одной голой лампочкой свечей не больше чем в сорок, нет не
то что компьютера или чего-нибудь в этом роде, но даже и
табуретки. Только корявые стены из плохо побеленного
кирпича да торчащий из одной стены пучок проводов с голыми
концами.
есть мое гениальное изобретение, сказал Сиромахин, усмехаясь
самодовольно.
Сиромахин. - По-моему, то, что вы видите, или, точнее
сказать, то, чего вы не видите, ни в каких словах не
нуждается.
чего-то все-таки не понимаю. Неужели это значит, что все
то, что пишут ваши сержанты, нигде никак не фиксируется?
Именно ничто нигде не фиксируется. Прекрасное, точное,
очень хорошее определение: не фиксируется.
Наше общество интересно тем, что все все знают, но все
делают вид, что никто ничего не знает. Понятно?
в ваши времена существовали, грубо говоря, две категории
писателей. Писатели, которых люди хотели читать, и
писатели, которых люди читать не хотели. Но тех, которых
люди хотели читать, не печатали, а тех, которых печатали,
никто не читал. Правильно?
совсем так, но в общих чертах...
- Ну так вот. Тогдашние коррупционисты выбрали совершенно
неправильную, непродуманную, прямо скажем, недальновидную
тактику. Одних писателей они запрещали и тем самым
создавали им дешевую популярность и возбуждали еще больший
интерес к их писаниям. Других, напротив, издавали огромными
тиражами, но совершенно бессмысленно, потому что их никто не
читал. Расходовалось огромное количество бумаги и денег.
Ну сами себе представьте. В ваше время для того, чтобы
заплатить правильному писателю тысячу рублей, надо было
истратить по крайней мере сто тысяч на издание его книги. А
сколько уходило бумаги? Ужас! Теперь положение значительно
упростилось. Мы теперь практически всем писателям разрешаем
писать все, что они хотят. Вот, например, у нас есть такой
Охламонов.
внимание.
думаете, он что пишет?
него такой, я бы сказал, вдохновенный.
вдохновенны. Так вот, этот вдохновенный все время пишет
одно и то же: "Долой Гениалиссимуса! Долой Гениалиссимуса!
Долой Гениалиссимуса!" И так каждый день по восемь часов
подряд.
стерпели, но мое изобретение помогает нам смотреть на такие
вещи сквозь пальцы.
писатели знают или хотя бы догадываются, что то, что они
пишут, никуда не идет, зачем они это делают?
знаете, что есть такие люди, которым лишь бы что-то писать.
А что из этого получается, им совершенно неважно.
концами, когда вдруг заметил, что там, под самыми этими
проводами, довольно крупными буквами написано короткое
слово, которое я встречал уже где-то: СИМ.
усмехнулся и спросил меня, а что я сам по этому поводу
думаю. Я сказал, что я не знаю. Я встречаю это слово уже
не первый раз и иногда даже в самых неподходящих местах.
спросил Дзержин с каким-то скрытым лукавством.
него было имя такое - Сим. Но, насколько я понимаю, это
слово, - я указал на стенку, - к нему никакого отношения не
имеет.
со своей странной усмешкой. А что вы скажете, если
услышите, что этого вашего Сима здесь наоборот все знают и
многие даже почитают и что вот эти люди, которых мы называем
симитами, это и есть его сторонники? Что вы на это скажете?
повторил он настойчиво.
прошлом веке.
позапрошлом веке, однако марксисты у нас еще не все
вывелись.
хотел показать, что столь продолжительным существованием
марксистов он не то чтобы недоволен, но Удивлен.
удивила. Меня удивило совсем другое.
понял. Вы хотите сказать, что в Москорепе есть много
сторонников Сим Симыча Карнавалова?
Дзержин Гаврилович. Я вам даже скажу, что симитов у нас
гораздо больше, чем марксистов Даже не то что больше, а
почти все люди, которых вы здесь вокруг себя видите, на
самом деле скрытые симиты.
рассказать.
Дзержина Гавриловича.
моей Впрочем, тогда это было еще не движение, а
многочисленная, но разрозненная толпа поклонников. Потом
возник маленький кружок школьников-старшеклассников, которые
создали подпольную организацию, которую они сами назвали
СИМ. На следствии они отрицали какую бы то ни было связь
названия своей организации с именем Карнавалова и
утверждали, что аббревиатура СИМ расшифровывается как Союз
Истинных Монархистов. Но во время обысков почти у всех
членов организации были изъяты отдельные глыбы "Большой
зоны", а у одного даже его собственная работа по
структурно-лингвистическому анализу "КПЗ". Само собой, от
этого кружка остались рожки да ножки, но тут же стали
возникать другие кружки, общества, объединения, и все они
назывались СИМ, хотя расшифровывали это слово по-разному.
Высылая Карнавалова за пределы страны, тогдашние власти
надеялись, что на этом движение и прекратится, но сильно
ошиблись. Движение не только не прекратилось, но, напротив,
достигло размаха, реально угрожавшего безопасности
государства. Симиты собирались в кружки, произведения
Карнавалова читали, изучали, конспектировали, переписывали и
распространяли. Чтобы со всем этим покончить, службе БЕЗО
(тогда она называлась еще КГБ) пришлось приложить очень
большие усилия. В конце концов всех организованных симитов
удалось разгромить. К настоящему времени практически все
произведения Сима изъяты и уничтожены. Если, скажем, в
пределах Первого Кольца кто-то, может быть, еще тайно хранит
какие-нибудь книги Сима, то в Москорепе это совершенно
исключено.
выразил я надежду.
того как его разгромили, оно только и началось. И больше
того, оно приняло такие формы, с которыми бороться уже