муки. Он сказал:
говоришь "мы", но это подразумевает, что есть "они". Мы - те, кто здесь. Ты, я,
Мария, Пашка, Филин. А те, другие... - Саймон задумался на секунду, потом
тряхнул головой: - Те и в самом деле падаль. Они валяются сейчас за колючей
проволокой, у своих озер с кайманами. Большей частью мертвыми, как и положено
падали. А мы - мы живы!
голову на грудь девушки и закрыл глаза. Напряжение недавней схватки медленно
покидало его, выдавливалось капля за каплей, и он знал, что этот процесс можно
ускорить, погрузившись в целительный транс. Но ощущение тепла, исходившего от
Марии, стук ее сердца, запах кожи были не менее целительными, чем цехара, и
сейчас ему не хотелось предаваться медитации. Хотелось лежать рядом с ней,
глядеть на гаснущие звезды и слушать ее дыхание. Она была его тихим ласковым
прибежищем в этом мире насилия и зла. Тут больше не было старинных парков и
дворцов, отсюда улетели лебеди, но девушки еще остались.
уйдешь и не вернешься?
прохладных потока, я не покину тебя, - прошептал Саймон в ответ.
Может быть... Но мы, люди, тоже странные - с их точки зрения.
Разница в другом. Тайят редко испытывают одиночество - я ведь рассказывал тебе,
что у их женщин всегда рождаются близнецы, а значит, у всякого тай, воина или
ремесленника, есть брат-умма, а у всякой девушки - се-стра-икки. Связь меж ними
не прерывается никогда; братья берут в жены сестер, и потому четыре - это
семейный символ, число, приносящее удачу. Иное существование кажется им
непонятным и странным, даже бедственным и уж, во всяком случае, - недостойным.
Мы, люди, для них - ко-тохара, неприкаянные, лишенные счастья иметь брата или
сестру и прожить с ним или с нею всю жизнь.
много ребятишек, и среди них, наверное, будут двойняшки. Но если б я имела
сестру, то не смогла бы делить тебя с ней. - Она встрепенулась и, приподнявшись
на локте, заглянула ему в лицо. - Или ты думаешь иначе? Как тай, не как
человек?
тебя с ним. Все-таки я человек, милая... Во всяком случае, в землях мира.
гигантская река. В верхнем течении ее называют Днепром, и там стоит Смоленск,
мой город, перенесенный из России; Днепр сливается с Гангом у Развилки, у
индийского города Бахрампур, а дальше течет Миссисипи - течет к Новому Орлеану
и Средиземному проливу. Есть там и другие города, американские, польские,
шведские, но все они - в Правобережье, которое тай даровали людям. Колонистам с
Земли, понимаешь? Моим предкам. А Левобережье - это огромный край, больше
земной Евразии, и там есть другие реки, дремучие джунгли и водопады, горы,
встающие до небес, равнины и плоскогорья, открытые солнцу, с лугами и рощами.
Там...
водопадов, или у полноводных рек. Там, в женских поселках, живут тайят, и там
властвуют женщины; там мужчины не смеют обнажать оружие и наносить раны. Нет,
не так... - Саймон пошевелился, устраиваясь поудобнее. - Не смеют - не то
слово. Понимаешь, это просто не приходит им в голову, так уж устроены тай. Те,
кто хочет воевать, спускаются в лес, в земли сражений, объединяются в кланы и
бьются друг с другом. Чтоб доказать свою силу и доблесть.
отрочество и юность. Потом я стал Тенью Ветра и спустился в лес вместе с Чочем,
сыном Чочинги, моего Наставника. Чоч был великим воином, из тех, чей Шнур
Доблести свисает до колен. Когда Чочинга переселился в Погребальные Пещеры, он
занял отцовское место и обучает теперь молодых.
Тисуйю-Амат, что означает Проводы Солнца. Но об этом я тебе рассказывал, милая.
в пятнах засохшей крови, с оборванными краями и парой фраз, торопливо
написанных карандашом; к тому же в него завернули металлический предмет -
крохотную пулю с расплющенным кончиком, не больше половины ногтя на мизинце.
Второй, плотный желтоватый лист радовал взгляд убористым аккуратным текстом.
Строчки были ровными, буквы - четкими и ясными, но в общем эта бумага казалась
обезличенно-стандартной; такие документы составляли полицейские писари под
диктовку своих бугров.
бригады от Бучо-Прохора Переса, капитана-каймана, бугра Третьей бригады".
Не подвесить ли шутника Прошку над ямой ? Но как, мой дон? Вниз головой или
вверх ногами?"
тридцать две позиции, в которых вешали преступников, и "вниз головой" - оно же
"вверх ногами" - было не самой мучительной пыткой. Клык мог бы остановиться на
чем-то более оригинальном. Кроме того, ему полагалось не забывать о
предпочтениях хозяина, имевшего собственное мнение по данному вопросу: дону
Грегорио нравилось, когда вешали за ребро на остром железном крюке.
шутником.
отловлен многострадальный Бучо, как его доставили в подвал - нагим, в мешке, в
целости и сохранности-и как вынесли из подвала - в том же мешке, но без ушей.
Все эти детали не привлекли внимания дона Грегорио, и он, пропустив пару
абзацев, перешел к сути.
говорящее понятным русским языком - хотя речи его казались темными и не во всем
доступными слабому моему разумению. Сказано же было такое: что назвавшийся
"железным кулаком" имеет доподлинное имя Ричард Саймон, что он лазутчик разных
организаций и наций, то ли центральных, то ли каких еще - в точности я не
запомнил, но полагаю, что он не блях, не срушник, не эмиратский, не чечен и,
само собою, не чекист, поскольку мордой бел, а волос имеет светлый. Якобы он из
тех людей, что в давнее время переселились на небеса, и прислан к нам как
ликвидатор, при всех отстрельных полномочиях; правда, кого небесные
приговорили, определенности нет, но кто-то тем бандеросам мешает, а потому к
нам и прислали отстрельщика. Спрашивал он о донах, а еще грозился, что ежели
доны с ним не пожелают встретиться, так он отыщет всех и сотворит над ними
казнь по небесному обыкновению: сначала уши отрежет, потом - все пальцы, а
после пальцев доберется до печенок. А чтобы связаться с ним, был назван Прыщ из
заведения "Под виселицей", что показалось мне удивительным: этот Прыщ хоть и
мерзавец, но в связях с небесными не замечен и служит верно - за страх и
песюки. Ежели устроить у него засаду и проследить..."
потирая залысины на лбу. Этот Бучо-Прохор определенно достоин награды! Мыслит
правильно и, хоть расстался с ушами, разума не потерял. Конечно, половину врет,
но если и так, судить необходимо по результатам. Если он выболтал
Саймону-Кулаку нечто лишнее, то это касалось Хорхе - поскольку Хорхе ткнули
рылом в грязь. Надо думать, при участии неба и небесных посланцев.
внедренный к крокодильерам, вырезал пулю из трупа и приписал, что хоть она мала
и неказиста, но просверлила дырку в два кулака. Она попала не в сердце и не в
голову, в ягодицу, и ни один из лекарей в ФРБ не счел бы такое ранение
смертельным, однако пораженный ею все равно скончался - умер от потери крови.
человеком верным - таким же верным, как Прыщ, упомянутый в донесении Бучо.
Топтун тоже служил за страх и песюки.
- Вызвать Эйсебио из Разлома, Хорхё из Озер - ну и, само собой, Хайме с
Анакондой. А Клык пусть доставит небесного выродка. Любопытно взглянуть на
него, на этого Ричарда Саймона. Откуда он взялся? Может, и вправду - с небес?"
вскрытые двери, похищенные песюки... Может, зря он грешил на Хайме?.. Хайме
жаден, однако не глуп... стар, но тверд и жесток, умеет обуздывать жадность
своих отморозков... И кто бы из них ни залез в казну - хоть родичи, хоть
сыновья! - Хайме не стал бы церемониться.
атака на Хорхе тоже казалась странной. Груды убитых, Хорхе - позор и убытки, а
нападающим - ничего. Ни выгоды, ни передела. Хотели пугнуть? Но кто и зачем?
Ежели небесный гость, то как он набрал людей? Вернее, не "как" - "шестерки"
Мережковский Дмитрий
Прозоров Александр
Панов Вадим
Белов Вольф
Земляной Андрей
Афанасьев Роман