Чтение 52–й страницы книги ~Угасающее солнце: Шон`джир~

Какое-то время Дункан не мог ответить. Кричали, громко смеялись дети,
и он вздрагивал от этих звуков.

- Я из этих келов, - сказал он наконец. - И там я смогу лучше служить
им.

- Это решать госпоже, и госпожа уже решила. Если она пожелает
отослать тебя, она сделает это.

- Так будет лучше. Я не хочу находиться здесь. И я мог бы быть
полезен там.

- Я бы умер за тебя, если тебе причинят вред. Держись поближе ко мне.
Ни один кел'ен, который заслужил сет'ал, не осмелится бросить тебе вызов,
но те, у кого еще нет шрамов, могут... а все со шрамами будут иметь дело
со мной. Выброси это из головы. Твое место здесь, не там.

- Это не потому, что я хотел бы убежать от них. Это из-за того, что я
услышал. Вас ничему не научило то, что вы видели. Мертвые миры, Ньюн.

- Сов-кел, - проговорил Ньюн, и голос его был резок, - будь
осторожен.

- Ты готовишься воевать.

- Мы - мри.

Дус рядом пошевелился. Дункан обнял его, в ушах стучала кровь.

- Выживание расы.

- Да, - ответил Ньюн.

- Ради этого вы будете... делать что, Ньюн?

- Все.

Наступила долгая тишина.

- Ты будешь пытаться вернуться к ним? - спросил Ньюн.

- Я подчиняюсь госпоже, - сказал Стэн в конце концов. - Моя раса все
равно проклянет меня. Только иногда прислушивайтесь ко мне. Вы собираетесь
мстить?

Ноздри мри раздувались от быстрого дыхания, и его странно грациозные
руки с длинными пальцами перебирали бархатный мех дуса.

- Спасение расы в том, чтобы объединить Народ. В том, чтобы обрести
родину. В том, чтобы быть мри.

Ему ответили. Та часть Стэна, что была землянином, оказалась не в
силах постичь этого; но был закон Келов... чтобы объединить в себе то, чем
когда-либо был мри, а это означало не быть ничем связанным.

Никаких соглашений, никаких условий, никаких обещаний.

И если мри нравится убивать, они будут убивать - потому что они мри.

В хол'эйри было четыре слова, означавших мир. Эй'а соответствовало
внутреннему миру и использовалось для обозначения собственной сущности;
эн'эд, мир в доме, что покоился на госпоже; и кута'и - спокойствие
природы; и сэй'эхан, спокойствие силы.

Договор о мире являлся словом из му'а, а му'а остался в прошлом,
вместе с регулами, что нарушили его.

Мелеин совершила убийство, чтобы обрести власть, и еще не раз сделает
это, чтобы объединить Народ.

Будет использовать эли, бывших союзников мри.

Овладеет Кутат.

"У нас будут корабли", - слышал, казалось, Дункан, голос ее сердца.

И им был известен путь к владениям землян и регулов.

Это не было местью в понимании землян - лишь мир, мир сэй'эхан,
который только и мог существовать во вселенной мри.

Никакого соглашения.

- Идем, - сказал Ньюн. - Они почти закончили. Мы выступаем сейчас.

Дом зажурчал голосами, взрослыми и детскими. Народ с изумлением
осматривался вокруг, с любопытством глядя на то, что за столь многие века
видели лишь сен'ейны... восхищаясь огнями, их яркостью - и, как и подобало
мри, ничему не удивляясь. Силы присутствовали здесь; им суждено было быть
использованными. Многое было непонятно катам или келам, но они могли
пользоваться этим.

И Святилище вновь озарилась светом: Мелеин своими руками зажгла
лампы, и принесли пан'ен, и поставили там, позади изъеденных коррозией
экранов - чтобы вновь взять его, если Народ отправится в путь, чтобы Дом
мог поклоняться ему, пока они остаются на месте. Были исполнены ритуальные
обряды - Шон'джир мри, покинувших Кутат; и Ан'джир мри, что оставались на
родной планете.

Мы те, кто не ушел:

те, кто ходит по земле,

те, кто смотрит в небо;

Мы те, кто не ушел:

те, кто правит миром,

те, кто хранит веру;

Мы те, кто не ушел:

и прекрасно наше утро;

Мы те, кто не ушел:

и прекрасна наша ночь.

От ритмических слов дрожал воздух: долгая ночь, - подумал Дункан,
стоя рядом с Ньюном... народ, что ждал своего конца на умирающей Кутат.

Пока не пришла Мелеин.

Смолкли песни; холл погрузился в оцепенение; Народ разошелся по своим
делам.

Вот и холл Келов.

Длинную винтовую лестницу и еще недавно полутемный холл внезапно
затопил свет... Келы расстилали ковры, что прежде служили полом в их
палатках - на них еще остались следы песка: уборщики, что шныряли во
внешнем холле, старались держаться подальше.

Келы уселись, образовав круг. Теперь, в уединенности холла, настало
время любопытства. Глаза изучали Ньюна, дусов, и, больше всего, Дункана.

- Он будет хорошо принят, - внезапно бросил Ньюн, отвечая на
невысказанный вопрос.

Неодобрительные взгляды, но никаких слов. Дункан обвел глазами круг,
встречая колючие немигающие взгляды золотистых глаз - в них не было любви,
не было доверия, но, - внезапно подумал Стэн, - не было и неприкрытой
ненависти. Он по очереди смотрел в лица кел'ейнов, позволяя им самим
вдоволь насмотреться; и он бы снял даже зейдх, и позволил бы им убедиться
в том, насколько он отличается от них; но подобное действие было бы
воспринято как унижение, а сделай Стэн это в гневе - как оскорбление,
упрек для кел'ейнов. Они же не могли просить его об этом, ибо для Дункана
подобная просьба явилась бы глубочайшим оскорблением.

Передали чашу - вначале Ньюну, затем - Дункану: в медной чаше была
выжатая из голубого трубчатого дерева вода. Дункан слегка смочил губы и
передал чашу Хлилу, что сидел рядом. Хлил мгновение колебался, словно ему
предстояло пить после дусов; и потом кел'ен коснулся ее своими губами и
передал дальше.

Один за другим спокойно пили они... даже обе кел'е'ен, родственницы
Мирея. Отказов не было.

Затем Ньюн положил свой длинный меч на колени Дункана и, следуя этой
странной и замысловатой церемонии, каждый из кел'ейнов положил свой меч на
колени соседу, и ав'ейн-келы, и в том числе принадлежащий Дункану,
переходили по кругу от мужчины к женщине, пока у каждого в руках не
оказался его собственный меч.

После этого, один за другим, они назвали свои полные имена. У
некоторых были имена обоих родителей, у других лишь имя Сочил, а Дункан,
опустив глаза, вымолвил свое - Дункан-без-Матери, чувствуя себя странно
потерянным среди этих людей, которые знали, кем были.

- Ритуал келов, - сказал Ньюн, когда это закончилось, - по-прежнему
тот же.

Похоже, им было приятно узнать, что они все сделали верно; они
закивали, соглашаясь.

- Вы научите нас му'а, - проговорил Ньюн, - му'а родины.

- Да, - с готовностью отозвался Хлил.

Наступила долгая тишина.

- Одну часть ритуала, что известен мне, - сказал Ньюн, - я не слышал.

Хлил, у которого шрамов было больше, чем сет'ал, Хлил с'Сочил, чье
лицо было грубоватым для мри, но сам он был изящен и прекрасно сложен,
занервничал.

- Наши каты... наши каты боятся этого... - Хлил едва не сказал ци'мри
и в упор взглянул на Дункана.

- Ты не хочешь, - спросил Ньюн, - открыто сказать об этом?

- Мы обеспокоены, - сказал Хлил, опустив глаза.

- Мы?

- Кел'ант, - едва слышно вымолвил Хлил, - это твое право... и его.

- Нет, - тихо сказал Дункан, но Ньюн сделал вид, что ничего не
расслышал; оглядываясь вокруг, Ньюн ждал.

- Вас приглашают Каты, - проговорила одна из пожилых кел'е'ен.

- Вас приглашают Каты, - эхом откликнулись остальные, и последним из
них - Хлил.

- Что ж, - сказал Ньюн и поднялся, ожидая Дункана - в то время как
остальные сидели, а Дункан пытался понять хоть что-нибудь по устремленным
на него взглядам.

Дусы поднялись было следом, но Ньюн запретил им.

И они вдвоем покинули холл келов, и спустились вниз по лестнице. Ночь
была уже на исходе. Дункан чувствовал холод и боялся предстоящей встречи с
катами, женщинами и детьми Дома, и... - Стэн надеялся, что это всего лишь