Чтение 52–й страницы книги ~Мона Лиза Овердрайв~

Нет необходимости, отозвался Джентри, набирая что-то на встроенной в
верстак клавиатуре. На мониторе возникло лицо Бобби Графа.

Глаза Черри широко распахнулись.

Да скажите же ему, начала она, что ему скоро хана. Так и будет, если
его не отсоединить от матрицы и не отправить прямиком в реанимацию. Он
умирает.

Лицо Бобби на мониторе застыло. За его спиной резко обозначился фон:
шея чугунного оленя, высокая трава с пятнами белых цветов, толстые стволы
старых деревьев.

Слышишь, ты, сукин сын? заорала Черри. Ты умираешь! В легких у тебя все
больше и больше жидкости, кишечник не работает, сердце летит ко всем
чертям... От одного твоего вида меня блевать тянет.

Джентри, сказал Бобби; его голос из крохотного динамика в боковой
панели монитора был едва слышен, я не знаю, какой тут у вас расклад, ребята,
но я организовал небольшую диверсию.

Мы так и не проверили мотоцикл. Черри обняла Слика за плечи. Даже не
пошли посмотреть. Может, он на ходу.

Что это значит организовал небольшую диверсию? освобождаясь от ее рук,
спросил Слик и уставился в монитор.

Я еще работаю над этим. Я ввел новый маршрут в программу
автоматического грузовоза Борг-Уорд, который недавно вылетел из Ныо- арка.

Слик оторвался от Черри.

Ну что ты сидишь, сделай хоть что-нибудь! заорал он Джентри.

Тот поднял глаза, но в ответ лишь медленно покачал головой. Слик
почувствовал первые признаки приближающегося синдрома Корсакова
отшелушиваясь, теряли очертания и исчезали крохотные частички памяти.

Он не хочет никуда идти, ответил за ковбоя Бобби. Он нашел Образ. А
теперь просто хочет посмотреть, во что все это выльется. Каков будет конец.
Есть люди, которые едут к вам. В некотором смысле друзья. Они освободят вас
от алефа. А я пока по возможности займусь этими сукиными детьми.

Не собираюсь я тут торчать, чтобы смотреть, как ты подыхаешь! взвыла
Черри.

А тебя никто и не просит. Мой вам совет выбирайтесь отсюда. Дайте мне
двадцать минут, и я отвлеку их от вас.

Никогда еще Фабрика не казалась такой пустой.

Пташка лежит где-то в цеху у стены. Слик не переставал думать о
спутанном ожерелье из ремешков и косточек у него на груди: перышки и разно
калиберные ржавые часики все давно стоят, все показывают разное время...
Дурацкое захолустное дерьмо. Но Пташки больше нет. Пожалуй, и меня скоро не
будет, подумал он, ведя Черри по шаткой лестнице. Все не так, как раньше. И
нет времени вывезти автоматы во всяком случае, без платформы и чьей-нибудь
помощи не обойтись; он уже решил, что если уйдет, то сюда больше не
вернется. Фабрике и так уже никогда не стать прежней.

Черри несла пластиковую канистру с четырьмя литрами фильтрованной воды,
сетку с нечищеным арахисом и пятью упаковками сухого супа Биг-Гинза это было
все, что ей удалось разыскать на кухне. У Слика было два спальных мешка,
фонарик и молоток.

Кругом было тихо, только ветер гремел рифленым металлом и шаркали по
бетону их башмаки.

Слик и сам в точности не знал, куда он пойдет. Думал, что отведет Черри
до фермы Марви и оставит ее там. Сам же, наверное, вернется, чтобы
посмотреть, что случилось с Джентри. А она через день-другой найдет кого-
нибудь, кто подвезет ее до любого городка Ржавого Пояса. Сама она, правда,
про это еще не знает. Единственное, о чем она способна сейчас думать, как
отсюда убраться. Ее, похоже, одинаково пугала перспектива увидеть как смерть
Бобби Графа, так и тех людей, что окружили Фабрику. Но Слик ясно видел, что
Бобби все равно нет дела до того, умрет он или нет. Возможно, Бобби решил,
что он просто останется в алефе, как и 3-Джейн. Или ему вообще на все
наплевать; бывает, что с ума сходят и так.

Если он собирается уходить насовсем, думал Слик, свободной рукой
направляя Черри через темноту, нужно бы пойти глянуть на прощание на Судью,
на Ведьму, на Трупожора, на обоих Следователей. Правда, тогда ему придется
сначала вывести Черри, потом вернуться... Но даже думая об этом, он знал,
что это бессмысленно, что нет времени, что ее в любом случае нужно
вывести...

Здесь в стене, у самого пола, есть дыра, объяснил он девушке. Если мы
выскользнем через нее, есть шанс, что нас никто не заметит...

Когда он свернул в темноте, она сжала его руку.

Отверстие Слик отыскал на ощупь, просунул спальные мешки, молоток
заткнул за пояс, лег на спину и стал протискиваться в дыру, пока голова и
плечи не оказались снаружи. Небо висело низко, оно казалось лишь чуть-чуть
светлее, чем тьма внутри Фабрики.

Ему подумалось, что он слышит слабое бормотание моторов, но потом и оно
смолкло.

Упираясь каблуками, плечами, бедрами, он наконец пропихнулся наружу и
сразу же перекатился по снегу.

Что-то ткнулось ему в ногу: это Черри выталкивала канистру с водой.
Слик протянул за канистрой руку, и на тыльной стороне его ладони тут же
загорелся красный светлячок. Отпрянув, Слик снова перекатился. Пуля, как
chc`mrqjhi кузнечик, ударилась в стену Фабрики.

И тут в небе вспыхнула осветительная ракета. Пробиваясь сквозь низкие
тучи, Пустошь залил яркий белый свет. И сразу стало видно, что на Пустошь,
раздув серые бока, опускается беспилотный грузовоз отвлекающий маневр Бобби.
Вот фары грузовоза высветили второй ховер в тридцати метрах от Фабрики,
фигуру в капюшоне и с винтовкой...

Первый контейнер с грохотом ударился о землю прямо перед ховером и
раскололся, выбросив вверх облако упаковочных пенопластовых шариков. Второй,
с двумя холодильниками, возместил неудачу прямым попаданием, смяв ховеру
кабину. Превратившееся в бомбардировщик воздушное судно Борг-Уорд продолжало
изрыгать контейнеры, а ракета, кружась, опустилась на землю и погасла.

Слик продрался обратно сквозь отверстие в стене, бросив воду и спальные
мешки.

Бегом в темноту.

Он потерял Черри. Потерял молоток. Девушка, должно быть, убежала в
глубь Фабрики, когда человек в капюшоне сделал свой первый выстрел. Он же и
последний, если стрелок угодил под рухнувший с небес контейнер...

Ноги сами собой привели Слика к пандусу, ведущему в каморку, где ждали
его машины.

Черри?

Он включил фонарик.

В круге света возник однорукий Судья. А перед Судьей стояла фигура с
отбрасывающими свет зеркалами на месте глаз.

Сдохнуть хочешь? спросил женский голос.

Нет...

Гаси свет.

Темно. Бежать...

Я вижу и в темноте. Ты только что засунул свой фонарик в карман куртки.
И вид у тебя такой, будто тебе все еще хочется побегать. Ты у меня на мушке.

Бежать?

И не думай об этом. Видел когда-нибудь игольник Фудзивара Эйч-Хи? Стоит
игле попасть во что-то твердое, она взрывается. А если попадет в мягкое
например, в тебя, приятель, войдет внутрь и тоже взорвется. Через десять
секунд.

Почему?

Чтобы у тебя было время над этим подумать.

Ты с теми парнями, что снаружи?

Нет. Это вы сбросили на них печки и прочую срань?

Нет.

Значит, Ньюмарк. Бобби Ньюмарк. Сегодня вечером я заключила сделку. Я
сведу кое-кого с Бобби Ньюмарком, и досье на меня испарится. А ты мне
покажешь, где найти этого Ньюмарка.
ГЛАВА 39. СЛИШКОМ МНОГО ВСЕГО

И что же это, в конце концов, за место такое?

Дошло уже до того, что Мона перестала находить утешение в воображаемых
советах Ланетты. Окажись Ланетта в подобной ситуации, решила Мона, она
просто глотала бы черный Мемфис 16 горстями до тех пор, пока не
почувствовала бы, что все их проблемы ей до лампочки. У мира никогда еще не
было так много движущихся частей и так мало этикеток для них.

Они ехали всю ночь, Энджи по большей части в отключке. Теперь Мона
определенно была готова поверить болтовне о наркотиках актриса все говорила
и говорила... на разных языках, разными голосами. И это было хуже всего
голоса, потому что они обращались к Молли, дразнили ее, вызывали на что-то,
а она им отвечала, не отрывая глаз от дороги, и совсем не так, как если бы
разговаривала с Энджи, стараясь успокоить ее, а скорее будто тут
действительно был кто-то другой. Голосов, которыми говорила Энджи, было три,
не меньше. Самой Энджи это причиняло явную боль, у нее деревенели мускулы и
шла носом кровь. Мона сидела, наклонившись над ней, и промакивала кровь,
переполненная странной смесью страха, любви и жалости к

jnpnkebe своих снов а может, это просто действовал магик. Но в бело-
голубом мигании огней на трассе Мона видела свою собственную руку рядом с
рукой Энджи, и они вовсе не были одинаковыми, даже форма была другая, и это
ее радовало.

Первый голос пришел, когда они ехали на юг, уже после того, как Молли
привезла Энджи в вертолете. Этот только шипел и скрипел и раз за разом
повторял что-то о Нью-Джерси и какие-то цифры, вроде бы обозначения на
карте. Часа два спустя Молли завела ховер на стоянку отдыха дальнобойщиков и
сказала, что они в Нью-Джерси. Здесь она вышла и отправилась звонить надолго
из автомата с заиндевевшими от мороза стеклами. Когда Молли нако нец
вернулась, Мона увидела, как она швырнула телефонную карточку из окна прямо
в застывшую на морозе грязь выбросила и все. Мона спросила, кому она