земле...
вот в этом самом виде...
Великого-Сущего, умерли!..
удивленную физиономию своего спутника, добавил: - Да ты, должно быть, слышал об
одном таком одноликом друге вашего Многоликого...
благоговейно прошептал:
постаревший.
И снова мой конь всхрапывал порой, косясь своим выпуклым глазом на мелькавшую
сбоку в кустах быструю серую тень.
двигались, неожиданно кончился и моя лошадь остановилась на берегу бескрайнего
болота.
темно-бурой стоячей воды и имело четко очерченные берега. Словно кто-то провел
огромным карандашом неровную черту и по разные стороны от этой черты
обосновались совершенно различные миры. За нашей спиной тихо шелестели под
легким вечерним ветром начинавшие желтеть листочки деревьев и стелилась по
земле короткая мягкая трава, выбрасывая из себя невысокие кучерявые кустики. А
впереди расстилалось мертвое пространство, покрытое бурыми, пожухлыми нитями
бывшей травы, из которой торчали обломанные полусгнившие стволы деревьев,
корявые ветви, напоминавшие повалившиеся кладбищенские кресты. Этот унылый
пейзаж дополняли разбросанные, зеркально гладкие окна почти черной воды,
вскипавшей порой пузырями выбрасываемого газа.
висевшей над самой поверхностью плотным облаком, постепенно истончавшимся и
исчезавшим высоко в сером небе. Самое интересное заключалось в том, что эта
пелена стояла размытой полупрозрачной клубящейся стеной сразу за черной чертой
неподвижной-воды, но не переползала на живой берег.
болотом.
Пропат, ковыряя в зубах заостренной веточкой, задумчиво рассматривал быстро
погружающееся в темноту болото. Скоро только багровые отблески нашего
небольшого костерка, перепрыгивая через черное зеркало граничной воды,
выхватывали из темноты мертвечину болота.
сверчков, редкие нестройные крики лягу-ик, несколько неожиданные осенью,
нечастое хлопанье крыльев птицы, вспугнутой ночной тенью, а над чернотой болота
висела тяжелая мертвая тишина.
напрасным, не стал возражать. Мне показалось, что ему просто хочется побыть
одному и подумать о тех переменах в его жизни, которые принес ему этот день. Я
уже собрался отправиться в палатку, как вдруг из темноты в освещенный круг
вступили двое довольно странно одетых людей.
всего напоминали самые обыкновенные шаровары, хотя они и были изготовлены из
плотной тяжелой ткани. Под штанами нахально желтели невиданные мной раньше...
лапти. Кроме штанов и лаптей, на обоих ребятках были надеты прямо на голое тело
овчинные безрукавки нестриженым мехом наружу, так что в своей верхней части они
напоминали не то медведей, не то троллей. На головах оба имели столь же
мохнатые шапочки, с узкими ушками, кокетливо завязанными под подбородком. На
поясе у них висели длинные, кривые и, судя по тому, как оттягивались их пояса,
очень тяжелые сабли.
видимо, старший в этой паре, коротко приказал:
произнес:
ни с сего - "поехали"! Куда поехали?! Зачем поехали?!
Молчавший снова поскреб свою шапку.
- Вы должны проследовать с нами в фамильный замок барона Кузела, поскольку
находитесь на его земле, поскольку на его земле вне замка ночевать запрещается!
местной власти.
предупреждающий взгляд Пропата. - Откуда у этого Козла права на эту землю?!
Пусть предъявит официально заверенную выписку из государственного кадастра
земель!
полезным начальству, вполголоса подсказал:
повернувшись ко мне, потребовал: - А ну, повтори, что сказал?!
поймешь!
просто издеваюсь над ним.
кривую "селедку". - Ты, значит, барона Кузела Козлом называть, де еще какого-то
кастрата от него требовать?! Ну!.. Ну, быть тебе поротым... - И он сделал шаг
вперед.
под ноги разъяренному сабленосцу. Обе его ноги до щиколоток провалились в
траву, и по его натужному кряхтенью стало ясно, что он не может освободить свои
лапти из удерживающей их земли. Пару минут он пыхтел и поругивался, пытаясь
сделать хотя бы шаг, а потом неожиданно заорал на топтавшегося рядом адъютанта:
выбраться, я в какую-то липкость вляпался!
за тело под протянутые белы рученьки, дернул с такой силой, что я испугался,
как бы он не оторва своему руководству быстры ноженьки. Во всяком случае,
коленках у старшего явственно что-то хрустнуло, а последе вавший за этим вопль
перебудил все болото.
тела выдергиваешь!.. Ты что ж, думаешь, меня новые отрастут?..
Я тока дернул чуть-чуть...
начальство, а затем вдруг совершенно споко ным голосом приказало: - Давай
разувай меня!..
начальству и, задрав тому брючины до колен, принялся быстро разматывать у него
на ногах онучи. Скоро белые лоскуты обмоток лежали на земле, но ступни не
собирались покидать уютных гнездышек лаптей. И верно, я ж не лапти к земле
приковал, а ноги.
растерялось. Последовал новый короткий приказ:
лопаты. Четверо будут меня откапывать. А остальные поведут этого, говоруна... -
он ткнул обнаженной саблей в мою сторону, - ...с его дружком в замок. Быстро!..
А вслед ему полетело мое маленькое наставление, произнесенное негромким
речитативом. Теперь этот бедолага должен будет до рассвета бегать невдалеке от
нашего лагеря, а я вполне мог позволить себе немного соснуть, в чем после
прошлой ночи очень нуждался.
"дружка" Пропата, и через минуту заснул cнoм младенца.
я, прекрасно выспавшись, поднялся вмес с ясным солнышком.
поимщик храпел, лежа на спине и уставив в светлеющее небо коленки прилипших к
земле ног. В стелящемся над землей утреннем тумане размытой тенью маячила моя
дремавшая лошадь.
водой. Затем подошел к коню и внимательно осмотрел его. Вернувшись к костру, я
приготовил несколько бутербродов и всыпал в закипевшую воду заварку. В этот
время проснулся Пропат, и когда он, умывшись, присел у костра, завтрак уже
стоял на "столе", в смысле - лежал на траве. Я налил чаю в еще одну кружку,