подвал. Внизу крутой лестницы скрючился еще один труп. В свете тусклой лампочки
Максимову удалось разглядеть черты заляпанного кровью лица. Несомненно, араб.
Молодой, лет двадцать, не больше.
же маской, как у Максимова, на голове. Сбоку на него лился яркий свет. На
скрещенных руках он держал девятимиллиметровый "Узи" с глушителем.
пороге. Тяжело, натуженно засопел.
едва уместились хирургическое кресло, столик на колесиках и два табурета. И три
трупа. Два араба развалились в углах комнаты. Лицо одного напрочь размозжило
пулей. Из красного дрожащего месива торчали белые зубы. Второй свесил голову на
залитую кровью грудь. Правую руку перебило пулей. Часть ее, ниже локтя,
валялась рядом. Мертвые пальцы все еще сжимали пистолет.
бледно-зеленого цвета. Его намертво прикрутили к стальным поручням кресла. Свет
мощного софита бил ему прямо в лицо. Правая половина лица была багрового цвета,
левая мертвенно-бледная. На этой пергаментной коже странно, как чернильное
пятно, смотрелся синяк под левым глазом. По голым ногам мужчины катились желтые
струйки, собираясь в лужицу на бетонном полу.
для грузного тела Энке. В ответ на немой вопрос шефа показал большой палец,
направленный вниз - мужчина в кресле был мертв.
было.
Наклонился над хирургическими инструментами. Перебрал стекляшки пустых ампул,
по очереди поднося к носу. Ноздри при этом хищно раздувались, втягивая внутрь
запах.
коновал их учил? - по-русски проворчал Энке, косясь на подошедшего ближе
Максимова.
времени кивал и выплевывал сквозь прорезь в маске: "Яволь".
угрозы, разлитой в воздухе. Возможно, так действовал запах пороховой гари, все
еще витавший в пыточной камере.
двери. Пустая картонная коробка из-под аппаратуры с фирменным лейблом "Сони".
Раздавленная банка, служившая пепельницей. Чего-то не хватало.
стеклом. Аятолла Хомейни* смотрел на этот жуткий мир жгучими черными глазами
пророка. Сухие узловатые пальцы оглаживали седую бородку.
что старик прячет в седой бороде хитрую улыбку, ожидая, когда Странник сам
догадается, что ему хочет сказать шейх. Сухие пальцы путались в тонких седых
волосках. В черных углях глаз вдруг ожил огонь. Губы шейха дрогнули и
приоткрылись. В ту секунду, когда слова уже были готовы сорваться с них, чтобы
стать судьбой, Странник понял все...
Качнулся в сторону автоматчика, вырвал у него из открытой кобуры пистолет,
вскинул руку и послал две пули в голову Хомейни.
раздался отчаянный вой раненого зверя и грохот валящихся на пол металлических
трубок.
но и хорошее соображение. Моментально сориентировался. Вместо того, чтобы
инстинктивно разрезать Максимова пополам очередью, развернул ствол и послал
десяток пуль в черный зев окошка.
выстрелов, поэтому всем было слышно, как завизжал кто-то за стенкой. Потом крик
захлебнулся, и что-то тяжело рухнуло на пол.
резким окриком. Кивком головы указал автоматчику на потайное отверстие в стене.
приблизился к черному прямоугольнику, достал из бокового кармана зеркальце на
гнутой металлической ручке. Сначала сунул в темноту ствол автомата, потом ввел
зеркальце. Из-под ствола автомата вырвался красный лучик лазерного прицела. Как
раскаленной иглой, стал колоть во все уголки темного пространства за стеной.
мягкое. Ни стона, ни вскрика. Мертвая тишина.
По бетону звонко зацокали скальпели и никелированные крючки.
руки. Кисло усмехнулся.
Мои черти тоже хороши, впопыхах не заметили, что комната уже, чем должна быть,
а кладка стены свежая. - Оценивающе окинул Максимова взглядом. - А ты молодец.
Пойдем, здесь нам больше делать нечего.
столик. Встряхнул кистями, сбрасывая напряжение.
Поблескивали глаза в узких прорезях маски.
честь. Парень выпрямил спину и кивнул в ответ.
вышибая потайную дверь. Гулкие удары катились по узкому коридорчику вверх и
эхом отдавались в мертвой тишине дома.
треском рухнула, он, оттолкнув боевика, заглянул в комнатку.
на труп в комнатке. Обреченно махнул рукой и стал подниматься вверх по
лестнице.
миллионами окон и мигающей неоном рекламой. Вдоль набережной, шурша шинами,
проносились машины.
мужчины успели сделать по глотку за успех. И еще по паре, чтобы сбить нервное
напряжение.
шанса умереть в бою и прямиком отправиться в сады Пророка. Значит, выжидал,
когда в прицеле появится достойная цель. - Энке убрал фляжку в карман. -
Получается, я тебе обязан жизнью.
они?". В этом гадюшнике была база, ячейки "Аль-Джамаа". Под огонь попало и
семейство турков, сдававшее им половину дома. Ничего не поделать, война есть
война.
же из-за него пасли меня в Гамбурге.
Первым в нее попал Леон Нуаре, следом - ты. По нитям пошли волны, и проснулись
пауки. Я - лишь один из них.
всматриваться в лицо Энке. Он сейчас и без этого отлично чувствовал состояние
стоящего рядом человека. - Готов поверить, что у "Штази" есть к нему свой
корпоративный интерес. Но мне показалось, что у бывшего старшего офицера этой
богоугодной организации имеется личный интерес. Я прав, герр Энке?
медленнее и медленнее, пока не замерли, едва касаясь металла. Спустя несколько
секунд ладонь плотно обхватила поручень.
"Штази"*. Если знаешь, чем он занимался, то мне не надо комментировать то, что
ты сегодня наблюдал. Скажу лишь, что такие структуры как "Штази" не исчезают
бесследно. Остаются, как ты выразился, корпоративные интересы и зоны влияния,
на создание которых потрачена уйма денег и человеческих жизней. Ни мир, ни
правила игры в нем не изменились, когда сломали Стену. По-преженему либо ты
дерешься за кусок пирога, либо подыхаешь с голоду И платят лишь за то, что ты
умеешь делать лучше всех. Иначе стоишь в очереди за пособием. Об этом все.
Акунин Борис
Каменистый Артем
Жюль Верн
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Березин Федор