похоронить ее. Если бы у тебя была личная сила, однако, то
неделанием было бы превратить эту гальку в об'ект силы.
видел, то ты бы знал, что твое пристальное внимание изменило
эту гальку в нечто весьма некрасивое, поэтому лучшее, что ты
можешь сделать, так это выкопать ямку, похоронить ее и дать
земле впитать ее тяжесть.
но, поскольку ты учишься неделанию, то я должен сказать
тебе, что фактически никакого значения не имеет то, правда
все это или нет. Именно здесь воин имеет точку преимущества
перед средним человеком. Среднему человеку есть дело до
того, правильны вещи или ложны, а воину до этого дела нет.
Средний человек особым образом обращается с теми вещами,
которые он знает, как правдивые, и совсем другим образом с
вещами, которые он знает, как ложные. Если о вещах сказано,
что они правдивы, он действует и верит в то, что он делает.
Но если о вещах сказано, что они ложны, то он не старается
действовать, или же он не верит в то, что делает. Воин, с
другой стороны, действует в обоих случаях. Если о вещах
известно, как об истинных, он будет действовать для того,
чтобы делать делание, если о вещах известно, что они не
истинны, то он все равно будет действовать для того, чтобы
делать неделание. Понимаешь, о чем я говорю?
я.
настроение. Я не мог взять в толк, о чем он говорит. Я
сказал ему, что все это бессмыслица, и он засмеялся надо
мной, сказав, что у меня даже нет неуязвимого духа в том,
что я люблю делать больше всего - в говорении. Он
действительно потешался над моей способностью говорить и
находил ее ошибочной и неадекватной.
языком, - сказал он и покатился со смеху.
голове я испытывал неприятный жар. Лицо у меня было красное,
и я действительно был раздражен.
вернулся и уселся. - но в то же время я знаю, что если ты не
говоришь, то ты не понимаешь. Разговор является деланием для
тебя. Но разговор здесь не подходит. Если ты хочешь знать,
что я имею в виду под неделанием, то тебе надо сделать
простое упражнение. Поскольку мы говорим о неделании, то не
имеет никакого значения, сделаешь ты это упражнение сейчас
или через десять лет.
в локте. Затем он поворачивал мою ладонь до тех пор, пока
она не стала смотреть вперед. Он поджал мои пальцы так, что
поза руки стала выглядеть, будто бы я держусь за дверную
ручку. Затем он стал двигать моей рукой взад-вперед
круговыми движениями, которые напоминали толкание педали,
прикрепленной к колесу.
раз, когда хочет вытолкнуть что-то из своего тела.
Что-нибудь вроде болезни или незваного ощущения. Идея
состояла в том, чтобы толкать и тянуть воображаемую
противную силу, пока не ощутишь тяжелый об'ект, солидное
тело, препятствующее свободному движению руки.
до тех пор, пока не почувствуешь рукой тяжелое тело,
несмотря на тот факт, что невозможно поверить в возможность
такого ощущения.
рука у меня стала холодной, как лед. Я почувствовал какую-то
вязкость вокруг руки. Казалось, я гребу через какую-то
тяжелую вязкую грубую материю.
руку, остановил упражнение. Все тело у меня дрожало, как бы
потрясаемое невидимой силой. Он осмотрел меня, когда я
уселся, а затем обошел меня прежде, чем сесть на прежнее
место.
ты можешь делать когда-нибудь в другой раз, когда у тебя
будет больше личной силы.
еще недостаточно силы, чтобы обращаться с этим. Сейчас ты
будешь только захватывать разные пугающие вещи своей рукой.
Поэтому делай это упражнение понемножку, пока твоя рука не
перестанет остывать. Когда твоя рука будет оставаться
теплой, то ты сможешь на самом деле ощущать ею линии мира.
линиях. Но прежде, чем я смог это сделать, он начал
об'яснять, что существует бесконечное количество линий,
присоединяющих нас к вещам. Он сказал, что упражнение в
неделании, которое он только что описал, поможет любому
ощутить линии, которые выходят из движущейся руки. Линию,
которую можно поместить или забросить куда хочешь. Дон Хуан
сказал, что это было только упражнение, потому что линии,
образованные рукой, были нестойкими, недостаточно стойкими
для того, чтобы иметь реальную ценность в практической
ситуации.
для того, чтобы создавать устойчивые линии, - сказал он.
продуцирует, исходят из середины его тела. Но он их также
может создавать глазами.
трудное, что есть на пути воина, так это понять, что мир
является чувствованием. Когда делаешь неделание, то
чувствуешь мир и чувствуешь его через линии.
поднял брови, широко раскрыл глаза, а затем мигнул. Эффект
был такой, как будто мигнули глаза птицы. Почти мгновенно я
ощутил чувство неудобства и тошноты. Казалось, кто-то
действительно надавил мне на живот.
глаза.
будто это само собой разумелось, что знает это и что он
старается дать мне почувствовать линии мира своими глазами.
Я не мог принять его заявления о том, что он сам заставил
меня таким образом чувствовать. Я выразил сомнения. Я вряд
ли мог воспринять идею, что он заставил меня чувствовать
тошноту, поскольку никаким физическим способом он на меня не
воздействовал.
не в понимании, а в овладении этим. Видение, конечно,
является конечным достижением человека знания. И видение
достигается только тогда, когда он остановил мир. Пользуясь
техникой неделания.
тихо, - то заботиться следует лишь о том, чтобы предоставить
все это дело их телам. Именно это я и делал с тобой до сих
пор, давая твоему телу знать. Кому какое дело до того,
понимаешь ты или нет.
ином случае приезжать сюда будет тратой моего времени.
размером с человека, стоящие параллельно один другому в
четырех или пяти футах. Дон Хуан остановился в двадцати
метрах от них, глядя на запад. Он отметил место, где мне
нужно стоять и сказал, чтобы я смотрел на тени пиков. Он
сказал, что мне следует наблюдать за ними и скашивать глаза
точно так же, как я обычно скашивал, осматривая землю в
поисках места для отдыха. Он пояснил свои наставления,
сказав, что когда ищешь место для отдыха, то следует
смотреть, не фокусируя взгляда, но наблюдая за тенями,
следует скосить глаза и все же удерживать изображение в
фокусе. Мысль состояла в том, чтобы дать одной тени
наложиться на другую, скашивая глаза. Он об'яснил, что
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Корнев Павел
Акунин Борис
Трубников Александр
Афанасьев Роман