Чтение 52–й страницы книги ~Шеф гестапо Генрих Мюллер~

М. Как я разочарован! Кстати, на вас сегодня очень милый галстук. Где вы
его взяли?

С. В Лондоне. Вы хотели бы такой? Я в свое время купил три.

М. Как вы внимательны, молодой человек. Я бы, пожалуй, не отказался от
цветов, но приятный галстук тоже не помешает. Мы можем двигаться дальше?

ПАРАНОЙЯ ИОСИФА СТАЛИНА

Великая чистка Иосифа Сталина началась в 1937 году и продолжалась с
перерывом на Великую Отечественную войну вплоть до его смерти в 1953 году.
Биографы советского диктатора и историки той эпохи различным образом
объясняли ужасающий кровавый характер Сталина, уничтожившего по меньшей мере
---------------------------------------(1) Может быть, речь идет об адмирале
Канарисе? - Примеч. ред. двадцать миллионов человек, в том числе и своих
соратников по партии. Здесь содержится иной взгляд на Иосифа Сталина.

М. Вы спрашиваете, стабилизировалось ли советское общество с конца 30-х
годов, и я должен сказать, что хотелось бы верить, но я сомневаюсь, что
Сталин позволил бы этому процессу произойти. У меня есть некоторое
представление о демонах его души, и я сомневаюсь, что товарищ Иосиф
полностью закончил с кровавой вакханалией.

С. Почему так? Он ведь убил своих врагов в предыдущей чистке, разве нет?

. М. Да, он убил миллионы людей, но я сомневаюсь, что это конец.

С. Вы думаете, что он сумасшедший? Кровожадный и иррациональный человек?

М. В каком-то смысле безумный, но не иррациональный. Сталин - крайне
прагматичный и логичный человек... Никакой сентиментальности, один
смертоносный прагматизм.

С. Вам не кажется, что большая чистка была необходима для того, чтобы
избавиться от всяких препятствий, оставшихся с ленинских времен? Вы
согласны?

М. До некоторой степени, но свирепость объясняется несколькими факторами.
Во-первых, низкое происхождение бедного и физически неполноценного грузина,
представителя одного из меньшинств в Советской России. Во-вторых, советское
общество было Очень сильно ориентировано на истинного Большевика. Я думаю,
что Сталин был блестящим деятелем во многих областях, но его отношения с
революцией были весьма сложными, и это вызывало презрение таких, как
Троцкий, который сражался с белыми на фронтах.

Сталин как Борман: очень работоспособный бюрократ, который не играл
большой роли в кровавых акциях в России после Октябрьской революции, как и
до нее, конечно. Этот комплекс неполноценности определялся осознанием того,
что его презирают истинные революционеры; более того, они порочат его и,
страшно сказать, мечтают о его устранении. Сталин, бывший, по сути,
террористом и заговорщиком, был чрезвычайно напуган: ведь другие пытались
сделать с ним то, что он столь успешно проделывал сам. Учтите еще, что почти
все лидеры большевистского движения, включая Ленина, были евреями или
частично евреями или были женаты на еврейках. Как грузин, Сталин ненавидел
евреев; впрочем, должен сказать, что он использовал их услуги, чтобы сломать
хребет среднему классу.

Инспирировать его деятельность в этом направлении было не трудно,
особенно в конце. Я был одним из тех, кто делал это.

С. Вы?

М. Да, я. Подготовительная работа с целью внедрения идеи большой чистки в
сознание Сталина была уже проведена, но я был единственным, кто мягко
подтолкнул его с обрыва. И он продолжает лететь, даже сегодня.

С. Я искренне надеюсь, что вы удостоите нас более полных сведений в этом
вопросе. Впрочем, я слышал, что Гейдрих изготовил несколько поддельных писем
от имени маршала Тухачевского, в которых говорилось о путче, который может
состояться в недалеком будущем. Но никто сейчас не думает, что Сталин верил
этим грубым подделкам, он, кажется, задолго до этих фальшивок планировал
провести чистку высшего командного состава Красной Армии.

M. Он мог рассматривать их как потенциально опасных для себя, но
позвольте мне сказать, что Гейдрих не просто представил несколько фальшивых
писем... речь идет о сотнях документов, и Сталин несомненно верил им, так
как я убедил его, что они имеют прямое отношение к нему лично. У нас есть
время, прежде чем мы закончим на сегодня и будем одеваться к ужину. Мы
должны обсудить американские выборы или должны обсудить товарища Иосифа?

С. Одно в будущем, другое - в прошлом. Почему бы не последнее?

М. В самом деле, почему бы нет. Больше карандашей, мой дорогой, потому
что они вам определенно понадобятся. Разрешите мне просветить вас по поводу
моей первой и, возможно, самой лучшей операции против коммунистов. И я очень
горд результатами хотя бы как представитель цивилизованного общества. Я
должен признаться в частной беседе, что даже был шокирован результатами. Это
как пнуть небольшой камешек с горы и обнаружить, что это положило начало
лавине, под обломками которой погребенными под тридцатью футами камней
оказались два города, железнодорожная станция, шестнадцать пивных баров и
монастырь.

Очень хорошо. Начинать всегда нелегко, и я не буду рассказывать вам
длинную историю о радикальном движении в империалистической России, но начну
с современной истории и моих собственных действий.

Жил в Париже бывший царский офицер, Скоблин. Этот джентльмен поставлял
СД, Гейдриху и другим, интересную информацию о его бывшей стране... и,
конечно, снабжал НКВД интересной информацией о нас. Мы платили ему, и они
платили ему. Он был человеком Гейдриха, а Гейдрих не очень разбирался в
проблемах контрразведки. В середине 1936 года Гейдрих говорил со мной об
этом человеке и его информации, так как в отличие от меня не знал ничего о
коммунистах. Сначала Шеф - он любил, чтобы его так называли, - хотел
перенять некоторый мой опыт, но в итоге понял, что это ему не под силу. Мне
пришлось взять на себя руководство проектом, хотя я продолжал оставаться
более чем почтительным с ним.

Русские сообщали, что часть советских генералов недовольна Сталиным и их
необходимо поддержать в желании убрать его. Поскольку, во-первых, Гитлер, а
во-вторых, я представляли Россию как самого опасного врага, естественно, мы
прислушивались к этим разговорам. Зная двойственность Скоблина, я понимал,
что нам не следовало бы доверять ему. Весьма вероятно, что Сталин или кто-то
из его окружения хотели получить материалы, подтверждающие существование
заговора, что могло быть использовано, для развязывания репрессий против
тех, от кого они хотели бы избавиться.

Мы оба, и я и Гейдрих, хотели бы знать, что случится, если в
подозрительной голове Сталина укоренится мысль о том, что заговор
существует? К большевикам старой гвардии мы не имели отношений, но военные -
это другое дело. И маршал Тухачевский был очень крупной фигурой и блестящим
полководцем. Это он командовал войсками, пытаясь вернуть польские
территории, и хотя поляки разбили его под Варшавой в 1920 году, это было,
скорее, из-за некомпетентности русских, а не из-за бездарности Тухачевского.
Сталин, к слову, тоже участвовал в этой кампании и проявил себя крайне
плохо, по крайней мере с точки зрения военных.

Итак, я размышлял об этом несколько дней и затем отправился к Гейдриху с
идеей: не надо связываться с двойным агентом, надо использовать его как
источник зла. Я сказал Гейдриху, что мы приготовим большое дело об
антисталинской деятельности России, материалы досье убедят его в том, что
все абсолютно законспирировано, этому он поверит. Гейдрих внимательно
прочитал и поинтересовался тем, какое впечатление произведут на Сталина эти
материалы и как это повлияет на растущую угрозу со стороны Красной армии. Я
настаивал на том, что стоит попытаться, - ведь мы ничего не теряли, делая
это, и в конце он предложил мне работать над этим проектом, под его
наблюдением конечно.

Это означало, что если все пройдет успешно, он хотел бы получить награды
от Гиммлера и Гитлера. В тот момент моя карьера только началась, у меня не
было выбора, и приходилось полагаться на его амбиции и его эго. Л должен
сказать, что я несомненно амбициозен, но мое эго мало что получает от
успехов.

С. Какой вы скромный человек! Даже с меня иногда сбиваете спесь!

М. Я понимаю почему. Я решил, что мы не просто приготовим несколько
обличительных документов и передадим их людям Сталина. Это слишком наивно.
Мой план состоял в том, чтобы сделать тоненькую папку, заполнить ее близкими
по смыслу и совершенно правдоподобными бумагами, большинство которых должны
быть либо подлинными, либо филигранно сконструированы Я начал собирать эту
папку, имея дело с информацией и наблюдениями наших военных и
разведывательных служб, протоколами интервью с теми, кто имел представление
о внутренней работе сталинской системы, заявлениями таких бывших
коммунистов, как Альбрехт, вырезками из газет, свежими сообщениями из
Советов в наших архивах и так далее. Не упуская из вида основную тему, эти
материалы должны были не только указывать на заговор против Сталина, но и
подрывать, а в конечном счете, уничтожить его доверие к высшему командному
составу армии.

Собрав много бумаг, я просмотрел их, закладывая полоски желтой бумаги
между документами, с которыми творческая работа может пойти наиболее
успешно. На отдельных страницах я перечислял все отмеченные места и
указывая, что было необходимо. Я должен сказать, что каждый документ в
отдельности должен был полностью соответствовать общему содержанию и не
казаться только что вклеенным. Позвольте сказать вам, мой друг, что это было
наиболее сложным заданием, но в конце концов я сделал это досье.

В гестапо хватало специалистов, прекрасно умеющих подделывать документы.
Они использовали оригинальные русские пишущие машинки, бумагу и копии
официальных печатей и безукоризненных подписей, которые могли пройти любую
проверку. Там было, возможно, десять или одиннадцать таких бумаг... но
вместе с другими материалами, образуя единое целое, они становились
абсолютно взрывоопасны. Когда я закончил с этой папкой... и мы даже добавили
немецкий перевод русских документов... я взял все, чтобы Гейдрих их