ослышался. А что потом на это наросло - сами видите. - Монах указал на
выставку игрушек.
- Генерал позволил себе усмехнуться - Право, неудобные имена. Но, как я
понимаю, менять их поздно. Для начала мы создадим... подсектор по вопросам
кавелизма, я правильно назвал?.. Потом заставим уже зарегистрированные секты
пройти перерегистрацию - и, где, возможно, отказать...
основания предполагать, что на вас... как и на нас... будет оказываться
определенное давление. И... что давление это будет весьма сильным. Даже
исключительно сильным. Ересь имеет распространение не в одном лишь
простонародье, хотя там, конечно, его опора. Радеющий с молясиной входит в
состояние, по сравнению с которым простой гипноз - тьфу, ничто, тут скорей
нужно припомнить опыты эриксонизации, по имени известного Мильтона Эриксона.
Или гаитянское изготовление зомби. В общем, самые скверные получаются
аналогии. Как вы знаете, в миру я подготовил докторскую...
Державствования изучение вопросов ясновидения и предикции допускаться не
может...
интересует одно: пять миллионов, если не больше, погибающих душ. Погибающих
оттого, что народ занят размышлением на тему: Кавель Кавеля - или Кавель
Кавеля!
Кавель Кавеля?..
делами. - он включил селектор, - Маняша, зайди ко мне.
из воздуха.
нужны оба.
генералу-старшему почти одновременно с Салтавцом; младшие чины во мгновение
ока становились средними чинами, замы на ходу обрастали замами, согласно
числу зарегистрированных ересей, а на роль консультанта - на первое время,
до начала Петрова поста - отец Василий скромно предложил себя, и тут же был
в этой должности утвержден.
новообразованный отдел, состоявший пока из почти одних вакансий,
перекачивали секретную информацию, час назад еще общедоступную. На подпись
министру юстиции готовились бумаги о немедленной перерегистрации одиннадцати
культов, при оформлении которых была грубо нарушена законность, другие
бумаги спешно стряпались уже напрямую в компьютерах- об упущениях,
недопущениях и прочем. Отец Василий, осматривая свой новый кабинет (две
сажени на одну с четвертью), заикнулся что-то о высочайшем повелении, но был
едва не убит взглядами присутствующих, хорошо знавших, как относится
император к мелочам - тот, кто не способен разобраться с ними
самостоятельно, не может долее служить и в статском чине коллежского
секретаря выходит в отставку. Никому не хотелось превращаться в отставных
поручиков, иеромонах же Василий, как принадлежащий к черному духовенству,
видать, основательно подзабыл все эти мирское тонкости. Подписи Ивана
Блекочихина, генерал-подполковника от воздушной кавалерии, на требуемых
документах было достаточно. И ставил он их щедрой рукой допоздна.
императора, а это был человек занятый и к тому же хромой. Потрясенный
внезапным возникновением в тылах Империи Пятой (нет, Шестой! То ли Седьмой
или Восьмой?) колонны сектантов, да еще в таких непомерных количествах,
генерал поставил ближайшую цель - отменить уже зарегистрированных,
сопроводить, куда Макар никогда бы телят не погнал, всех
незарегистрированных, и скорейшим образом извести новоявленную ересь под
корень. Никто не поставил его в известность, что изымаемая из одних
компьютеров информация появляется в других в весьма отредактированном виде,
а в прежних - исчезает начисто, и место ее заполняется гигабайтами
знаменитой компьютерной игры "Дириозавр - любовь моя!" Никто не уведомил,
что документы о перерегистрации одиннадцати легальных кавелитских толков
давно подписаны его собственной рукой. Наконец, менее всего ожидал он, что
жизнь окажется коротка... Впрочем, нет, в тот вечер взрывпакет, готовый
оборвать его и отца Василия бренное существование, еще только заказывали
лучшим специалистам по взрывпакетам.
всему этажу уже слегка прошлись пылесосом, лишенная возраста секретарша
Маняша на цыпочках прокралась через двойные двери, убедилась, что в
блекочихинском кабинете пусто, да и вокруг - тоже, с чувством облобызала
вознесенную слоном на молясине кувалду, плюнула на кита, завернула чудо
уральских камнерезов в запасной свитер и на долгие дни, месяцы и годы
исчезла из нашего повествования.
стряхивал пепел сигареты в молясину "щеповского", покуда еще разрешенного
толка. Эта странная пепельница подкупила его сердце. Такая тонкость резьбы,
такая заточка топоров - как бы не платиновых! Одним словом, такая прелесть!
И в душе его неведомо откуда звучало назойливое: "Кавель Кавеля любил,
Кавель Кавеля рубил..."
Кавеля?
покуда еще не полетит. Не зря отец Василий предполагает, что борьба с
кавелитской ересью окажется весьма непростой. Не иначе, как имеет серьезные
основания думать, что победа в этой борьбе митрополиту Фотию вообще не
гарантирована. Кавель - Фотия... Подневольные люди иеромонахи, к сожалению.
21
графа Палинского среди Уральских гор.
каждую комнату замка приходилось по несколько икон, граф ходил из дверей в
двери, везде крестился и произносил любимую свою фразу как бы вместо
молитвы. За окнами с трех сторон были обрывы в Азию, с четвертой открывался
вид на десятиаршинный уступ, целиком находившийся в Европе.
монголов, шведов, поляков, турок, французов, англичан, японцев, итальянцев,
немцев, и каждый внес в его архитектуру что-то неповторимое, свое, - кроме
разве что половцев, по причине отсутствия у них не только стиля, но
архитектуры вовсе. И все иное было здесь вроде как тоже во множественном
числе, кроме самого графа, камердинера и Павлика. Даже день рождения граф
отмечал в разные годы по-разному и в разных частях замка. Только день
ангела, громогласно сетуя, что его природное имя - Сувор - по сию пору
остается неканоническим и нецерковным, граф праздновал всегда двадцать
второго сентября, на святого Стратоника.
похожая на минарет, резная итальянская, чуть наклонная в сторону Европы, и
совсем новая японская, с драконами и непонятными иероглифами, насчет которых
у Павлика недавно возникло серьезное подозрение, что срисованы они с пачки
стирального порошка. Хотя решительно все, что было с этих площадок видно, -
преимущественно вершины вертикальных скал и небольшие приплюснутости с
верхней их стороны, - было изъедено выветриванием, но у себя в замке
выветривание и все виды воздушной эрозии граф письменным приказом упразднил,
а стихии, как обычно, ему повиновались. Более или менее повиновались графу и
вымирающие, с трудом поднимающиеся на такую высоту орланы-белохвосты, но их
граф любил; однажды Павлик был свидетелем, как Палинский, чтоб спасти
великолепного стареющего самца, прыгнул с обрыва, поймал птицу в воздухе,
принес в замок своими руками и с помощью камердинера выходил. Ныне орлан
Измаил жил в уютном гнезде на турецкой смотровой площадке, никуда не летал,
принимал пищу из рук камердинера и бесконечные летние дни напролет смотрел
на север, - там за едва видными в тумане крышами Киммериона просматривались
Ивуарьи Скалы, большой район в левобережье Рифея, где по сей день бивеньщики
без большого труда за три летних месяца заготавливали мамонтовой кости на
потребности всего оставшегося года, отбирая лишь лучшие бивни и вовсе не
трогая несметное количество скелетов шерстистого носорога, тигрольва и
прочей плейстоценовой фауны, для которой в молясинном промысле пока что не
было отыскано никакого коммерчески разумного применения. Там же, только
немного правей - строго на севере - торчала гора Тельпосиз, которую Змей
неизвестно почему обогнул, видать, побрезговал, и на простых картах была она
обозначена, и даже альпинистов на них кто-то видал. Зато для самих этих
альпинистов все шесть Сокровенных Камней, возвышавшихся над сектантским
озером, были невидимы - их Змей в свои владения вобрал. Исключение составлял
Палинский Камень, который был выше всех, для трезвого глаза возникал
ниоткуда и парил в воздухе над полным тумана ущельем. Но где он, трезвый
глаз, нынче-то? А в принципе граф тут ни от кого не прятался: для всех
гостей было у него что-нибудь да припасено, от трофейного крымского хереса
до мощной ракетной установки. Впрочем, что и каким гостям адресовано, в
каком количестве - этим занимался камердинер, а вовсе не граф.
иных. В графскую подзорную трубу можно было разглядеть длинную полосу
Трубников Александр
Орловский Гай Юлий
Прозоров Александр
Лондон Джек
Круз Андрей
Майер Стефани