нашим маленьким, со всеми познакомлю. Да ты застегнись. Фронтовичка
фронтовичкой, а март месяц, знаешь, какой? Нет, самое важное не это. Я о
чем-то другом хотел. Вот черт... Ага! Помнишь, когда я с комиссии вернулся
и мы пили с Яшкой, а Муня дрых? И ты тут пришла. И мы немножко поцапались.
А потом сидели с мамой и чай пили. Потом спать разошлись. Я долго тогда не
спал. Тоска напала. По фронту, по хлопцам. И потом бывало, часто бывало.
Тоскуешь, грустишь: один, мол, остался, нет хлопцев, нет солдат твоих... А
ведь за них отвечать надо было. У каждого жена, ребята, мамаша. И задание
выполнять надо. И вот посылаешь на смерть. Тяжело. А вот как не стало
всего этого, еще тяжелее стало. Почему? Ну вот скажи почему? Да застегнись
ты, Христа ради, вот упрямая! В отца, что ли? Анна Пантелеймоновна совсем
не такая была.
проходят через какие-то пустыри, мимо заборов новостроек, опять выходят на
улицу, опять налево, направо - куда их черт занес? А не все ли равно...
Объясни мне, почему люди такие разные? Нет, не то... Ты не смейся, я не то
хотел сказать... Не умею я говорить, что поделаешь. Начнем с примеров, это
легче. Вот три человека - Алексей, Хохряков и Левка. И Сергей - четвертый.
Ты его не знаешь, - подбитый летчик, безногий, чудесный парень. Только в
водке чуть не утонул. Чего ты смеешься? Чудесный, да. И ничего смешного
тут нет. Познакомишься, сама поймешь... Так вот, все четверо они воевали.
И каждый из них узнал на войне то, что и все узнали. И страх, и усталость
дикую, когда ни о чем думать не хочется, и то, что кровь из носу, а надо
выполнять приказ, и что сидишь вот ты с человеком и покуриваешь, а через
минуту от этого человека, может, ничего не останется. И не останется
потому, что ты ему сказал - "иди". И сказал ему это потому, что он лучше
других, а не хуже. В общем, ты все знаешь... Так вот четыре человека, и
все четверо воевали. И остались живы. Но ведь каждый остался жить
по-своему. Вот в чем загвоздка. Один только для себя, а другой... Это
очень важное в жизни - уметь жить не для одного себя. А то уставишься в
собственный пуп и смотришь. Или, как страус, голову под крыло. Я долго так
же сидел. И, знаешь, казалось даже, что хорошо. Потом выглянул. Повертел
головой - направо, налево. Кинулся в институт. Зарылся в книжки. С головой
зарылся. Книжки, книжки, книжки... И стало легче. Ну, чего ты смотришь?
Как будто не знаешь, почему тяжело было. Знаешь же, все знаешь! Сколько
раз я хотел подойти к тебе. Но посмотришь - идет, брови сдвинула, не
подходи! - и не подходишь. Чем я хуже ее? Да, так о чем это я? О книжках?
Да, так вот, так и получилось. Забивал ими голову, чтобы о другом не
думать. Вроде как Хохряков. Ну, не совсем вроде, у него по другой причине,
но оба мы уши заткнули. Вот это самое страшное. Не знаю, что страшней:
Алексей или это... Черт его знает... А я ведь верил ему, понимаешь, верил
Алексею. Даже завидовал в чем-то. Умный, образованный, что еще надо. А вот
сегодня смотрел я на него... Ты б видела, как он себя держал! Глазом не
сморгнул. От всего отрекся. В другом месте, мол, поговорим. Черта с два!
Мы там тоже поговорим. Посмотрим еще, кто - кого... Господи, до чего же
все-таки ошибаешься в людях. Вот Левка, например. Каким я его считал?
Хороший, ничего не скажешь. Веселый, неунывающий, всегда рад помочь. Но
вот посмотришь на него и думаешь: все у тебя гладко, хорошо, слишком
хорошо. Даже разозлился на него как-то: утруждать, мол, себя не хочешь,
гладенькую жизнь эту свою портить. А вот, оказывается, ошибся. И в Сережке
ошибся. Нет, не ошибся, - не понял просто. С первого взгляда его не сразу
поймешь. Ворчит, ругается, всем недоволен. А присмотришься, подойдешь
поближе, и вдруг, оказывается... Ну, что ты смотришь на меня? Надоел?
Заговорил тебя? Ну ладно, помолчу. Говори ты...
к нему - так тепло с этой стороны, и рука его - большая, теплая, она
сквозь перчатку чувствует. Идет рядом и слушает. Ему хочется выговориться
- она понимает, у него сегодня такой день, но все-таки... Ну да ладно,
говори, говори, о чем хочешь.
почти семь месяцев!..
Ботанического сада.
скользко.
Там уже сухо.
эту скамейку.
одном товарище.
товарищ. Жил-был, потом воевал, потом попал в госпиталь. Вот здесь вот
этот госпиталь был на горе. Потом познакомился он с одной девушкой. А
девушка была глупенькая, ничего не понимала. Потом они поссорились...
пятого. И на востоке уже стало светать - видны трубы, антенны. И вообще
ничего умного эти товарищи сегодня уже не скажут. Не будем их винить в
этом...
Панов Вадим
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шилова Юлия
Самойлова Елена