лишь воспользовался правом проезда по вашему макору, коим дал-рокты обладали
всегда.
его сторону костлявым пальцем. - Я не приглашал тебя в свои владения. И ты
знаешь почему.
обратном пути, после того, как выполню задание, возложенное на меня Владыкой
Колдэна. А сейчас - прочь. Я тороплюсь.
исчезла всякая насмешливость. Теперь оно выражало гнев. - Попроси ты
иначе... Но теперь у меня нет выхода. Ты больше никуда не поедешь. И я
позабочусь о том, чтобы забрать все твои послежизни, когда прикончу тебя, -
Оценол небрежно взмахнул затянутой в красное рукой, отдавая приказ своим
панцирникам. - Уничтожить.
трогается с места шеренга всадников. Он вскинул руки, заметив, что
одновременно с ним тот же жест проделал маг адалаев, но не придал этому
особого значения. Решение адалая использовать против него обычных воинов
говорит о его неуверенности в собственных силах. А Драхуб и так был уверен в
своем превосходстве над ним.
заплясала по стальным доспехам врагов, стремительно перескакивая с одного на
другого. Воины кричали, превращаясь в яркие факелы, кричали дико,
нечеловечески, захлебываясь и давясь собственным криком, горела не только
одежда, но, казалось, сама сталь, кричали и падали с разбегающихся от ужаса
во все стороны дракхов вниз, роняя свои шутовские мечи в шипящий и тающий от
жара снег.. Через минуту все было кончено.
панцирников, чадящие черной копотью. Неприятно бивший по чуткому обонянию
дал-рокта сильный запах горелой плоти заставлял его морщиться. Затем поднял
взгляд на Оценола. Заклинание цепной молнии того не коснулось, уж
элементарной защитой любой маг владеет на подсознательном уровне, и даже
сейчас старик все еще пытался сотворить какое-то собственное заклинание. Он
явно переоценил свои силы, этот серый адалай.
как это недавно сделал Оценол, и коротко бросил своим пардам: - Уничтожить.
фоне белого снега, и устремились к магу серых адалаев, вскидывая клинки.
взметнувшегося ввысь вровень с самыми высокими макушками каменитовых
деревьев. Гигантский, пышущий ужасающим жаром столб желто-красного цвета за
несколько мгновений оформился в громадную фигуру огненного великана. Снег
под ним мгновенно вскипел паром, обнажив черную землю, вспыхнули даже ветки
близстоящих деревьев. Жар тугой волной ударил ловчего мага в лицо, стряхнув
снег с кустов и веток рядом с ним. Чаре под ним испуганно захрипел и
попятился.
Иначе бы не отдал пардам столь убийственный для них приказ.
взвинчивая себя в боевое состояние.
их вниз, словно нанося удар по невидимой цели. Огромный демон огня повторил
его движения, опустив огненные руки на головы пардов и мгновенно вбив их в
землю вместе с чарсами, вбив с той же легкостью, с какой может расплющить
сырые глиняные фигурки хлопком ладони ребенок. Земля содрогнулась, словно от
удара чудовищного молота, кровь брызнула от раздавленных тел в разные
стороны на несколько шуггов, забрызгав и снег, и стволы деревьев. Когда руки
демона поднялись вновь, вместо воинов осталось лишь кровавое полуобугленное
месиво.
верную смерть, старик тем самым выиграл время для сотворения столь сложного
заклинания. Велика же была его жажда мести, если он не пожалел своих людей.
Дал-рокт бы так не поступил. Воины должны выполнять лишь то, что им по
силам, первым же в бой должен идти их терх.
тут же выдвинулись гигантские, в его рост, водяные клинки, шириной в две
ладони и тонкие, как волос хаска. А затем эти клинки обрушились на
шагнувшего к нему огненного демона. Лезвия опустились на кипящие нестерпимо
ярким пламенем плечи, и руки великана, вспыхнув, отделились от тела и упали
на влажную дымящуюся землю, упали и рассыпались снопом горячих, но уже
безвредных искр.
огненным созданием. Водяные клинки обрубили ему руки так же, как и его
демону, - по самые плечи. Заливаясь кровью, с искаженным от нестерпимой муки
лицом, старик еще пытался бороться - усилием воли. Огненный демон снова
принялся отращивать руки, но сил у мага не хватило, и огненный столб с
оглушительным шумом провалился сам в себя и исчез, оставив после себя лишь
дымящийся земляной круг. Старик же обессиленно повалился с седла в мокрую
слякоть, образовавшуюся под ногами его дракха от близкого жара. Животное
отбежало в сторону, с недоумевающим фырканьем скосив глаз на своего
распростертого хозяина.
дань уважения поверженному врагу. Тот лежал на спине и ненавидящим взглядом
следил за его приближением. Капюшон с головы откинулся, обнажив белоснежные
волосы. А обычно серая кожа на лице адалая была теперь под цвет его волос.
забвение для твоей расы... твоей проклятой расы Тьмы...
Икседуд считает, что вера хасков может свернуть горы, если предоставить им
такую возможность. То, что даже этот маг каким-то образом узнал, что в мир
Хабуса прибыл демон из-за Сферы, невольно заставляло задуматься. Необходимо
во что бы то ни стало помешать продвижению демона по Пути. Впрочем, он в
любом случае намерен этим заняться.
сгоревших заживо панцирников врага не удостоил и того. Если у него и
мелькнуло сожаление по поводу гибели пардов, то только потому, что погибли
те стишком рано. Что ж, они выполнили то, для чего были предназначены, воин
же, погибший в бою, достоин своей смерти. А вид вражеской крови неизменно
вызывает чувство глубокого удовлетворения у победившей стороны, какой бы
ценой эта победа ни досталась.
вперед без каких бы то ни было сомнений. Его ждал демон, который должен был
умереть.
низкого пасмурного неба снова по валил сильный снег. Закат угасал. Пушистые
белые хлопья неутомимо сыпались на полотно снежной пустыни, сияние которой
было уже менее болезненно для глаз дал-рокта по мере того, как становилось
темнее. Вскоре чаре брел по брюхо в снегу, надсаживаясь от усилий. Тени
деревьев ложились перед ним слева направо, как длинные жерди несуразного
плетня. Иногда магу начинало мерещиться, что его чаре вот-вот переломает об
них ноги, и он досадливо встряхивал своей крупной головой, прогоняя
наваждение.
чем рассчитывал, и он потерял уйму времени, пробиваясь сквозь снежную
целину.
полную горсть белой пороши и яростно растер лицо, словно пытаясь избавиться
от запаха горелой земли и плоти хасков, даже с такого расстояния все еще
преследовавшего его чуткое обоняние.
вокруг мир.
у ее бармена, толстощекого румяного корда по имени Доник, когда этот хальд
вошел в ее заведение, и сердце Тай даже при беглом взгляде на него забилось
чуть чаще, чем ему следовало. Ей даже пришлось приструнить себя, чтобы
успокоиться. Вот еще не хватало, первый раз, что ли... Ей нравились хальды.
Ей всегда нравились хальды и постоянно приходилось за это расплачиваться.
Тут уж ничего не поделаешь - судьба. Вспомнив, что со дня на день должен
приехать ее сын, отпущенный из Пресветлого Дома на каникулы, она лишь
вздохнула. Квин хороший мальчик, она его очень любит и ждет, но пусть он
приедет не сегодня. Завтра, например. Тай считала себя хорошей матерью, но
она была женщиной, причем женщиной одинокой, а одиноким женщинам надо иногда
развлекаться. В жизни должны быть какие-нибудь удовольствия, иначе она
теряет смысл.
и в душу закрались первые подозрения... "Не может быть", - пытаясь
справиться с охватывающим ее изумлением, подумала Тай. Столько лет прошло,
когда сюда последний раз забредал засферник... Само слово ее вдруг напугало.
Оно напомнило ей о давних обязательствах, которые она не могла
проигнорировать даже ради сына и о которых тот не знал. Да и никто из ее
Афанасьев Роман
Махров Алексей
Роллинс Джеймс
Семенова Мария
Журавлев Владимир
Рыбаков Вячеслав