Чтение 52–й страницы книги ~Настоящее напряженное~

Возбуждение же, которое она ощущала, передалось ей подобно заразе от самой
толпы. Люди плакали, распевали гимны и возносили хвалу богам, обещавшим
этим знамением защитить своих верных и преданных почитателей из Лемода.
Исиан подумала еще, а видят ли этот знак осаждающие, и как истолковывают
его они. Время, несомненно, покажет, кто из них прав.

Пение стихло, слияние завершилось, и Кирб'л отделился от Трумба. Вскоре
после этого показалась и Иш.

Исиан оглянулась по сторонам и поняла, что отбилась от спутников. Ну,
нетрудно догадаться, что такие весьма почтенные люди, как ее дядюшка и
тетушка, поступят единственно верным образом, а в данном случае
единственно верный образ означал посещение неизбежной благодарственной
службы в храме. По меньшей мере половина толпы пришла к такому же решению,
поэтому давка в храме оказалась еще сильнее, а духота - просто ужасающей.
Верховная жрица провела службу быстро, почти непристойно быстро, быстрее
даже самого слияния светил. Скоро, хотя и не так скоро, как хотелось бы,
Исиан выбралась из храма на блаженно свежий воздух.

Она так и не видела никого из родственников. Впрочем, ее это не
особенно беспокоило. Это представлялось ей занятным приключением.
Незамужней девице не стоило бы разгуливать по улицам в одиночку, даже в
дневное время, хотя не столько ради безопасности, сколько ради приличия -
Лемод славился законопослушностью своих граждан. Она пошаталась по
площади, пока не рассосалась толпа, выглядывая в ней своих родных. И
наконец решила, что они, должно быть, уже ушли домой. Вполне возможно,
толпа разъединила и остальных, и каждый из ее родных полагает, что она
благополучно осталась с другими.

Она повернулась и тоже направилась домой. Улочки Лемода узки и
извилисты, а фонаря у нее с собой не было. До сих пор ей не доводилось
выходить в город одной: каждый раз с ней были тетя, или кузен Драбмер, или
еще кто-нибудь, к тому же ночью город выглядел совсем другим. Требования
приличий не позволяли ей спросить дорогу у встречных. Некоторое время она
бесцельно бродила по улицам, а город тем временем становился все тише и
тише, улицы - все безлюднее и безлюднее. Горожане укладывались спать.
Очень скоро приключение из занятного превратилось в страшное. Ну и дурочка
же она! Надо же ей было так заблудиться!

И тут послышались крики. Забили колокола. Забегали люди. Она попыталась
понять, что случилось, но вскоре ее захватила общая паника. Огни все не
зажигались, только зловещий свет лун. Даже несколько освещенных окон - и
те погасли. Она побежала прочь от шума, но каким-то образом тот оказался
перед ней. Крики превратились в вопли, послышался лязг металла. Она не
могла различить, кто кричит - мужчины или женщины. Один раз она чуть не
споткнулась о мертвое тело.

Но потом - о, благодарение богам! - она узнала богатый мраморный фасад.
Через пару минут, задыхаясь, она прислонилась к большим воротам мастерской
дяди. К ее удивлению, боковая дверь оказалась не заперта, но распахнута
настежь. Она отчетливо помнила, как кузен Драбмер, уходя, запирал ее. Она
немного поколебалась, уж не означает ли это опасность? Здравый смысл
подсказывал, что захватчики свирепствуют на улицах, а не прячутся по
темным углам, и все же она боялась входить. Потом из-за угла вывалилась
обезумевшая от страха толпа. Исиан прошмыгнула в дверь и захлопнула ее за
собой.

В огромной мастерской было темно, как в подвале, но она пробиралась на
ощупь. Не набив и дюжины синяков, она добралась до лестницы и прокралась
наверх, стараясь производить не больше шума, чем растущий гриб, ступая как
можно ближе к стене, чтобы деревянные ступени не скрипнули. В доме царили
мрак и тишина, только в гостиной тикали большие часы.

Она прокралась на кухню и вооружилась самым большим и острым ножом,
какой только нашла. Потом обошла все комнаты вплоть до чердака. Она не
нашла никого, даже на половине прислуги - это объясняло незапертую дверь.

Эта дверь беспокоила ее. Здравый смысл... Ее родители свято верили в
здравый смысл и сделали его чуть не основным в ее воспитании. Так вот,
здравый смысл советовал ей запереть дверь. Но вдруг тетя или кто-то еще из
родных вернутся домой в поисках убежища, как это только что сделала она
сама? При мысли об этом ей представились жуткие картины родных,
изрубленных на куски на пороге собственного дома. Более того, если
джоалийцам удалось-таки взять город, они обязательно пойдут по домам в
поисках обороняющихся, в то время как если победили лемодианцы, они точно
так же будут прочесывать дома в поисках прячущихся джоалийцев. Взломать
дверь не составит труда ни тем, ни другим, а это означает лишний ущерб
дядиной собственности. С другой стороны, открытая дверь может вызвать
подозрение. В конце концов она спустилась вниз и распахнула ее, оставив
такой, какой она была до ее прихода. Потом поднялась наверх и стала
искать, где бы лучше спрятаться.

Поначалу наиболее удачным убежищем ей показался большой шкаф в
дядиной-тетиной спальне, но, посмотрев на него, она решила, что здесь ее
быстро найдут. Она присела в темноте на краешек кровати подумать. Из
открытого окна доносились приглушенные, но все равно жуткие звуки смерти и
насилия. Большая комната, как обычно, пахла любимыми тетиными духами. В
этой комнате всегда было тепло. Славная, уютная комната.

Почему-то ей не было особенно страшно, и это ее удивляло. Подумав, она
решила, что до сих пор не до конца верит во все происходящее этой ночью.
Слияние четырех светил, изрядное разочарование... в первый раз с тех пор,
как она покинула сад дедушки Губы, она предоставлена сама себе...
неприступный Лемод, похоже, пал... по крайней мере судя по доносившемуся
шуму. Нет, она, право же, не могла поверить во все это! Ей надо бы
помолиться богам, в особенности Эт'ль, богине-покровительнице
Лемодвейла... Эльтиана оказалась сегодня в тени Трумба... Исиан решила,
что с молитвами можно и подождать, пока она не найдет себе надежного
убежища. Похоже, после этого у нее будет более чем достаточно времени на
молитвы.

В двух кварталах от них загорелся дом, и это отбило у нее всякую охоту
прятаться на чердаке. Мастерская на первом этаже? Большой медный чан, в
котором кипятили белье?

Кузен Драбмер скорее всего участвует в бою, хотя до войны это был
незлобивый, далекий от жизни человек. Если дядя и тетя еще не мертвы, им,
вполне возможно, удалось бежать. Здравый смысл - Исиан не могла отделаться
от мысли, что здравым смыслом никак нельзя руководствоваться в таких
необычных обстоятельствах, как взятие города врагами, - так вот, здравый
смысл советовал ей выглянуть и посмотреть, кто все-таки побеждает. Если
побеждают джоалийцы, ей тоже лучше бежать. Жаль только, она не знает, где
городские ворота. Конечно, дорогу ей могут подсказать другие беженцы, но
так она запросто может наткнуться на банду убийц-джоалийцев или нагианских
варваров, и еще неизвестно, кто из них хуже. Ее убьют или изнасилуют, или
убьют и изнасилуют сразу.

Ну, уж если ей и суждено быть изнасилованной, пусть это случится в
спальне, а не на холодной улице, на глазах у толпы. Возможно, ее угонят в
рабство. Шестнадцатилетняя девственница на рынке рабов - товар не
последний, хотя вряд ли стоит рассчитывать на то, что она еще долго будет
оставаться девственницей. Она крепко прижала к груди кухонный нож. Первый
мужчина, который попробует, здорово пожалеет об этом!

Правда, второму скорее всего повезет больше.

Возможно, ее свадьбу придется отложить на неопределенный срок. Быть
может, она никогда так и не узнает имени человека, за которого чуть не
вышла замуж! Тетя Огфут открыла ей только то, что он вдовец, богат и
влиятелен. И возраст у него уже зрелый... Единственной его родственницей,
которую Исиан до сих пор видела, была старая вредная карга с миллионом
морщин и редкими зубами, и даже ее имя от нее скрыли. Такие уж обычаи в
Лемодии. Поначалу Исиан гадала, за кого хлопочет эта древняя развалина -
за сына или за внука, - но потом тетя Огфут обмолвилась насчет брата...

Почему расстройство такого выгодного брака ее не огорчает? Ведь только
ради этого ее и отправили в город. У родителей совсем немного денег.
Удачное замужество дочери - их единственная надежда на спокойную старость.
Ей полагалось бы прийти в отчаяние от краха всех надежд, так что чувство
облегчения, которое она испытывает, - грех. Неужели у нее настолько нет
стыда?

Тут ее размышления были прерваны мужскими голосами внизу.

30

- Город был полностью разграблен, - с горечью говорил Эдвард. - Ты
читаешь о таком в книжках по истории, но это не может подготовить к тому,
что ты видишь своими глазами. Дрохеда, Канпур, Боадицея в Лондоне или готы
в Риме... саксы, викинги... Так, пустые слова.

Поезд сбавил ход и тащился теперь еле-еле, ожидая сигнала семафора,
открывающего ему путь к перрону станции Грейфрайерз. Мимо окон проплывали
только стриженые откосы, да еще в вечернем небе за косогором виднелся
одинокий церковный шпиль.

- Вряд ли это сравнится с тем, что творилось последние годы в Европе, -
заметила Алиса. Зря она заставила его говорить об этом.

- В некотором отношении это даже хуже, так как более лично. Ты
нажимаешь на спуск пулемета, но не видишь брызг крови - так мне, во всяком
случае, кажется. Но вот размозжить человеку голову палицей - это да.

- Ладно, тогда не говори больше об этом.

- Почему? Если бы я стыдился говорить об этом... Я хочу сказать, это же
я сделал. Я открыл город. Я знал, что за этим последуют убийства, верно? Я
должен был сделать это, так? Тут ведь все просто: мы или они. Старое как
мир оправдание. Если я тогда не стыдился того, что сделал это, какого
черта мне стыдиться говорить об этом теперь?

Он стыдился, она видела, еще как стыдился. В этом отчасти и крылись те