один человек, даже папа. Это даровано богом, и он навеки - лицо священное и
неприкосновенное. Самый невежественный прихожанин знает об этом. Для
священника и его паствы всякий помазанник божий обладает властью несомненной
и бесспорной, поэтому для священника и его паствы некоронованный король -
лишь подобие короля, временный правитель, все равно что непосвященный
священник, не наделенный божественной властью, и на его место всегда может
быть назначен другой. Одним словом, король без короны является сомнительным
королем. Но если бог возведет короля в сан, а его слуга епископ совершит над
ним помазание, все сомнения устраняются; священник и паства немедленно
становятся его верными подданными, и, пока он жив, они не будут признавать
иного короля.
тех пор, пока он не был коронован; для нее он был Только дофином, то есть
наследником престола. И если когда-нибудь я говорил, что она называла его
королем, что была ошибка; Жанна называла его дофином и только дофином до тех
пор, пока не свершилось коронование. Все это показывает вам, как в зеркале,
- а Жанна д'Арк являлась зеркалом, ясно отражавшим интересы низов Франции, -
что для всей этой многоликой основополагающей силы, именуемой "народом",
король до коронации был только дофином, и лишь после коронации стал королем.
политической шахматной доске. Впоследствии Бедфорд понял это и попытался
исправить ошибку, короновав своего короля {Прим. стр.251}. Но что пользы в
этом? Никакой.
ход был точно рассчитан, каждый был действенным и значительным, составляя
последовательную цепь. Рассматриваемый в отдельности, каждый из них казался
наиболее своевременным и блестящим. Но лишь окончательный результат
свидетельствует о их полном единстве и равенстве.
выбирает необходимую позицию, чтобы добиться успеха в дальнейшем.
с французским королем коннетабль Ришмон - мат.
Глава XXXIV
существенной причины, которая бы мешала коронации. Коронация явилась бы
завершением миссии, возложенной на Жанну небом, дала бы ей возможность
покончить навсегда с войной, вернуться домой к своей матери, к стадам овец и
никогда больше не разлучаться с родным очагом и счастливой мирной жизнью.
Такова была ее мечта; она не могла найти себе покоя, ей не терпелось увидеть
осуществление своей мечты, Жанна была так увлечена этим, что я начал
сомневаться в ее предсказаниях о преждевременной смерти и гнал от себя прочь
всякие мрачные мысли.
английские крепости. Но Жанна не придавала этому большого значения. При
сложившихся обстоятельствах англичане были бессильны.
прогулку. Жанна не взяла с собой даже артиллерии, она была уверена, что
пушки ей не понадобятся. Мы выступили из Жьена с двенадцатитысячной армией.
Это было двадцать девятого июня. Дева ехала по правую сторону короля, герцог
Алансонский по левую. За герцогом следовали еще три принца королевской
крови, затем Дюнуа, маршал де Буссак и адмирал Франции, потом Ла Гир,
Сентрайль, ла Тремуйль и, наконец, длинная процессия рыцарей и дворян.
и к королю явилась депутация с просьбой войти в город, но мы так и не
побывали в нем.
представлявший для нас, парней, жгучий интерес; мы еще помнили, как семь лет
тому назад к нам на луга в Домреми пришел с черным флагом Подсолнух и принес
весть о заключении позорного Труанского договора, согласно которому Францию
отдавали Англии, а дочь королевской династии вступала в брак с палачом
Азенкура. Несчастный город, конечно, был в этом неповинен, но наши сердца
забились сильнее при воспоминании о тех временах. Мы надеялись, что здесь
произойдет столкновение, и всей душой желали сначала взять город штурмом, а
потом сжечь его. Большой гарнизон города состоял из английских и бургундских
войск и ожидал подкреплений из Парижа. В сумерках мы расположились у
городских ворот и в два счета разгромили вражеский отряд, пытавшийся сделать
вылазку.
артиллерии, с насмешкой отверг предложение и направил ей длинное
оскорбительное письмо. Пять дней мы совещались И вели переговоры, но все
безрезультатно. Король уже готов был уступить и повернуть обратно. Он боялся
двигаться дальше, оставляя в тылу такую мощную крепость. Тогда, не выдержав,
вмешался Ла Гир. Его слова прозвучали пощечиной для некоторых советников его
величества:
возглавляет его. Полагаю, ей лучше знать, как действовать, чем некоторым
другим, пусть себе даже и весьма высокопоставленным лицам.
когда она явилась, спросил, каковы по ее мнению перспективы на будущее, Она
ответила решительно и без колебаний:
подождали бы и шесть дней.
как простой солдат. Она приказала приготовить фашины и вязанки хвороста,
сбросить их в ров и заполнить его для последующей переправы. В этой черной
работе она участвовала наравне со всеми.
сигнал. В это мгновение на стенах крепости взвился белый флаг, и Труа сдался
без единого выстрела.
и Паладина со знаменем торжественно вступила в город. Это была превосходная
армия, ряды которой множились изо дня в день.
городом, гарнизону английских и бургундских солдат разрешалось захватить с
собой "собственность". Решение, конечно, правильное. Нельзя же оставлять
людей без средств к существованию. Так вот. Вражеские войска должны были
выйти из города через определенные ворота. Желая видеть это шествие, мы,
молодые парни, вместе с Карликом отправились туда в назначенный для отбытия
час. Скоро они показались из ворот и двинулись нескончаемой вереницей.
Впереди шла пехота. По мере ее приближения можно было разглядеть, что
каждый, согнувшись, тащил на себе непосильную ношу: "Не слишком ли это жирно
для простых солдат?" - подумали мы. Когда они были совсем близко, мы
увидели... Не удивляйтесь! Каждый из этих негодяев тащил на своей спине
французского пленного. Они уносили свое добро, свою "собственность", строго
придерживаясь условий договора.
Что могли мы сделать? Ведь по-своему они были правы. Пленники считались
собственностью, и никто не мог этого отрицать. Дорогие друзья, а что, если
бы это были пленные англичане? Ведь это, прямо сказать, целое богатство!
Англичане за эти сто лет попадались в плен редко, и цена на них была
сравнительно высокая. С пленными же французами никто не считался. Их было
слишком много. Владелец подобной движимости на выкуп не рассчитывал и, как
правило, довольно скоро убивал своего раба, чтобы зря не кормить. Как
видите, люди ценились дешево в те времена. Когда мы взяли Труа, теленок
стоил тридцать франков, овца - шестнадцать, а пленный француз - восемь.
Всюду требовался скот, и цены на него были просто баснословными. У войны два
закона: цены на мясо повышаются, а на пленников - падают.
Что делать? Не рассчитывая на успех, мы все же приняли некоторые меры:
немедленно отправили гонца к Жанне, а сами вместе с французской стражей,
чтобы выиграть время, остановили солдат якобы для переговоров. Один
здоровенный бургундец, потеряв терпение, поклялся, что никто и ничто его не
остановит-он пойдет дальше, забрав своего пленника с собой. Но мы отрезали
ему путь; и он увидел, что тут дело серьезное - его задерживают. Тогда,
разразившись отборной руганью, осыпая нас гнуснейшими оскорблениями, он
сбросил пленника со спины и поставил его, связанного и беспомощного, на ноги
рядом с собой. Потом вытащил нож и, злорадно ухмыляясь, торжествующе заявил:
принадлежит мне по праву. Раз мне не дают взять с собой мою собственность, я
найду другой выход. Да, да, я могу убить его. Любой дурак из вас не
осмелится оспаривать моих законных прав. А? Что? Забыли об этом, сволочи?
Потом он сказал, что дома у него есть жена и маленькие дети. Вы
представляете, какая жалость охватила наши сердца? Но чем могли мы помочь?
Бургундец пользовался своим правом. Мы только могли уговаривать, упрашивать
его пощадить несчастного пленного. И мы уговаривали, упрашивали. Бургундцу
это доставляло огромное удовольствие. Он не спешил прикончить свою жертву.
Корнев Павел
Конюшевский Владислав
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Браун Дэн
Пехов Алексей