Чтение 52–й страницы книги ~Счастливая звезда (Альтаир)~

воспитание юных граждан, смело указывая на их ошибки, на недостойное
поведение в общественном месте. "И что же? - спрашивал себя Женя. - Вот
он, живой пример, когда надо подсказать папаше, как не надо относиться к
сынку. На глазах у всех он коверкает характер мальчишки. Из таких
вырастают себялюбцы, стяжатели, молодчики вроде вчерашнего танцора. Так
почему же я молчу? Ведь нелепо, противно. И все это понимают - и все
молчат".

Журавлихин знал, что у Набатникова нашлось бы смелости прямо высказать
самодовольному отцу справедливые и резкие слова. Не сейчас, а позже, на
палубе, Афанасий Гаврилович постарался бы познакомиться с ним, завести
разговор о воспитании, а потом убедительно доказать, к чему приводит
родительская слепота.

Однако, когда Женя себя представил в роли советчика, ему сразу стало
скверно. Молодой отец изумленно вскинет вверх черные дуги бровей: "А
вы-то, собственно говоря, здесь при чем?" - и пошлет безусого
доброжелателя к черту. Трудная жизнь! Видишь плохое, нездоровое, а по
молодости лет сказать не решаешься (ведь он же не Левка, "инспектор
справедливости"). Неудобно перед старшими: они вправе обижаться. Могут
вежливо, с улыбочкой заметить, что ты нахал и выскочка. Тяжело молодым!

А где же выход?

Отводя глаза в сторону, чтобы не встретиться с вопрошающим взглядом
Зины, Женя торопливо глотал куски творожников, не ощущая в них никакого
вкуса.

Зато мальчишка, выпросив все, что ему нужно, обедал с завидным
удовольствием. Его повелительный голос и нетерпеливый стук ложки по
тарелке заполняли весь ресторан. Вспомнив обещанное, потребовал мороженое,
но только малиновое, и когда сказали, что его уже нет, истерично заревел.

Видавший виды официант пожимал плечами, отворачиваясь к окну. Папа
готов был сам превратиться в сладкое, тающее мороженое, лишь бы угодить
своему единственному, обожаемому. Пообещал велосипед, чтоб ездить по
палубе, и мальчишка немного успокоился.

В двери появилась пожилая женщина. Она вела за руки двух маленьких
девочек. Прямо перед ней оказался длинный стол, на другом конце которого
сидел пассажир с плачущим мальчиком.

Женщина рассеянно поправила белый платок, усадила девочек на один стул,
поближе к двери. Дети захотели пить, она спросила бутылку воды и села
рядом.

Зина наблюдала за этим семейством.

Мать была одета очень просто, по-дорожному: черная суконная кофта,
широкая юбка, сапоги. Немного стеснялась своей одежды, но держалась с
достоинством, мягко поторапливая девочек.

Крепко сжимая загорелыми ручонками стаканы с лимонадом, девчушки
уткнули в них носы-кнопки и, желая продлить удовольствие, пили медленно,
сладко причмокивая. Глаза их, огромные, черные, лукаво бегали, оглядывая
все вокруг, невиданное и прекрасное. Вот они остановились на лице красивой
тети с галстуком. Сидела она у окна. Косы ее, блестящие и тяжелые (не то,
что у девочек - мышиные хвостики), завязаны сзади узлом. Кому это она
улыбается?

А Зина не могла без восторга смотреть на девчонок. Уж очень были
забавны! Косички торчат кверху, будто в них проволоку вставили, бантики
дрожат. Веселый народ!

Мальчуган перестал кукситься и ревниво заметил, что к девчонкам
приковано все внимание. Это страшно обидно. Напрасно он вертелся,
исподтишка строил им рожи, показывал язык. Девочки со стоическим
равнодушием выносили эти весьма оскорбительные для них нападки: мало ли на
свете противных мальчишек! Ему принесли мороженое. Протягивая им издалека
вазочку с тающими сливочными шариками, он отправлял ложку в рот и, закрыв
глаза, будто от немыслимого удовольствия, долго ее облизывал.

Сестры отворачивались.

Мама задумалась, ничего не замечая. Воспользовавшись этим, они сползли
со стула и подбежали к буфетной стойке.

Там за толстым стеклом среди удивительных вещей стояли два золотых
зайца. Шоколадные, обернутые блестящей бумагой. Рядом лежали и другие
шоколадные фигурки: серебряные рыбы, индюк, курица в корзинке, мельница с
красными крыльями и даже автомобиль, похожий на зеленого жука-бронзовика.

Изумительные игрушки! Но зайцы, зайцы!.. Только на них смотрели
девчонки. Золотые, добрые, с широко расставленными ушами, зайцы казались
живыми, глядели сквозь стекло и чего-то ждали.

Мальчишка не вытерпел. Весь мир принадлежал ему: и зайцы, и мельница, и
шоколадная "Победа". Для него не было ничего недоступного. Он соскочил со
стула и оттолкнул девчонок от витрины. Это еще что за новости?! Как они
смеют стоять у него на дороге! Широко раздвинув локти, чтобы девочки не
могли ничего видеть за стеклом, мальчишка прилип к нему.

Папа улыбнулся снисходительно и полез в карман пижамы.

- Что там выбрал, Мишук?

- Хочу машину! - заскулил он, все еще считая себя обиженным. -
Шоколадную!

Ну разве можно отказать? Польщенный вниманием всех присутствующих, отец
театральной походкой, в расчете на зрителей, подошел к буфету. Ему, видно,
нравилось демонстрировать свою родительскую любовь, подкрепленную вполне
приличными материальными возможностями. Пока буфетчица взвешивала дорогую
игрушку, он отсчитывал десятирублевки, презрительно оттопыривая нижнюю
губу, словно хотел этим сказать: "Подумаешь, мелочь! Почему не побаловать
ребенка!"

Под ногами вертелись маленькие девочки - хотели вновь пробраться к
стеклу.

- Получай, сынок, - сказал довольный папаша.

Протягивая ему автомобиль, оглянулся на столик студентов, где сидела
красивая девушка. "Какое злое лицо!"

А Зина и не могла скрывать своего возмущения. Собственно говоря, ничего
особенного не произошло. Каждый отец волен дарить своим детям дорогие
игрушки. Но к чему демонстрация? Перед кем? У этого будто бы культурного и
вежливого человека не хватает не только такта, но и обыкновенной любви к
людям. В ней возникало тянущее, как боль, негодование. Неужели он не
видит, как прячет глаза женщина, сидящая с ним за одним столом? Она
торопит детей, но их трудно оторвать от стекла - все еще любуются зайцами,
прижались носами и смотрят.

Мальчишка торжествует победу, дразнит девочек, подсовывает снизу к
самым их лицам шоколадный автомобиль и кричит:

- Что, взяли? Захочу - папа мне вон того индюка купит! Всех зайцев
купит!

Зина видела, как мальчишка подбежал к отцу и опять стал канючить.

Девчонок ничем не проймешь, он должен зайцев получить немедленно!

У родителя проснулся здравый смысл. Он попытался было убедить своего
повелителя, что нельзя все сразу, "поиграй пока машиной", а зайцев он
подарит завтра, но ничего не помогало.

- Покажи девочкам машину. Смотри, какая красивая! - уговаривал отец. -
У них такой нету.

Лицо Зины покрылось красными пятнами. Вот это воспитание! Отец советует
мальчишке хвастаться. "У них такой нету". Как же ему не стыдно! Если бы
Зина не умела сдерживаться, она сказала бы папаше, чего стоит его совет.

Как больно и обидно смотреть на это!

Мальчишка добился своего. Папаша развел руками: дети, мол, есть дети, -
и вновь полез в карман.

Зина потянулась через стол к Журавлихину и спросила шепотом:

- Есть при вас деньги? Мои в чемодане...

Женя удивился, достал пятидесятирублевку. Митяй даже крякнул от досады.

Зина быстро встала из-за стола, широкими шагами подошла к буфету и
спокойно сказала:

- Мне двух зайцев.

Девчонки вытаращенными глазами следили за ними, прощаясь навсегда.
Когда шоколадные зайцы оказались на весах, дети, взявшись за руки,
возвратились к матери. Она потуже завязала ленточки на их косичках и
сказала:

- Вот неслушницы! Погодите до дому, бабке все расскажу.

Сестры обиженно заморгали - хлоп-хлоп длинными ресницами...

И вдруг на стол прыгнули золотые зайцы.

- Вы простите меня, - сказала маме красивая тетя, - я очень люблю таких
девчонок, а у меня их нет. Разрешите подарить им зайцев.

Девчонки от неожиданности сползли под стол.

Зина выбежала в коридор. Она не слышала робкой благодарности незнакомой
женщины и отчаянного рева поверженного властелина.

* * * * * * * * * *

К Ставрополю теплоход подходил уже ночью. Если несколько часов назад
возле маленькой пристани, прилепившейся к Жигулям, Женя слушал соловьев,
то здесь звучала совсем иная песня. Гудели моторы экскаваторов, с грохотом
сыпался грунт из раскрытого ковша, на рельсовых стыках стучали вагоны. У
переезда слышались нетерпеливые гудки автомашин.

Неподалеку работала гигантская землечерпалка. Она сама напоминала завод.

Высоко в ночное небо поднимался ее копер, двигалась бесконечная цепь с
черпаками; они скользили, как тени, и пропадали где-то в высоте. Как
исполинское чудовище, вызванное к жизни человеком, рассерженно клокотал
землесос. Свое первое практическое знакомство с гидротехническими
сооружениями Женя относит к далекому детству. Семилетним мальчишкой строит
он из песка плотину, башни на канале, пригоршнями вытаскивает жидкий песок