добрые знакомые в полиции, дело о покушении будет заведено... Только
подумайте сперва, нужно ли это вам. Ведь тогда всплывут факты, которые...
Например, первый же вопрос: есть ли у вашей любовницы враги?
дело попадет на инициативного неленивого человека... Нужно ли? А, Влад?
- не важно...
всплывут те давние смерти ее мужей и любовников? Как вы думаете... - Она
никого не убивала, - резко сказал Влад.
считает.
профессионал. Это чей-то друг или родственник, одержимый, так сказать,
местью или там еще какими-то соображениями... Вы сегодня обедали? Я - нет.
Может быть, составите мне компанию?
***
тревожнее, однако до "красной отметки" оставалось, по Владовым подсчетам,
еще некоторое время. Особенно если избегать прикосновений и встречаться под
открытым небом, в толпе...
шагая рядом с Владом по ярко освещенной центральной улице.
бывшей мачехой госпожи Ксении - дочери покойного Оскара Снега - случилась
беда. Что ее, богатую наследницу Снега, попытались убить, причем на глазах у
свидетелей. И что в полиции вот-вот будет заведено соответствующее дело, и
что первое же подозрение - первая же ниточка - приведет сюда, в уютный дом
Снегов, где подрастают две внучки покойного господина Оскара, и будет очень
жаль, если их детство будет отравлено очередным судебным разбирательством и,
возможно, приговором...
полчаса после моего ухода госпожа Ксения сама, наверное, поразилась - как
это ее угораздило купиться на мои угрозы? Но мне важен был один только
момент. Момент истины. Когда она поверила мне - и принялась, против своей
воли, оправдываться...
всеведущ... Но даю на отсечение правое ухо, что Снеги не нанимали убийцу.
Посудите сами... Если бы они наняли убийцу - они наняли бы профессионала,
ведь так?
не так просто, как вызвать, например, такси...
первоклассное - вот и убийцу нашли бы... Это не Снеги. Не их след. Теперь я
почти уверен в этом.
***
болезни, немощи, смерти - все они нависали над очень бледной, очень тонкой,
коротко остриженной женщиной. Влад сидел рядом, от его белого халата
отвратительно пахло дезинфекцией. Анжелины глаза были открыты, но она
смотрела мимо него, в светлую стену за его спиной.
рядом вот так же трогательно сидела бы Анжела - он, наверное, ни на секунду
не поверил бы, что ее привело сюда что-то, кроме страха за собственную
шкуру. Кроме уз, которые слепы. Которые обращают в рабство все, что
движется.
выделили, в больнице Анжелу охраняли сотрудники Богорада; первые дни Влад
тоже сидел в больнице безвылазно, но потом с ужасом понял, что внутренний
счетчик контактов давно уже зашкаливает и что с Богорадом, по крайней мере,
нельзя больше видеться без крайней нужды.
отношениях по-своему:
которые вы не смогли бы рассчитаться.
вытащивший ее с того света, дневал и ночевал в своем отделении; он трясся
над Анжелой, как редкая курица трясется над своим выводком. Он неоднократно
повторял Владу, что, если уж эту женщину удалось спасти - было бы
преступлением выхаживать ее без фанатизма. Он так и говорил - "без
фанатизма", и глаза его при этом фанатично поблескивали. Влад прекрасно
понимал, кому - кроме господа бога - он обязан спасением Анжелиной - и своей
- жизни.
выписки. Если она, разумеется, проведет в больнице необходимые для
выздоровления несколько месяцев.
как быть с нянечками, сестрами, санитарками, ежедневно ухаживающими за ней,
осторожно перестилающими постель, делающими уколы и перевязки, выносящими
судно, убирающими в палате?
выкарабкавшийся с того света, с черепно-мозговой травмой, с тяжелым
сотрясением, едва живой, совершенно нетранспортабельный человек... Что я
могу сделать?"
руку. Он мог бы, конечно, сказать, что вовсе не узы привели его сюда, - она
услышала бы, но вряд ли поверила. Он мог бы сказать, что переживает за ее
жизнь, а вовсе не за свою - она, вероятно, нашла бы в себе силы усмехнуться.
Он мог бы бормотать что-то Бессмысленно-нежно-успокоительное, уверять в
скором разрешении всех проблем и окончательном выздоровлении - но не хотел
умножать фальшь, которой и без того было немало в пропахшей болью палате.
Сама ситуация - любящий мужчина морально поддерживает пострадавшую в
катастрофе любимую женщину - была фальшива насквозь.
слова. И Анжела, хотя могла уже говорить, не нарушала тишину. Молчание было
честнее любых слов.
разлепила губы:
лихорадочно блестящие глаза:
хотя бы две недели...
свидание окончено.
сердитым. - Послушай... Тебе нельзя.
***
осматривавший Анжелу через несколько дней после поступления, буквально
затащил его в свой кабинет, когда запер за собой дверь - Владу показалось
даже, что сейчас его будут бить. Но нет - просто подошло время так
называемого серьезного мужского разговора. Со стороны профессора эта беседа
была жестом отчаяния; он презирал Влада и не скрывал своего презрения. После
того, что сделал для этой женщины ее лечащий врач! После того, как ее
вытащили из гроба за волосы! После всего этого... какова плата!
желала немедленно покинуть муниципальную больницу и переместиться в частную
- здесь ее, видите ли, не устраивала квалификация персонала; квалификация
персонала, вы только подумайте! А вдохновителем и основным исполнителем
этого бредового замысла, был, конечно, "муж" пациентки, экзальтированный
детский писатель, вздорный, эгоистичный, не понимающий элементарных вещей...
опасна для нее! Вы что, не можете обождать еще хотя бы две недели? Она
написала это дурацкое заявление-отказ... Но вы-то соображаете, что
происходит?!
квалификации они с Анжелой якобы усомнились.
человеку, что никому в жизни он, Влад, не был так благодарен. Но врач не
хотел слушать. После того как Влад попросил его - и дважды повторил свою