поддерживая ту пятерку, и их стали поднимать на борт (Рольт ушел), двоих из
пятерки аквалангисты поддерживали и на площадках рычагов, и на борту, пока
их не приняли в люке это были, кроме Фи-лола, Олиф, Кирст и две женщины.
Минут через двадцать в кают-компанию вернулся Рольт, совершенно
подавленный, и с ним Олиф, незнакомая женщина, молодая и молчаливая (жена
Кирста, как оказалось), и Фи-лол, уже переодетые. Рольт почти сухо
представил нас жене Кирста и Олифу, добавив, что Кирст ранен, а жена Олифа
-- ранена тяжело.
-- Ну вот, -- хмуро сказал Фи-лол. -- Мне не то чтобы не следует
появляться в Тарнфиле, но и не на чем.
-- Так что выбирай, -- сказал Рольт. -- Либо ты становишься матросом
моей подлодки, либо...
-- Я и сам думаю, не уйти ли мне к а,Тулу.
-- Он уже значительно сместился к Тарнфилу.
-- Уль Орик да и вы можете связаться с ним, и, может быть, уль Орик по
пути в Тарнфил забросит меня к а,Тулу.
-- Это можно, -- сказал Орик. -- Но опасно лететь. Проверки. Как
долетит с нами Алург? Никто не знает, что это за гелл, но то, что мы летим с
той стороны моря, где геллы свободны, патрульным известно.
Пилли молчала, она пересела к Олифу и некоторое время держала его за
руку: она хорошо знала и Олифа, и его жену. Олиф сказал:
-- Мы были с Кирстом в квистории, даже секунду -- у самого квистора.
Следовало его успокоить, что геллы снова в его руках, но мы шли в квисторию,
уже решив лететь к вам с Фи-лолом.
... Через несколько часов мы распрощались с Рольтом, Ки-ланом, Олифом,
женой Кирста и Фи-лолом (он пока решил остаться у Рольта) и прямо из грота
вылетели к моро.
Олуни и я долго обнимали друг друга, как и подобает братьям. Более
сдержанно обнялись Малигат и Ир-фа (Малигат когда-то спас Ир-фа на охоте)
Ир-фа был виртуозным охотником и свободно владел языком моро он, для
Малигата, был абсолютно свой политор. Очень тепло моро приняли Алурга. А
Сириус "изменил" Алургу и занял место на коленях Малигата: может, он помнил,
как Малигат ласково держал его в руках, стоя на вершине скалы над морем, а
может быть, -- кто знает, -- когда Сириус скрылся от нас в скалах, ему
угрожала опасность, и Малигат спас его.
Снова пошел дождь и шел почти до ночи. Весь день мы провели у моро и
вылетели, когда начало темнеть. Прощаясь с нами, Малигат крепко обнял меня,
крепче, чем при встрече. Олуни -- тоже. И я, и папа чувствовали, что мы
прощаемся с моро навсегда. Мы взлетели, договорившись о встрече с Ир-фа, и
"поплыли" к Тарнфилу, освещая себе дорогу работающим в пятую часть режима
прожектором Орика. Вероятно, он полагал, что в темноте патрульщики будут
идти с яркими прожекторами, мы увидим их издалека, и Алург из последней
машины соскользнет вниз. Был еще веселый "план": завернуть его в шкуру
кольво.
Но добрались мы в полной темноте до Тарнфила, а потом и до "нашей"
квартиры без приключений. (Позже мы узнали, что Кирст через два дня был на
ногах, а жена Олифа -- умерла, и ее похоронили в море.)
Сложно было размышлять заранее по главному вопросу, который должен был
возникнуть в разговоре с квистором, хотя он вряд ли организовал бы наш вылет
на Землю завтра. (Мы с папой договорились, что если вдруг он захочет
отправить нас завтра -- мы должны этому как-то "помешать".) Действительно,
улети мы завтра, когда победа на Политории повстанцев до конца неясна,
неясным было бы и то, что могут сделать с нами в космосе, отпуская нас на
Землю. Возникла проблема, где мы будем во время самой войны и какова будет
именно наша, а скорее роль папы в этой войне. Обе предполагаемые роли не
укладывались в голове. Если он будет отсиживаться -- это не укладывалось в
его голове. Если же будет воевать -- в головах наших друзей, считавших, что
мы можем помогать им как угодно, но уж никак не с оружием в руках, так как
не должны рисковать собой.
... Я сказал папе, что звонить квистору следует с таким расчетом, чтобы
по дороге к нему обязательно заехать в магазин игрушек.
-- Это еще зачем? -- спросил папа.
-- Тайна, -- сказал я. -- Мне хочется быть на приеме у квистора с
игрушкой, которая вызвала бы его улыбку.
-- И что? -- спросил папа.
-- Да ничего, -- сказал я. -- Я же ясно говорю: тай-на.
-- А-а. -- Он сделал понимающее лицо.
Наконец вернулся Орик. Он много летал, повидал кое-кого, в частности,
помнишь, сказал он мне, кулачных бойцов на вечере: Эл-ти и Трэга. Эл-ти
наладил связь с одним пареньком-политором из энергосети освещения квистории,
которое (странно!) было не автономным, но зависело от аппаратуры прилегающей
части города.
-- А это подарок тебе, Алург, -- добавил Орик и отдал Алургу нечто в
сумочке. Во время обеда и до разговора с квистором я попытался изложить всем
свои "выкладки". Конечно, все понимали, что это не такая уж реальная
комбинация, когда бы и квистор принял нас сегодня, и наш визит был бы для
него последним по времени дня, и чтобы кабинет его мы -- квистор, папа и я
-- покинули одновременно.
Неожиданно все мы услышали основательный гул.
-- На балкон! -- крикнул Орик, выбегая первым. Мы высыпали за ним.
Алург стал сзади всех. Среди аккуратных и витиеватых дорожек верхнего
города, вившихся среди зелени голубых и розовых прудов, были, разумеется,
дороги пошире и попрямее, и на дальней от нас и не очень хорошо видимой
из-за крон деревьев я рассмотрел колонну серых машин, явно тяжелых, по виду
напоминающих мощных жуков.
-- Это... танки, -- сказал Орик, и тогда мне показалось, что я вижу
гусеницы. Я объяснил Орику, что такое гусеницы, он кивнул, поняв, но сказал,
что эти машины все же на колесах, но они же и на воздушной подушке, плюс --
особое устройство -- резко выбрасываемые и подымающие машину вверх четыре
металлических "ноги" именно таким образом боевая машина совершает маневр
поворота наиболее быстро.
Одновременно над нами промчались три эскадрильи быстрых ракетных машин:
"сигары" без крыльев. Орик включил телек, "побродил" по каналам, и тут же
передали сообщение: в лесах Лукуса, Ромбиса и Калихара шли короткие стычки
повстанцев и войск квистории, но военное положение в стране так и не было
объявлено. Все выглядело так, что раз повстанцы и не пытаются брать города,
то они как бы оставляют квистории возможность согласиться на их, повстанцев,
требования и снять напряженную атмосферу, изменив условия и оплату труда
политоров.
-- Не пора ли позвонить квистору? -- сказал Орик.
Мы с папой вздохнули: очень уж не хотелось получить свидание в
неудобное нам время, тем более -- завтра, но решение квистора зависело
неизвестно от чего. Алургу пришлось покинуть столовую, а папа попросил Пилли
и Оли убрать со стола, будто мы еще и не обедали: связаться с квистором мы
хотели по стереоканалу, так вежливее.
Все "приняли" вид измученных и только что прилетевших путешественников,
и папа набрал номер квистора. Квистор широко улыбнулся нам, он был самую
малость занят и, извинившись, сказал, что перезвонит нам буквально вот-вот.
За крупным в кадре лицом квистора виднелось благообразное лицо другого
политора, и Орик пояснил нам, что это глава воздушных военных сил.
Квистор действительно довольно скоро перезвонил нам.
-- Ну как, дорогие путешественники, -- сказал он. -- Довольны ли вы?
Рыбная ловля, дикие леса, охота?
-- О да! -- сказал папа. -- Огромное вам спасибо, уль Горгонерр.
Улетать прямо не хотелось! Но... погода, да и дела. Я звоню вам сразу по
прилете, мы даже не пообедали...
-- Трудно было, уль Горгонерр, -- вставил я, -- оторваться от ловли на
южном берегу: ловилось отлично.
-- И поймали что-нибудь солидное? -- то ли демонстрируя вежливость, то
ли затягивая разговор, спросил квистор.
-- Да, -- сказал папа, -- но пришлось, как говорят на Земле, "сматывать
удочки": вы обещали, простите за напоминание, встречу со мной и сыном в день
звонка, даже если и не сразу.
-- Не буду скрывать, уль Владимир, обстановка не очень-то радующая,
много дел, но я обещал... Простите, сколько времени, как вы думаете,
потребует наша беседа?
-- Уль Горгонерр, -- сказал папа. -- Это зависит от вас, но думаю, что
заняло бы полчаса, и если вы примете нас сегодня вечером, в конце вашего
рабочего дня...
-- Ну что ж... давайте... пожалуй. -- Как бы не до конца уверенно
сказал уль Горгонерр, а я прямо весь напрягся. -- Давайте так и поступим, --
добавил он уже твердо. -- Я жду вас в четверть седьмого, сам же покину
квисторию в семь ровно.
Улыбка квистора -- кинокадр.
Улыбка наша -- тоже в этом духе.
... Мы вылетели с папой с таким расчетом, чтобы действительно побывать
в магазине игрушек или хотя бы в игрушечном отделе, что мы и сделали. Я
"купил" себе (чтобы не выдавать себя второй игрушкой на визите у квистора)
превосходную модель звездолета, а также большого симпатичного политорского
медведя (если вообще медведя) с длинным пышным хвостом. Этот медведь при
нажатии ряда кнопок, спрятанных в шерсти, издавал разные звуки: от нежного
урчания до грозного рычания. Была даже кнопка, когда медведь чихал, храпел и
хныкал.
Пропуска на нас в проходной квистории были выписаны. Вооруженные
охранники нам улыбались, однако (с миллионом извинений -- правило!)
позаглядывали в иллюминаторы звездолета и потискали медведя. Фотокамеру
(обычную) проверили в темной комнате. Медведь при проверке "изобразил" всю
гамму чувств, а когда чихнул -- охранник, вскрикнув, уронил его и долго
извинялся. Нас провели к квистору, и он встретил нас, обняв за плечи. Почти
вся задняя, дальняя стенка его кабинета была занята стеллажом с книгами.