в седло Венедину, - если мне будет позволено, я осмелюсь вам напомнить...
напомнишь.
у ворот аббатства. Здесь конный путь заканчивался, и далее всякий
христианин должен был шествовать ногами, проявляя тем самым почтение к
святой земле монастыря. Шесть рослых левантийцев, чернобровых и чернооких
красавцев-усачей в ярких шелковых нарядах, стройных, как кипарисы, с
кривыми мечами за поясом, держали толстые резные шесты этого сооружения,
имевшего явно восточное происхождение. Отделанный поверху выделанными
шкурами балдахин имел подбой из золотой парчи, усеянной золотыми кистями и
серебряными бубенцами, мелодично перезванивающимися на каждом шагу.
взявшейся тоской взирая на ворота аббатства.
наблюдая происходящее, спросил уже спешившийся фон Нагель. - Возможно, она
просто еще не освоилась.
поездочимся, а там, глядишь, вашего архиепископа как раз кондрашка и
хватит.
переломить.
бокам, подпирая ее с обеих сторон, остальная свита пристроилась чуть
поодаль сзади под проливным дождем, мысленно благодаря неизвестного
архитектора, решившего устроить вход в собор всего лишь в пятидесяти шагах
от ворот аббатства.
пути к храму.
интонацией.
неожиданный удар и до последнего вздоха защищать несносную девчонку.
Искаженные ужасом лица, люди, шарахнувшиеся от нас в сторону, все это
пронеслось единым мигом. В следующую секунду тяжелый изукрашенный балдахин
парашютом рухнул нам на головы, закрывая белый свет и заставляя упасть на
колени.
нашу процессию, не в силах вымолвить ни единого связного слова.
захлюпали по лужам его сапоги.
нащупать в темноте руку княжны.
из-под парчи. - Какие демоны? Кого убить? Я их щас сам здесь всех поубиваю!
Балдахин не могут поднять, уроды! Ученичок еще сыскался! - Он вонзил меч в
переносную крышу, не утруждая себя поисками выхода. - Шо ж они нас все
ловить-то пытаются?
Вернее, в глубине рукава копошилось что-то, весьма отдаленно напоминающее
человеческую руку. Я двинул ладонью выше и неожиданно для себя наткнулся на
чьи-то паклеобразныс космы с болтавшейся в них лентой.
Того, кто двинется, зарублю на месте! Как бы то ни было, они опоясанные
рыцари и имеют право быть судимыми равными себе. А ну назад! - вновь
взрыкнул он.
чтобы цапнуть меня щелкающими в темноте зубами, но, получив удар по голове
эфесом меча, стихло и лишь едва слышно поскуливало, трясясь от страха.
голос. - Господин прецептор, извольте отозвать своих людей. Нечестивцы
коснулись ногой освященной земли и теперь, как вам известно, они подлежат
церковному суду.
высокопреосвященство. Получается, они находятся в его воле не менее чем в
вашей.
оказаться в юрисдикции императора Фридриха II. Что бы это нам ни сулило,
оно было лучше нежных объятий матери нашей католической Церкви. Которая,
как водится, карала любя, но, увы, любовью слишком пламенной и оттого
непереносимой для живых существ.
Трирский. - До этого момента повелеваю заключить подменыша и его пособников
в темницу аббатства.
- Надеюсь, вы не будете возражать, монсеньор, если я лично возглавлю их
охрану.
энтузиазма. - Окажите любезность. Но перед каждым выходом из аббатства вас
или ваших людей потрудитесь ставить меня в известность. Я отдам приказ
страже.
горькой участи. Можно было, конечно, выскочить, с криком и ревом размахивая
мечами, но вряд ли бы подобный маневр продлил наши жизни. Общее количество
хорошо вооруженных опытных и умелых бойцов по ту сторону нашего "укрытия"
изрядно превышало пропорцию десять к одному. Однако отсиживаться под
балдахином далее не имело смысла.
недавно считалось киевской княжной. Нелюдь двух с половиной футов росту,
почти полностью скрытая в ставшем вдруг длинном богатом платье, дергалась,
пытаясь выбраться из своего наряда, позванивая подвесками-бубенцами, тряся
тяжелыми серьгами и тараща круглые совиные глаза, полные ужаса.
Зеленовато-бурая шерсть, покрывавшая его от пяток до самого лба, стояла
дыбом от страха, и рот с бледно-серыми губами кривился в плаксивой
гримаске. Собравшийся под дождем у монастырских стен народ прерывисто
выдохнул, увидав вместо ясноокой красавицы мерзкую страхолюдину. Меня, как,
вероятно, и Лиса, в этот момент более занимало другое - ряд копий,
направленных на нас.
Ульрих фон Нагель. - Я не верю, господа, что вы причастны к этому ужасному
преступлению, - тихо промолвил прецептор, протягивая руку за моим мечом, -
но я не в силах сделать для вас более чем уже сделал. На суде, а можете мне
поверить, я сделаю все возможное, чтобы уберечь вас до этого часа, я буду
свидетельствовать в вашу пользу. Я расскажу правду, и будем надеяться на
милость государя. А теперь, прошу вас, сдайте оружие.
о том, что у нас появился гость.
удерживающей нас возле стены цепью, произнес Лис.
качающийся при ходьбе и оттого особенно зыбкий и нервный. Свет его выхватил
из тьмы ряд железных прутьев ярдах в двух над нашими головами вровень с
полом, широкую полосу засова, запирающую лаз в нашу темницу, и малую часть
сводчатого потолка прямо над ней. Свет приближался, становясь вей ярче, и
вскоре остановился прямо возле решетки. Наверху послышался глухой стук, и
над решеткой, освещенная мечущимся светом факела, появилась побитая оспой
рожа в монашеском капюшоне.
фиксирующий его замок.
раздать часть объедков нищим. Другую часть отнесли свиньям, - не меняя
тона, пояснил слуга Господний, - а то, что осталось после хрюшек, досталось
вам. Так что возблагодарите Господа, Отца нашего небесного, что они не все
сожрали.
мать сама была свинья! А твое, урод, место не в монастыре, а на ярмарке в
балагане детей пугать!
выражающими пустыми глазами. Дослушав до конца яростную тираду беснующегося
узника, он выпрямился, осенил себя крестным знамением, поднял с пола ведро
с отбросами и вывернул его нам на головы.
Прозоров Александр
Зыков Виталий
Пехов Алексей
Акунин Борис
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей