенного каких-либо прав в рейхе.
без мальчиков ей незачем жить, ощущение личной опасности притупилось,
словно у той козы, которая не убегала в лес, принимая на себя возможный
выстрел, потому что рядом с тропой стоял ее маленький.
Освенциме, Эссен какое-то время колебался, брать ли с собой Ганну: в конце
концов она увидит там своих соплеменников, но потом он решил обязательно
взять, чтобы до конца убедиться в надежности своего нового, талантливого,
столь неожиданно доставшегося ему сотрудника.
которых струился тяжелый, разморенный запах ладана. Дорога была белая,
песчаная; в лесу гомонили птицы; их, казалось, было огромное множество.
высокая труба, ограда на бетонных, частых опорах, уютные коттеджи СС,
окруженные маленькими, точно распланированными садиками, бараки в зоне и
люди с пепельными, мучнистыми лицами, которые что-то делали за проволокой,
но понять, что именно они делали, Ганна не смогла, потому что сразу же
увидела среди арестантов высокую фигуру в полосатом одеянии,
непропорционально большое лицо и громадные руки, судорожно сжимавшие
металлические держалки тяжелой тачки.
побежала к проволоке, услыхав тонкий голос Эссена: "Там ток, не
прикасайтесь, там ток!"
медленно оглянулся, увидел Ганну и бросился к проволоке:
и маму, маму ищи, ее с мальчиками тоже привезли сюда! Ищи их зде...
ног, а Ганна в это же мгновение ощутила на своих руках резкие пальцы,
которые больно, до кости, сдавили, потом рванули на себя, и она увидела
бешеные лица офицеров СС и Эссена - с таким же мучнистым, как у
арестантов, лицом, и больше она ничего не смогла увидеть, потому что
потеряла сознание.
главное - работа, проснулся в Эссене, когда гестаповцы, глядя на него с
тяжелой неприязнью (они уже сообщили о происшествии в краковское
управление РСХА и теперь ждали указаний от бригадефюрера СС Крюгера,
который, в свою очередь, сидел у аппарата, дожидаясь распоряжения
обергруппенфюрера Поля, записавшегося на прием к Гейдриху), доложили,
вынуждены были доложить этому архитектору, старше их по чину в СС, что
дети украинки уже ликвидированы и что арестована ее семья по просьбе
некоего агента абвера Лебедя как люди, представлявшие угрозу для
конспирации ОУН.
каждое слово, произнес Эссен, - работает на рейх и приносит нашему делу
существенную пользу?
деле есть ходатайство Бандеры о передаче госпожи Прокопчук в ведение
кадровой группы ОУН.
каким-то вонючим Бандерой или наши бюрократы?!
делала, и так, как делала раньше! И вы хотите с таким бардаком выиграть
битву?! Вы хотите, чтобы тыл отлаженно и четко работал?! Вы хоть думаете о
будущем?! Вы можете проявлять трезвость, а не зоологизм?!
противоречит нормам партийной этики! Я сообщу об этом руководству!
объяснения с Эссеном, отдал приказ лишить его звания и отправить на фронт
- рядовым. Гейдрих бушевал: "Взять в зону украинку, паршивую славянку?!
Как он посмел?! Это ваш либерализм, Поль! Это все ваш либерализм! Эссен
стал считать себя незаменимым! Мы найдем тысячу архитекторов, которые
будут целовать нам руки за то, что мы дали им возможность работать! Экий
благодетель, скажите на милость! На фронт! Под пули! Это хорошо лечит от
зазнайства!"
все знали, как он благоволил Эссену. Надо проявить высшую принципиальность
и должную инициативу, чтобы потом Гейдрих не смог при случае ударить его.
Гейдрих говорил просто о фронте. Поль в приказе добавил от себя -
"рядовым".
лицо ее осунулось, но при этом было отечным; веки тяжело нависли над
потухшими глазами, которые казались пустыми, словно бы без зрачков.
из Кельна фрау Нобе. В инструктивной беседе, сообщая об откомандировании
на высокий пост, обергруппенфюрер Поль сказал, что, видимо, в ближайшие
дни большинство мужчин из ее мастерской будут мобилизованы на фронт -