Чтение 52–й страницы книги ~В зените~

показывает, что его не сдвинешь на волос. А перед ним возвышается статный
Здарг, этакий былинный богатырь. Кажется, одной рукой нажмет - и мокрое
место останется от противника. Но не нажимает богатырь. Нет в его позе
уверенности. Руки убрал за спину, склонился, слушает. Мог бы раздавить -
спрашивает вместо того.

Не было твердости у титана. И кончилась встреча победой мрачного гнома.
Здарг обещал помочь длякам, способствовать их побегу. Так, по крайней мере,
утверждал Гвинг впоследствии.

Так утверждал Гвинг. Свидетельства Здарга нет. Он дал слово молчать.

Все равно тайна не осталась в тайне. Ракета была рассчитана на двенадцать
мест; Гвингу нужно было набрать двенадцать участников. Двенадцать ученых
готовились к отъезду, этого нельзя было не заметить, у кого-то были жены,
жены догадались или выведали, по секрету рассказали лучшим подругам...

Короче, не прошло и двух дней после, той решающей беседы, как Ридда, вбежав
к Здаргу, еще с порога объявила, что эти подлецы, эти скоты неблагодарные,
эти подонки, выродки, крохоборы безмозглые (в лексиконе Вдага достаточно
ругательств) задумали побег.

И тут она узнает, что Здарг сочувствует безмозглым крохоборам. Больше того,
сам хотел бы вернуться на Вдаг.

Последовала бурная сцена. Ридда стыдила Здарга и умоляла его. Ридда
плакала, стояла на коленях и грозила отравиться. Ридда кричала на своего
полубога и целовала ему руки. Если вдуматься, пожалуй, в тот вечер Ридда
изменила сама себе. Всю жизнь она сражалась за интересы Здарга,
поддерживала все его начинания, оправдывала все прихоти, все зигзаги
поведения. Почему же именно на этом зигзаге она вступила в спор со своим
кумиром? Вероятно, испугалась за него. Испугалась, что от кумира отвернутся
и Вдаг и Астрелла, он окажется между двумя стульями. Да, жители Астреллы
боготворили Здарга, считали если не богом, то пророком, во всяком случае.
Но пророк, Ридда понимала это, должен потакать своим приверженцам. Верующие
позволяют вести себя, но только туда, куда им хочется идти. Лидер,
сворачивающий слишком резко и часто, рискует остаться без последователей.
А, потеряв последователей, теряет вес, с ним перестают считаться и
противники. Ридда подумала, что академики Вдага будут мстить Здаргу за
непокорность, навяжут ему унизительную роль раскаявшегося блудного сына,
вместо того чтобы рассматривать проекты по существу. И превратится он в
прожектера, борца с ветряными мельницами. В конце жизни испытает то, чего
избежал в начале.

- Только не бегство, только не бегство! - молила она, ломая руки. - Обещай
мне не торопиться. Дай честное слово!

Здарг дал слово... и нарушил его немедленно. Не было возможности не
торопиться. Здарг понял, что Ридда утром, не откладывая, оповестит Астреллу
о заговоре. Стало быть, раздумывая и медля, Здарг предаст доверившихся ему
дляков. Как только Ридда ушла, Здарг прошелся по комнате раз, другой, все
взвесил, решился и снял трубку видеофона, чтобы позвонить Гвингу.

Ридда вышла от своего любимца расстроенная и заплаканная, с грязными
потеками краски, смытой слезами с ресниц. Было уже очень поздно - около
часу ночи по нашим понятиям - и очень темно, потому что собственной луной
Астрелла еще не обзавелась. Придерживая пальцами виски, Ридда брела по
каменистым тропинкам. У нее разыгралась мигрень. Казалось, кто-то залез в
мозг и никак не может выбраться, давит на череп изнутри, то ли сверлит
кость буравчиком, то ли проломить старается. И всю дорогу Ридда думала
только о головной боли: скорее бы добраться до дому, принять снотворное,
вытянуться в постели, дождаться, чтобы дурман заглушил боль.

На все это ушло полчаса. ("Проклятые полчаса!" - писала она позже в
воспоминаниях.) Когда боль растворилась, Ридда подумала, что дляки
трепыхаются последнюю ночку, завтра поутру их всех приберут к рукам,
голубчиков... И вдруг отчетливо поняла, что и Здарг это понял тоже, совесть
заставит его предупредить Гвинга, и побег состоится именно в эту ночь.

Рывком сбросив одеяло, Ридда схватила видеофон.

Но кому звонить? Ласаху? Разве этот мягкотелый может сопротивляться
кому-нибудь? Бонгру? Тот пожестче, но и похитрее, предпочитает жар
загребать чужими руками. Эх, мужчины, мужчины, нет на свете мужчин!
Напрасно смелость называют мужеством.

Ридда вызвала охрану космодрома.

[Image]

- Да, к ракете прошла группа, - сонным голосом сказал дежурный. - Но сам
президент провожал их. Он и сейчас с ними.

- Задержите! - закричала Ридда не своим голосом. - Любыми средствами не
допустите взлета. Здарга похитили. Его увели силой.

- Есть задержать! Есть не допустить! - Дежурный испуган. Боится, что ему
придется отвечать за недосмотр.

- И осветите ракетодром. И меня подключите к селектору. Я хочу видеть, как
вы шевелитесь там.

Когда экран осветился, Ридда увидела обширное ровное поле, единственное
ровное поле на скалистой Астрелле. По нему метались лучи, освещая суетливые
фигурки.

И вдруг фигурки ложатся все разом.

- Дежурный, в чем дело? Почему охрана залегла?

- Нарушители отстреливаются, госпожа Ридда. Оказывают вооруженное
сопротивление.

Действительно, экран исчерчен резкими светлыми линиями. Так выглядят трассы
смертоносных лучей фотонных пистолетов.

Оторвавшись от экрана, Ридда сама звонит в штаб, разыскивает командиров
десяток, связных.

А минуты идут. Фигурки все еще лежат. Приподнимаются на миг и тут же
падают. Над их головами ходят, скрещиваясь, как бы фехтуют, лучевые шпаги.
Фехтуют, пожалуй, все ленивее. То ли батареи в пистолетах иссякают, то ли
иссякает живая сила. Некоторые из сражающихся уже не поднимают головы.

Но вот появилась подмога. По полю мчится машина, за ней другая. Новые
фигурки раскатываются горошинами. Расцветают букеты лучей. Все они
упираются в кучку беглецов.

Дляки, видимо, поняли безнадежность своего дела. Кто-то рослый поднялся на
их стороне, кричит, размахивая руками. Сдается или зовет в атаку - не
разберешь. Луч чиркнул по нему, рослый рухнул разом, как подпиленный.
Преследователи поднялись с жидким "ура!", уцелевшие дляки подняли руки.
Круглое лицо дежурного заслонило экран. Круглые глаза смотрели растерянно,
пухлые губы шлепали беззвучно, не сразу сумели выговорить:

- Госпо-спожа Ридда. Там убитые. Там Здарг убитый.

Ридда завизжала и кулаком ударила по экрану.

Трубка лопнула с треском.

Здарг еще не был мертв, но приближался к смерти. Умирал тяжело, страшно и
неаккуратно, как умирают рассеченные лучом надвое. Могучее тело еще
боролось, руки судорожно удерживали бесчувственную парализованную нижнюю
половину, глотка взывала: "Я Здарг. Я ранен. Ко мне! Доктора Здаргу!" Слова
перемежались звериным воем боли. И снова: "Я Здарг. Доктора. Ранен Здарг!"

Кто-то побежал за врачом, может быть, тот самый, который раскроил Здарга.
Кто-то пытался перевязать рану, стянуть артерии. Но кровь лилась наружу и
внутрь... и с кровью уходила сила. Крик становился все глуше; Здарг уже не
вопил, а подвывал, не требовал, а просил: "Доктора... пожалуйста! Здаргу
плохо... худо Здаргу..."

Стон переходит в хрип, в шепот. И выплывает из самых глубин мозга последняя
мольба, последняя надежда, самая сокровенная: "Мама, бо-бо!"

Так ушел из жизни Здарг, величайший из ученых планеты Вдаг, самый волевой,
самый напористый, самый непреклонный. Ушел непреклонный в тот день, когда
заколебался.