Чтение 51–й страницы книги ~Экспансия

людей, которые бы действовали как активные коммунисты?

М е н ж у. - Конечно. Все те концерты, на которых выступает Поль
Робсон со своими коммунистическими песнями" позорят Америку. Сталин
мечтает, чтобы наступил крах капитализма, он четыре раза спрашивал
Гарольда Стассена, когда наступит новая "черная пятница", он ее ждет, но
она не наступит!

Н и к с о н. - Что должен сделать кинопродюсер, если ему станет
известно, что сценарист является членом коммунистической партии? Должен ли
он уволить его?

М е н ж у. - Вообще-то среди коммунистов все же есть талантливые
писатели... Просто им нельзя позволять писать по-коммунистически... Надо
постоянно следить за ними, за каждым их шагом...

Н и к с о н. - Иными словами, голливудской киноиндустрии надо
запретить показ хотя бы какой-либо демократии у русских?

М е н ж у. - Да. И еще я считаю, что мы должны открыто сказать народу
про то, как безобразно ведут себя русские с американцами. Я считаю
необходимым прищучить русских с визами. Мне говорили, что сейчас в Штатах
живут три тысячи красных, а в России всего двести американцев. Так вот,
надо вышвырнуть отсюда две тысячи восемьсот русских! И еще... У нас
слишком много границ... И весьма мало пограничников... Поэтому коммунисты
массами проникают в Америку, особенно через мексиканскую границу. И
китайцы тоже лезут сюда. Я считаю, что нам пора вооружиться до зубов.
Необходимо военное обучение всей молодежи! Всеобщее военное обучение
приведет народ к дисциплине и патриотизму!

(Аплодисменты присутствующих в зале.)"

Роумэн отложил газету, лег, положив под голову высокую подушку,
забросил руки за голову; ведь это по-настоящему страшно, подумал он,
замени слово "коммунист" на "еврей" или "славянин", и вполне можно было
печатать в прессе Германии начала тридцатых годов. Неужели Штирлиц прав?
Как это страшно - оказаться страной свободы, обнесенной колючей
проволокой...

"С л е д о в а т е л ь С т р и п л и н г. - Мистер Лоусон, вы
писатель и кинодраматург. Являетесь ли вы при этом коммунистом?

Л о у с о н. - Перед началом допроса я прошу разрешения зачитать
заявление.

П р е д с е д а т е л ь. - Дайте мне его. (Читает.) Нет, я не разрешу
вам читать это заявление! С меня было достаточно прочитать первые две
строчки.

Л о у с о н. - Вы потратили неделю, чтобы публично позорить мое имя в
глазах американской общественности, и лишаете права прочесть заявление?!

П р е д с е д а т е л ь. - Мы - комиссия, созданная по закону этой
страны! Приступайте к допросу, следователь Стриплинг.

Л о у с о н. - Я протестую! В этой комнате вы разрешили прочитать
заявления директорам кинокомпаний - Майеру, Уорнеру и другим, отчего вы
лишаете меня этого же права?

С т р и п л и н г. - Ваше имя?

Л о у с о н. - Джон Хоуард Лоусон, и я требую дать мне право,
гарантированное первой и пятой поправками к Конституции!

П р е д с е д а т е л ь. - Отвечайте на вопросы следователя
Стриплинга!

Л о у с о н. - Я не в тюремной камере, председатель! Я в суде! Здесь
проходит суд над вашей комиссией перед лицом американского народа!

С л е д о в а т е л ь. - Какую должность вы занимали в Гильдии
американских сценаристов?

Л о у с о н. - Этот вопрос является вторжением как в права Гильдии,
так и в гражданские права!

П р е д с е д а т е л ь. - Если вы не будете отвечать, мы проведем
слушание дела в ваше отсутствие.

Л о у с о н. - Права вашей комиссии точно такие же, как и мои,
гражданина Соединенных Штатов! Вы не можете слушать мое дело, не выслушав
мое заявление и мои ответы!

П р е д с е д а т е л ь. - Ведите себя как остальные свидетели!

Л о у с о н. - Вы не третировали остальных свидетелей, как меня!

П р е д с е д а т е л ь. - Надеюсь, вы знаете, что произошло с теми
людьми, которые вели себя подобно вам на наших заседаниях?!

Л о у с о н. - Я очень рад, что вы признали открыто, как вы
третировали свидетелей и обвиняемых на ваших заседаниях! Но я американец!
И я не позволю вам третировать меня так легко, как вы это делали с
другими, рожденными не в этой стране!

С т р и п л и н г. - Повторяю вопрос: вы занимали какие-то должности
в Гильдии американских сценаристов?

Л о у с о н. - Хотя этот вопрос и незаконен, я отвечу: да, я был
первым президентом Гильдии сценаристов и начиная с тридцать третьего года
постоянно являюсь членом ее Совета директоров.

С т р и п л и н г. - Назовите ваши фильмы.

Л о у с о н. - Вы же их прекрасно знаете! Их знает вся Америка.

С т р и п л и н г. - Назовите их.

Л о у с о н. - Повторяю, они вам прекрасно известны!

С т р и п л и н г. - "Сахара" - ваш фильм?

Л о у с о н. - Да.

С т р и п л и н г. - "Блокада"?

Л о у с о н. - Да.

С т р и п л и н г. - Этот фильм посвящен войне в Испании, событиям
тридцать седьмого года, не так ли?

Л о у с о н. - Именно.

С т р и п л и н г. - "Успех любой ценой", "Динамит", "Контратака"?

Л о у с о н. - И много, много других.

С т р и п л и н г. - Вы работали для "Твэнти сенчури Фокс",
"Коламбиа", "Метро-Голдвин-Майер" и "Юнайтед артистс"?

Л о у с о н. - Да.

С т р и п л и н г. - Являетесь ли вы членом коммунистической партии?

Л о у с о н. - Этот вопрос является попыткой ввести тоталитаризм и
таким образом поставить под контроль государства мою личную жизнь! Такого
рода вопрос был отвергнут конституцией Соединенных Штатов, которая не
позволяет вторгаться в права гражданина, кем бы он ни был: протестантом,
демократом, католиком, иудаистом или республиканцем!

П р е д с е д а т е л ь. - Тише, тише, мистер Лоусон! Спокойнее!
Вопрос о вашем членстве в коммунистической партии является для нас самым
главным. Вы намерены отвечать?

Л о у с о н. - Вы используете технологию допроса, принятую в
гитлеровской Германии, чтобы нагнести атмосферу истерии и
подозрительности.

П р е д с е д а т е л ь. - Мистер Лоусон...

Л о у с о н. - Вы хотите сделать так, чтобы в стране нарушились все
контакты между гражданами, чтобы здесь царили страх и подозрительность
друг к другу!

С т р и п л и н г. - Господин председатель, свидетель не отвечает на
вопросы...

Л о у с о н. - Потому что свидетель хорошо знает закон о гражданских
правах, который оберегает достоинство каждого американца от вмешательства
в его личные дела! Я требую, чтобы сюда были приглашены ваши свидетели,
чтобы я и мои адвокаты могли подвергнуть их перекрестному допросу!

П р е д с е д а т е л ь. - На это потребуется неделя. Являетесь ли вы
коммунистом, вот что нас интересует!

Л о у с о н. - Трагично, что мне приходится учить комиссию конгресса
основным принципам американской конституции...

П р е д с е д а т е л ь. - Это не ваше дело! Ваше дело ответить: вы
коммунист?!

Л о у с о н. - Я готов отвечать на все те вопросы, которые являются
конституционными и не ущемляют моих гражданских прав!

П р е д с е д а т е л ь. - Встаньте со свидетельского кресла!

Л о у с о н. - Я всегда писал для Америки, я всегда был патриотом
моей страны, я всегда исповедовал американизм, и впредь я буду таким же -
то есть я буду бороться за гражданские права, которые вы намерены отнять у
нашего народа!

П р е д с е д а т е л ь. - Охрана, уведите его! Следователь
Стриплинг, продолжайте дело в отсутствие мистера Лоусона.

(Лоусона удаляют из зала.)

С т р и п л и н г. - Следствие располагает неопровержимыми данными,
что Лоусон является членом коммунистической партии Америки. Об этом прежде
всего свидетельствуют его портреты, печатавшиеся на первых полосах газеты
"Дейли уоркер", а также две его статьи... Я вызвал сюда мистера Луиса
Рассела, он даст исчерпывающие показания... Могу ли я допросить его в
вашем присутствий?

П р е д с е д а т е л ь. - Да.

С т р и п л и н г. - Вы следователь нашей комиссии, мистер Рассел?

Р а с с е л. - Да.

С т р и п л и н г. - До этого в течение десяти лет вы были агентом
ФБР?

Р а с с е л. - Да.

С т р и п л и н г. - Говорите громче! Что вы расследовали, работая в
ФБР?

Р а с с е л. - В нашем распоряжении находятся копии учетных
карточек... Одна из них, за номером 42275, выписана на имя Джона Лоусона.
Подчеркнуто, что он состоит в клубе пишущих для "Дейли уоркер"... Я готов
передать вам меморандум на девяти страницах о Лоусоне, данные наблюдения