Чтение 52–й страницы книги ~Дело Локвудов~

Бенсоном. Извини.

- Ладно, Джордж. Иди ко мне в комнату и подожди там. Или, если хочешь,
я принесу тебе стакан воды. Хочешь?

- Нет, благодарю. Впрочем, хочу. Принеси, а? Пожалуйста. Я и сам не
знал, что хочу пить. Стакан воды. А виски не найдется?

- Нет. Я не пью. А я было подумал, что ты пьян.

- Я знаю.

- Пойду принесу воды. Может, тебе станет легче.

- Большое спасибо, Бендер.

Вскоре Бендер вернулся со стаканом воды. С ним вместе пришли О'Берн и
полицейский.

- Ну, как ты тут, Джордж? - спросил О'Берн. - Мы еще и врача вызвали,
только я уверен, что это бесполезно.

Между тем в холле начали собираться студенты - кто в пижамах, кто в
халатах. Полицейский сказал:

- Он безусловно мертв. Где эти двое ребят, что обнаружили его?

- Он хочет с тобой поговорить, Джордж, - сказал Бендер. - С тобой и с
О'Берном.

Полицейский был тоже взволнован, но старался не подавать вида.

- Вы оба из этого колледжа, верно? Я встречал вас. Как ваша фамилия?

- О'Берн.

- Локвуд.

- Локвуд и О'Берн. Старший курс?

- Да, сэр, - подтвердил Джордж Локвуд. - Мы оба - с последнего курса.

- А этого беднягу, вы сказали, зовут Чэтсуорт?

- Чэтсуорт. Энсон Чэтсуорт. Он из Чикаго, - сказал Джордж Локвуд.

- Значит, вы оба вошли и увидели, как он тут висит. В котором
приблизительно это было часу?

- Меньше часа назад, - ответил Джордж Локвуд.

- Меньше часа назад, - повторил полицейский, не зная, о чем еще
спросить. - Вы его соседи по комнате? Хотя нет, здесь только одна кровать.
Вы его друзья?

- Да, сэр, - ответил О'Берн.

- Гм. Когда вы его увидели, он не подавал признаков жизни?

- Вот болван. Если бы подавал, так разве оставили бы его висеть? -
донесся из толпы чей-то голос.

- Кто это сказал? В участок захотел? - пригрозил полицейский.

- Можем мы вынуть его из петли? - спросил О'Берн. - Или надо, чтобы он
продолжал оставаться в таком положении?

Это уже был призыв к действию, и полицейский оживился.

- Я думаю, можно вынуть. Ты, О'Берн! Помоги мне.

- Я не могу!

- Так ведь ты же сам предложил, - сказал полицейский.

- Я не хочу прикасаться к нему.

- Прошу вас, дайте пройти! - потребовал решительным тоном мужчина
средних лет, профессор Реймонд Риверкомб с кафедры английского языка. -
Идите по своим комнатам, мальчики. Разойдитесь. Вы только мешаете. - Но,
произнеся эти слова, он не стал больше настаивать, так что никто не ушел.

- О'Берн, Локвуд. Это вы его обнаружили?

- Да, сэр.

Риверкомб вошел в комнату.

- Боже мой! Давайте вынем его из петли, так же нельзя. Хотя бы приличия
ради. Надо же. Какой ужас! Констебль, можете вы перерезать веревку?

- Я это и собирался сделать, но надо, чтобы кто-нибудь подхватил труп.

- Я помогу, - сказал Риверкомб. - Локвуд, вы станьте слева, я - справа.
Констебль, режьте веревку, а мы с Локвудом отнесем его на кровать. Боже
мой, боже мой!

Джордж Локвуд содрогнулся, прикоснувшись к телу своего друга, но
овладел собой, и они вдвоем с профессором положили Чэтсуорта на кровать.

- Прикройте его, - распорядился Риверкомб. - Кого-то здесь тошнило.

- Меня, - сказал О'Берн.

- Ничего удивительного, однако давайте откроем окно. Что нам делать
теперь, констебль? Что требуется по закону?

- Я послал за доктором Перри.

- Он может не торопиться, - сказал Риверкомб. - Пользы от него -
никакой, как, впрочем, и от любого другого врача.

- Пожалуй, я запишу несколько фамилий свидетелей, а потом извещу морг.

- Запишите О'Берна, меня и Бендера, - сказал Джордж Локвуд. - Мы пришли
сюда первыми.

- Насколько вам известно, - сказал полицейский.

- Вы только послушайте, что он говорит, - раздалось в толпе. -
"Насколько вам известно"!

- Я уже предупреждал, - огрызнулся полицейский. - На арест
напрашиваетесь.

- Замолчите там, - потребовал Риверкомб. - Будьте элементарно вежливы.
А вы, констебль, не забывайте, что находитесь на территории университета.

- Так же, как вы. Не забывайте, профессор, что я нахожусь здесь при
исполнении.

- Ну ладно, ладно, - сказал Риверкомб. - Что нам делать? Запереть
комнату до приезда кареты? Вы, ребята, не нашли никакой записки или
письма?

- Мне не пришло в голову посмотреть, - ответил Джордж Локвуд.

- И мне тоже, - сказал О'Берн.

- Письмо должно быть, - сказал полицейский. - Обычно оставляют. Хотя не
всегда. У женщин это больше принято - у тех, кто умеет читать и писать.
Если кто найдет письмо, дайте сразу мне.

- Сейчас искать? - спросил Джордж Локвуд.

- Конечно, сейчас. Я обыщу карманы его брюк, а вы, профессор, осмотрите
ящики стола.

Искали вчетвером, но никакого письма не оказалось.

- Локвуд, О'Берн, нет смысла вам здесь околачиваться. Идите к себе и
попытайтесь заснуть. Власти известят, если захотят вас видеть. Для
дознания, я полагаю. Я побуду здесь до прибытия кареты. Это, кажется, все,
что мы можем сегодня сделать.

- Как быть с его семьей, профессор? - спросил О'Берн.

- Об этом я позабочусь. Мы позаботимся. Пошлем телеграмму, как только
что-нибудь выясним. Доброй ночи, ребята.

- Доброй ночи, сэр.

Выйдя на холод, друзья Энсона Чэтсуорта побродили бесцельно среди голых
вязов, потом О'Берн спросил:

- Хочешь, пойдем ко мне?

- Пойдем, - ответил Джордж Локвуд. Он жил вместе с двумя студентами,
Льюисом и Лумисом, но те не были его друзьями: хотя они делили общую
комнату, близости между ними не создалось. - Вряд ли мне удастся заснуть
сегодня, а тебе?

- Можешь устроиться в кресле с откидной спинкой. Ты должен поспать,
Джордж. Чертовски трудный день выпал тебе сегодня.

Войдя к О'Берну в комнату, Джордж спросил:

- Ты, Нед, когда-нибудь пошел бы на это?

- На то, что сделал Чэт? Я думал об этом. Вешаться не стал бы. Потому,
наверное, что Иуда Искариот удавился.

- У меня был друг в школе святого Варфоломея. Его отец дружил с моим
отцом. Он покончил с собой выстрелом в голову. Думаю, если я буду кончать
с собой, то выстрелом в сердце или приму яд. Вешаться тоже не стану.
Особенно после этого вечера. Вид у него был ужасный. Нельзя так выглядеть.

- Он же не думал о том, какой у него будет вид.

- А я буду думать. А ты? Говорят, что, когда пуля попадает в мозг...

- Знаю, знаю...

- Нет, мне не безразлично, как я буду выглядеть. Надо, чтобы люди потом
не шарахались от меня.

- Наверно, ты прав. Поэтому я и полагаю, что ни ты, ни я этого не
сделаем. Да, Чэт оказался слаб.

- Но он был не глуп.

- Конечно. Только он не привык волноваться, не умел относиться к жизни
так, как относимся мы с тобой. Не привык к невзгодам, поэтому попал в беду
- и сразу сломался.

- Наверно, ты прав.

- Слышишь? Часы бьют полночь.

- Ага. Сутки кончились. Наступил понедельник. Начало недели. Но не для
Чэта.

- Да, не для Чэта. Для него все кончилось.

- Ну и устал же я, черт возьми.

- Спи. Не борись со сном. Спи, Джордж.

- Попробую.

Когда О'Берн накрывал его одеялом, он уже спал.

На дознании их долго не продержали и вообще обошлись с ними вежливо,
поэтому Джордж удивился, когда О'Берн, выходя из муниципалитета, сказал:

- Черт! Как я рад, что мы оттуда выбрались.

- Это было легче, чем я ожидал.

О'Берн осмотрелся вокруг и сказал:

- Вот что я получил по почте во вторник, уже после смерти Чэта. В
конверт были вложены и те двести долларов, что я одолжил ему в субботу.
Читай.

"Нед! Все ни к чему. Даже если я и достану денег, на этом мои беды не
кончатся. После позора, который я навлек на своих близких, я не смогу
смотреть им в глаза. Спасибо тебе за то, что ты был настоящим и верным
другом. Прощай. - Э.Ч.".

Они стояли под уличным фонарем. Прочтя записку, Джордж Локвуд вернул ее