АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
МОЖНО НАЧАТЬ ТАК:
Я стою на скале лицом к морю, и плотный войлок моих чудных волос
треплет северный ветер А вода - вот же она - у самых ног.
Плещется
Я раскидываю руки, словно пытаюсь обнять этот мир. В этот момент на
меня наезжает камера, потому что меня снимают для ис -тории.
Истории Российского флота, разумеется, потому что я уже внес кое-что
в эту историю и еще ого-го! - сколько еще внесу.
Камера продолжает наезжать.
Видно мое лицо крупным планом с раздувающимися ноздрями. "Это все
мое, - говорят мои блестящие глаза, - мое, я все это охраняю".
Я продолжаю стоять с голыми руками, с непокрытой головой, с
блестящими глазами на совершенно голой скале.
Камера отъезжает.
Вид сверху, я превращаюсь в точку, затем скала превращается в точку,
потом залив превращается в точку, за ним - море и вся планета
МЕТАБОЛИЗМ
Идем мы домой с боевой службы. Отбарабанили девяносто суток, и хорош,
хватит. Пусть им дальше козлы барабанят
Подходим к нашим полигонам, а нам радио следовать в такой-то квадрат
и так куролесить суток десять.
И все сразу же настроились на дополнительные деньги.
Но командир нам разъяснил, что к деньгам это растяжение не имеет
никакого отношения, боевую службу нам засчитают по старым срокам, а это
- как отдельный дополнительный выход в полигоны.
И народ заскучал.
Видя такое в населении расстройство, командир вызывает доктора и
говорит: "Так, медицина! Срочно найди какого-нибудь подходящего матроса
и чтоб у него сиюминутно разыгрался аппендицит. Тогда я дам радио и нас
сразу в базу вернут".
И док немедленно нашел нужного матросика и сказал ему: "У тебя
сиюминутно разыгрался аппендицит, но не бойся, на два дня ляжешь в
госпиталь, а потом я за тобой приду".
Сказано - сделано: мы радио - нас к пирсу. А на пирсе уже дежурная
машина и дежурный военрез.
Док берет бутылку спирта и к нему: "Слушай! Вот тебе спирт. У парня
ничего нет. Ты подержи его два денечка, а там и колики пройдут".
Но как только мы передаем тело, нас опять мордой в море, в тот же
самый полигон, в котором мы не доходили.
Так что с ходу к мамкам попасть не получилось.
То есть ни женщин, ни денег.
То есть налицо горе.
Ну, естественно, с горя все напиваются, как последние свиньи.
Корабль плывет во главе с командованием, а на нем все лежат.
Зам, катаракта его посети, ходит по кораблю, проверяет бдительность
несения ходовой вахты, а его в каждом отсеке встречают трупы, застывшие
в разнообразных позах, а доктор его успокаивает - мол, это все из-за
свежего воздуха: произошла активизация процессов метаболизма в
организме, и организм с ней не справляется, вот и спит.
Зам терпел все эти бредни до последнего. До того, пока не обнаружил
начхима, лежавшего на столе на боевом посту безо всякого волнового
движения, а изо рта у начхима тухлыми ручейками вытекали его личные
слюни. Я вам скажу по этому поводу, что лучше уссаться в кровать по
случаю собственного дня рождения.
Зам вылетел с криком: "Начхим пьян, сволочь!" - и тут уж группе
командования пришлось-таки заметить, что что-то действительно на корабле
происходит.
Начхима вызвали в центральный, но по дороге ему изобрели легенду, по
которой последние дни ему абсолютно не моглось, совершенно не спалось и
он у доктора выпросил сонных таблеток, ну и, опять же, метаболизм .
- Какой, в монгольскую жопу, метаболизм?! - орал зам так, что за
бортом было слышно, но все участники событий стояли на своем.
Зам орал, орал, а потом ушел в каюту и оттуда уже позвонил доктору:
- Что-то у меня голова разламывается, не могу уснуть. Дай
чего-нибудь.
И доктор дал ему "чего-нибудь"... особую наркотическую таблетку.
Зам как скушал ее, хвостатую, так сразу же упал головой в борщ,
разломил тарелку и напустил слюней значительно больше, чем начхим.
И были те слюни и гуще и жирней.
- Доктора! Доктора! - орали вестовые и таскали тело заместителя
туда-сюда, спотыкаясь о вскрытые банки из-под тушенки.
Доктор явился и установил, что зам спит, а слюни у него из-за
таблетки.
- Ну вот видишь, - говорил ему потом командир, - и у тебя слюни пошли
ДЕМИДЫЧ
У нас Демидыч в автономке помирал. Сорок два года. Сердце. Командир
упросил его не всплывать, потому что это была наша первая автономка и
возвращаться на базу ему не хотелось.
- Дотерпишь.
- Дотерплю...
И терпел. Ему не хватало кислорода, и я снаряжал ему регенерационную
установку прямо в изоляторе.
- Хорошо-то как, - говорил он и дышал, дышал. - Посиди со мной.
И я садился с ним сидеть
- Вот здесь болит.
И я массировал ему там, где болит.
- Помру, - говорил Демидыч, и я уверял его, что он дотянет.
- Ты человек хороший, вот ты мне и врешь, думаешь, я не чувствую?
А потом он мне начинал говорить, что кругом только и говорят о том,
что раз я не пью, значит закладываю.
- Дураки, конечно, но ты смотри, они ведь подкатывать под тебя будут,
чтоб действительно всех закладывал, ну ты знаешь, о ком я. Грязь это,
Саня, какая это грязь. А ты... в общем, дай я тебя поцелую, чтоб у тебя
все было хорошо... Вот и хорошо... хорошо...
И он, поцеловав меня в щеку, отворачивался.
Тяжело было к нему ходить. Если я не приходил несколько дней, Демидыч
всем жаловался:
- Химик ко мне не ходит...
"Ой вы, горы дорогие, леса разлюбезные, дали синие, ветры злобные..."
- как я где-то читал.
Я тогда читал всякую муть, потому что ничего особенного читать не
дозволялось.
А Демидыча хоронили уже на земле.
Дотянул.
МЕЖДУ ПРОЧИМ
Между прочим, один мой знакомый вышел на пенсию, в запас, и, стоя
перед зеркалом с утра, решил, как водится, прыщик себе выдавить.
Выдавил прыщик с видимым удовольствием, угорь рядом с ним прихватил,
ухмыльнулся, подмигнул себе и крякнул, а вечером помер от непонятной
болезни.
Говорят, причиной столь мощного недомогания послужил тот самый
прыщик, появившийся у него незадолго до выхода в запас.
А друзья на поминках вспоминали его по-разному, все больше с любовью,
неизменно добавляя "Ничего себе туй на лбу выдавил!"
И пенсия его пропала.
Вся отошла стране любимой, потому что до этого момента он как раз с
женой развелся и поделил белье и чемоданы, а жена пробовала потом
восстановить свое отношение к его пенсии, собственно говоря, задним
числом, но ничего у нее, по-моему, не получилось.
ВАЛЕРА
Валеру все время пытались убить. И не то чтобы это были люди - нет,
скорее всего, так складывались обстоятельства.
Можно сказать, судьба, взяв в руки молоток, ходила за ним по пятам.
То он упадет с крыши двухэтажного дома в крыжовник, то полезет на
старую березу за опятами, которых и без того вокруг на пнях сколько
угодно, а потом сорвется с нее, да как гакнется задом о бревно, да так и
останется в таком положении на некоторое время.
И все-то судьбе не удавалось уложить его на досочку, сделать по бокам
бордюрчики и прикрыть всю эту красоту сверху крышечкой.
Валера из всех испытаний выходил с улыбкой гуимплена на устах
сахарных. А в море, когда они всплыли перед носом американского
авианосца, выходящего из базы Якасука - каково название, - их тут же
одело жопкой на морду этому носорогу.
Винт вместе с гребным валом мигом вошел внутрь прочного корпуса, и
образовалась дыра, в которую и трамвай безболезненно влезет.
А Валера в это время как раз наклонился, чтобы подобрать что-то с
палубы, и вал с винтом прошли у него над головой.
Хорошо еще, что авианосец какое-то время нес нашу букашку на себе, а
то б утонули, волосатой конечности дети, не приходя в сознание, тем
более что на всем корабле все, что могло летать, летало какое-то время,
а потом свет померк.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 [ 52 ] 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
|
|