холода потеряли чувствительность. Казалось, она превратилась в гранит, стала
частью глыбы, на которую опиралась. И тут в ее дрему вошел викарий -
гигантская фигура с белыми волосами и бесцветными глазами. Он касался ее
горла, нашептывал что-то на ухо. Она перенеслась в другой мир, населенный
такими же, как он, существами. Вытянув перед собой руки, они преграждали ей
путь. Тут она вновь очнулась - холодный ветер дул в лицо. Вокруг ничего не
изменилось: все та же глубокая ночь и туман. Да и прошло-то не больше
минуты.
в поле диковинные фиолетовые цветы. Она отбросила их от себя, но они
прилипли к юбке, и, цепляясь усиками, начали ползти вверх, туго обвивая шею,
душа ядовитыми стеблями.
Стены начали вдруг смыкаться, давя их, давя, пока не сплющили в лепешку. И
они навечно остались лежать рядом, как две гранитных плиты.
рот. На сей раз это не было галлюцинацией. Она попыталась вырваться, но он
крепко держал ее в своих сильных руках, как в тисках, шепотом приказывая
сидеть тихо. Он завернул Мэри руки за спину и связал их ремнем. В движениях
его не было ни резкости, ни желания причинить боль. Но действовал Фрэнсис
Дейви решительно и умело. Он даже проверил, не трет ли ремень ей по коже.
что он задумал.
кляп ей в рот и завязал концы платка на затылке. Так она лежала и ждала
следующего хода в их партии. Ноги он ей связывать не стал и помог ей
подняться. Потом повел за гранитные валуны у склона холма.
Когда прошлой ночью мы отправились в путь, я выпустил из виду туман. И если
в итоге я проиграю, то именно из-за этой оплошности. Прислушайтесь
хорошенько, и вы поймете, почему я связал вас. Если вы не издадите ни звука,
мы сможем еще спастись.
моего.
поредела, наступало утро. Низкие облака суматошно неслись по небу, сливаясь
с клубящимся внизу туманом. На востоке забрезжил тусклый свет, предвещая
восход бледного солнца.
Посмотрев вниз, куда он показывал, она ничего не увидела, кроме пелены и
намокших стеблей вереска. Прислушавшись, как он приказал, Мэри различила
слабый звук, доносящийся сквозь туман, - не то вой, не то крик, не то
протяжный вопль. Сперва он был слишком слабым, и она не могла понять, что же
это такое. На человеческий голос, на крики людей не похож - слишком уж
высок... Звук нарастал, наполняя воздух смутной тревогой.
захотела ответить ему, она все равно не смогла бы. Никогда прежде она не
слыхала такого звука.
Хилла держит свору гончих. Печально, что я упустил это из виду.
шум, она с ужасом посмотрела на своего спутника, потом на двух лошадей,
терпеливо ждущих у валунов.
их и спустить пониже к болотам. Нам они больше не послужат, а вот свору
навести могут. Неугомонный, бедняга, ты снова предал бы меня.
крутому склону холма. Нагнувшись, он поднял горсть камней и принялся бросать
ими в животных, пока они не пошли, скользя и спотыкаясь, среди мокрого
папоротника. Он продолжал швырять камнями в лошадей, и, наконец, поддавшись
инстинкту, они рванули, храпя от страха, вниз по склону, увлекая за собой
камни и землю, и вскоре скрылись в белом тумане. Лай гончих становился все
громче, яростнее и настойчивее. На ходу сбросив с себя длинное, ниже колен,
пальто и швырнув в вереск шляпу, Фрэнсис Дейви подбежал к Мэри.
сейчас нас объединяет общая опасность.
гранитных плит. Викарий старательно поддерживал Мэри, ибо двигаться со
связанными руками ей было трудно. Так они пробирались меж расселин и камней,
по колено увязая в мокром папоротнике, путаясь в черном вереске, все выше и
выше, к самой вершине Раф-Тора. Гранитные плиты тут имели какую-то
причудливую форму: искривленные и изогнутые, они как бы образовывали крышу.
С трудом переводя дыхание, Мэри легла под этот каменный навес. Ссадины
кровоточили. Викарий же, встав ногой в трещину в камне, влез на нависавшую
над Мэри плиту и протянул ей руку. И хотя она трясла головой, показывая, что
не в силах ползти дальше, он, дотянувшись до нее, поднял девушку на ноги,
разрезал связывавший ее руки пояс и вытащил платок изо рта.
горел огонь, лицо было ужасно бледным, белые волосы развевались по ветру.
нависшую в футах десяти над ней. Он же продолжал карабкаться все выше,
быстро удаляясь от нее. На гладкой поверхности скалы его худая фигура в
черном была похожа на пиявку.
присоединились крики и улюлюканье людей. В беспросветном тумане этот гвалт
был особенно страшен.
появился желтый диск солнца. Туман поредел и рассеялся. Уходя струями ввысь,
он сливался с проплывавшими мимо облаками. Земля, наконец освободившись от
тумана, словно тянулась к бледному, вновь родившемуся небу.
фигурки. Освещенные солнцем, по колено в вереске стояли люди. Оставляя их
сзади, с лаем бежали рыжие гончие. Среди крупных серых валунов они казались
букашками.
крича, показывали на огромные каменные плиты. Погоня приближалась, и собачий
лай эхом отдавался в расселинах.
буквально в пятидесяти ярдах от Мэри, вскинул ружье и выстрелил.
ноги. Это был Джем, но он ее не узнал.
почувствовала запах раскаленного металла.
прямо под Мэри и начала обнюхивать камень. Тут Джем прицелился куда-то выше
нее и еще раз нажал на курок. Она увидела высокую черную фигуру Фрэнсиса
Дейви, четко вырисовывающуюся на фоне неба. Он стоял на широкой, похожей на
алтарь плите, высоко над ее головой. На мгновение он застыл, словно статуя,
только ветер трепал его волосы. Потом он широко раскинул руки, как будто
собираясь взлететь, и вдруг обмяк и упал с гранитной вершины на каменистую
осыпь, в разросшийся сырой вереск.
18
заполненные грязью с водой, взялись тонким слоем льда; колея покрылась
изморозью.
горизонта, грязно-блеклые на фоне чистого голубого неба. Земля затвердела, и
низкая замерзшая трава похрустывала под ногами, как галька. На ее родине, на
юге, в краю густых аллей, живых изгородей и уютных тропинок, в это время
солнце пригревало и напоминало о близкой весне. Здесь же воздух был колючим,
пощипывал щеки. От холода все вокруг выглядело суровым и неприветливым.
Взглянув на Килмар, она с удивлением подумала, что он вдруг утратил свой
грозный вид и казался теперь всего лишь черным скалистым холмом. Вероятно,
прежде волнение и тревога мешали ей оценить своеобразную красоту этих мест.
В ее сознании пустоши странным образом были неразрывно связаны со страхом
перед дядей и ненавистью к нему и к "Ямайке". Пустошь и сейчас оставалась
суровой, а холмы неприветливыми, но они уже не представлялись ей зловещими.
Она безбоязненно шагала по ним, равнодушно поглядывая по сторонам.
обратились к Хелфорду, к зеленым долинам юга. Неизъяснимая, щемящая душу
тоска по родному дому и знакомым приветливым лицам охватила девушку.
тенистый берег. С грустью вспоминала Мэри запахи и звуки, которые окружали
ее с детства. Журчание ручейков, разбегающихся в стороны от реки, как
своенравные дети, и терявшихся среди деревьев.
слух. И даже зимой можно было найти пристанище под обнаженными ветвями
деревьев. Она соскучилась по порхающим среди деревьев птицам, милым ее
сердцу звукам фермы: кудахтанью кур, задорному крику петуха и суетливому
звонкому гоготанью гусей. Ей захотелось ощутить терпкий и теплый запах
навоза в стойлах и почувствовать на руках горячее дыхание коров, услышать их
тяжелую поступь во дворе и поскрипывание колодца. Она мечтала постоять,
прислонившись к воротам, поглядеть на деревенскую улицу, пожелать доброй
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Шекли Роберт
Посняков Андрей
Акунин Борис
Махров Алексей