раскинулся громадный, словно рассеченный топором сыр канталь; далее
следовали: головка золотистого честера, головка швейцарского, подобная
колесу, отвалившемуся от колесницы варвара; круглые голландские сыры,
напоминавшие отрубленные головы с запекшимися брызгами крови; они кажутся
твердыми, как черепа, почему голландский сыр и прозвали "мертвой головой".
Пармезан, затесавшийся между грудами этой сырной массы, добавлял к ней
свой душок. У трех головок бри, лежавших на круглых дощечках, были
меланхолические физиономии угасших лун; две из них, уже очень сухие,
являли собой полнолуние; а третья была луной на ущербе, она таяла, истекая
белой жижей, образовавшей лужицу, и угрожала снести тонкие дощечки, с
помощью которых тщетно пытались сдержать ее напор. Порсалю, похожие на
античные диски, носили клеймо с фамилией фабриканта. Романтур в серебряном
фольговом платье казался куском нуги или сладким сырком, ненароком
попавшим в гущу этой едкой массы, охваченной брожением. А рокфоры под
стеклянными колпаками, рокфоры тоже тщились казаться знатными господами;
физиономии у них были нечистые и жирные, испещренные синими и желтыми
жилками, как у богачей, больных постыдной болезнью от излишнего
пристрастия к трюфелям; жесткие, сероватые сырки из козьего молока, те,
что лежали рядом на блюде и были величиной с детский кулак, напоминали
камушки, которые катятся из-под копыт козла-вожака, когда он мчится
впереди стада по извилистой горной тропинке. Затем в общий хор вступали
самые духовитые сыры: палевые мондоры, отдающие сладковатой тухлинкой;
более острые, очень толстые труа с помятыми боками, вносившие в общий
смрад затхлость сырого погреба; камамбер, пахнущий залежалой дичью,
невшательские, лимбургские, марольские сыры, понлевеки, квадратные и
зловонные, - и своеобразный запах каждого из них врывался резкой нотой в
насыщенную до тошноты мелодию смрада; были там и ливаро, окрашенные в
красный цвет, от которых дерет в горле, как от паров сернистой кислоты; и,
наконец, на самом верху поместился оливе, прикрытый листьями орешника, -
так крестьяне забрасывают ветками падаль на краю поля, разлагающуюся на
солнце. Сыры плавились от полуденного зноя; плесень на их корке таяла,
лоснилась, отливая великолепными медными тонами - красными и
зеленовато-синими, походя на плохо затянувшиеся раны; а теплый ветер
шевелил под листьями отставшую кожу оливе, и она медленно и тяжело
вздымалась, точно грудь спящего человека; волна жизни проникла в один из
ливаро, и он разродился кучей червей, выползших из размытой в нем щели. А
сыр жероме с анисом, покоившийся в своей тонкой коробке за весами, до того
вонял, что мухи попадали кругом на красный мрамор с серыми прожилками.
стул и прислонилась головой к большим листьям из желтой и красной бумаги,
висевшим на гвозде в углу лавки.
Каково? Выходит: не с чего этим Кеню-Граделям нос задирать!
какие же дела его на каторгу сослали? И кто бы мог подумать, что
добродетельная г-жа Кеню, гордость всего квартала, возьмет в любовники
каторжника!
послушайте... Я ведь хорошо знала, что где-то уже видела этого
долговязого.
что в свое время был слушок, будто один из племянников старика Граделя
убил шесть жандармов на баррикаде и за это сослан в Кайенну; мадемуазель
Саже один раз сама видела его на улице Пируэт. Это он и есть - мнимый
кузен. И мадемуазель Саже горько сокрушалась, жалуясь на потерю памяти,
приговаривая, что теперь она конченый человек и скоро совсем ничего не
будет помнить. Она оплакивала свою погибшую память, словно ученый,
увидевший, что ветер унес все его записи - труд целой жизни.
советую вам попадаться ему ночью на дороге.
эту минуту возобладал марольский сыр; от него несло крепким запахом прелой
соломы в хлеву, заглушавшим пресный душок брусков масла. Затем ветер,
видимо, переменился; в лицо трем кумушкам вдруг повеяло тяжким дыханием
лимбургского сыра, отзывающим острой горечью, как дыханье умирающих.
стало быть... Стало быть, он не спал с ней...
раздосадованы, что нужно отказаться от первой версии. Старая дева, пожав
плечами, нерешительно сказала:
чересчур... А в общем, ни за что ручаться не стану.
его с обеими сестрицами Меюден.
собой, моя красавица, - воскликнула уязвленная мадемуазель Саже, решив,
что ей не верят. - Он каждый вечер с ними возится... Да нам не всели
равно! Пусть живет как хочет, правда? Мы ведь порядочные женщины... А он
отъявленный прохвост!
пощадить Лизу, утешаясь тем, что сам Флоран со временем навлечет на нее
невероятную катастрофу. Очевидно, он задумал скверное дело; подобные люди
удирают из тюрьмы лишь для того, чтобы все вокруг громить и жечь; и вообще
такой человек мог добиваться должности на Центральном рынке только "со
зловредным умыслом". Посыпались всяческие необычайные предположения. Обе
торговки объявили, что повесят еще по крепкому замку на свои кладовые, а
Сарьетта даже вспомнила, что на прошлой неделе у нее украли корзину с
персиками. Но мадемуазель Саже окончательно повергла их в ужас, сообщив,
что "красные" так не действуют; на кой черт им корзина с персиками! Они
собираются шайками по двести - триста головорезов, чтобы убивать и громить
вовсю. Это ведь политика, а не что другое, говорила мадемуазель Саже с
видом знатока. Г-же Лекер стало нехорошо; она видела перед собой пылающий
рынок; видела, как Флоран и его сообщники прячутся ночью в подвалах, чтобы
оттуда ринуться на Париж.
После старика Граделя осталось наследство... М-да! Кеню, должно быть,
сейчас не до смеху.
перемывать косточки супругам Кеню, выслушав историю о кладе в солильной
кадке, известную мадемуазель Саже в мельчайших подробностях. Она назвала
даже сумму - восемьдесят пять тысяч франков, - хотя ни Лиза, ни ее муж не
доверили свою тайну ни одной живой душе. Так или иначе, супруги Кеню не
отдали "долговязому" его долю наследства, это сразу видно, уж очень плохо
он одет. Правда, он, может быть, не знает историю клада в солильной кадке.
Все они воры, эти люди! Кумушки, сблизив головы и понизив голос,
постановили, что сейчас ополчаться против красавицы Лизы, пожалуй, опасно,
"а вот с красным надо разделаться", чтобы он не мотал больше деньги
бедного г-на Гавара.
посмотрели друг на друга с опасливым видом. И так как в эту минуту у них
захватило дух, им сразу ударил в нос камамбер. Камамбер, который воняет
тухлой дичью, взял верх над менее пронзительными ароматами марольских и
лимбургских сыров; его удушливые испарения распространились по всей лавке,
он подавлял другие запахи своим насыщенным гнилью дыханием. Однако время
от времени в эту мощную мелодию врывался, как свист деревенской дудочки,
тонкий голосок пармезана, - а иногда бри сопровождал мелодию глуховатым и
бесцветным аккомпанементом отсыревших тамбуринов. Затем ливаро
самостоятельно исполнил репризу пьесы. И вся эта симфония на мгновенье
замерла, завершившись высокой нотой жероме с анисом, - протяжной, точно
звук органа.
многозначительно посмотрев на собеседниц.
Коссонри, в котором жил Гавар. Это был старый дом, стоявший несколько на
отшибе; первый этаж занимал владелец склада лимонов и апельсинов,
покрасивший фасад дома в голубой цвет до третьего этажа. Г-жа Леоне
убирала квартиру Гавара, хранила ключи от шкафов, а когда он бывал
простужен, поила его липовым цветом. Консьержка, суровая женщина лет
пятидесяти с лишком, говорила медленно и нудно; однажды она разгневалась
на Гавара, когда он вздумал обнять ее за талию, что не помешало ей в
другой раз поставить ему пиявки на весьма деликатную часть тела,
пострадавшую от ушиба при падении. Мадемуазель Саже, которая по средам
захаживала вечером в привратницкую, чтобы выпить у г-жи Леоне чашечку
кофе, свела с ней еще более тесную дружбу после того, как в упомянутом
доме поселился торговец живностью. Они часами беседовали о Гаваре, - ведь
они от души любили этого достойного человека и пеклись о его благополучии.
нее кофе... Застала я ее крайне удрученной. Оказывается, господин Гавар
стал приходить домой не раньше часу ночи. В воскресенье госпожа Леоне
принесла ему бульон, а то на нем просто лица не было.
обеспокоенная чрезмерной заботливостью консьержки.
консьержки. Это очень порядочная женщина. Вот еще выдумали! Да если б она
хотела набить себе карман у Гавара, она давно могла бы это сделать, стоит
только руку протянуть... У него, видно, все валяется как попало... Об
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Сертаков Виталий