вы сочинили?
мере того как он слушал, лицо его вытягивалось и озарялось одновременно:
жюри единогласно присудило премию "Золотой Бейкер" Виктору Акашину за роман
"В чашу"...
"Масонскую энциклопедию" на своей книжной полке, но не испытал никакой
радости. Напротив, сердце заныло от предчувствия, что скандал из-за папки с
чистыми листами из внутреннего обещает теперь стать международным: по уставу
Бейкеровской премии, роман-победитель должен быть напечатан миллионным
тиражом в течение месяца с момента принятия решения. Я ждал скандала, но не
такого. Это была настоящая катастрофа! Единственное, что я мог сделать
теперь, -- это не думать о ней, пока она не разразилась.
допускающим возражений тоном и строго глянул на Сергея Леонидовича.
даче отсиживается...
27. УНИЖЕННЫЙ И ОТСТРАНЕННЫЙ
торжественному вручению премии Бейкера. Вообще-то поначалу никто меня на
проводы не приглашал, и я сидел дома, тупо уставившись на заправленный в
каретку чистый лист бумаги, обдумывая первую фразу "главненького". Я понял,
что от нравственных мук и терзаний спасти меня может только работа.
"Амораловка" от Арнольда еще не поступала, и в душе царило гневливое
отвращение ко всем без исключения видам письма, изобретенным человечеством,
начиная с узелкового. Я решил: пока не прибудет произведенное и
бутылированное в Красноярске вдохновение, придумаю, по крайней мере, первую
фразу. Впрочем, что значит -- "по крайней мере"? Первая фраза в романе --
это как первый поцелуй в любви! Он должен обещать такое, от чего твое немало
повидавшее и поимевшее на своем веку тело вдруг начинает мальчишески
трепетать в надежде на небывалое. Неважно, что в итоге ты получаешь бывалую
женскую плоть, в той или иной степени натренированную в любовных
содроганиях, и, обливаясь потом в требовательных объятиях, из последних сил
борешься за свою мужскую честь. Первый поцелуй должен быть легким и
загадочным, ничем не намекающим на суровую реальность биологического соития,
он должен быть сорван, как роза в городском саду, даже если ты и заплатил за
это сторожу со свистком. Наконец, он должен быть свеж и ароматен, а если он
пахнет мятной жевательной резинкой, это -- конец, и читатель закроет твой
роман на первой же странице. (Не забыть!)
уме самые разные первые фразы, десятки, сотни фраз. Самая короткая состояла
из одного-единственного междометия, самая длинная -- из восьмидесяти трех
слов, образовавших длиннющее сложносочиненное предложение с гроздью
подчиненных, свисавших, как аксельбанты из-под эполета. Все они были
невыразимо отвратительны и бездарны. Я уже подумывал о том, чтобы начать
роман с фразы о знаменитой амазонке, скакавшей по аллеям Булонского леса, но
тут в мою дверь позвонили. Я бросился отпирать, надеясь, что это -- гонец от
Арнольда, но это был всего лишь шофер горынинской служебной машины.
как в культовом сооружении. Немногие вылетающие, одетые в неповторимо
импортные плащи и несущие в руках дорогие кожаные чемоданчики,
раскланивались при встрече, словно добрые знакомые. И неудивительно: они
были той особой привилегированной кастой, которую я назвал бы "регулярно
выезжающими". Большинство из них состояли в дружеских, а то и в родственных
отношениях. Я вообще заметил, что чаще всего привилегии передаются половым
путем. По-овечьи сбившаяся вокруг своего обшарпанного багажа какая-то
случайная рабоче-крестьянская делегация взирала на все это благолепие со
священным ужасом. Руководитель группы, явно принадлежавший к могущественной
касте "регулярно выезжающих", брезгливо раздавал им красные туристические
загранпаспорта, а они разглядывали их с глупым любопытством. Должно быть,
беспаспортный колхозный паренек, отправлявшийся в город учиться на
комбайнера, так же рассматривал выданный ему в сельсовете
серпасто-молоткастый документ. Разве можно было в ту минуту поверить, что
всему этому незыблемому благочинству оставалось жить год-полтора и что скоро
на священных плитах аэропорта будут вповалку спать, как на Ярославском
вокзале, сотни вылетающих за рубеж на постоянное жительство, за товаром или
просто проветриться? Разве можно было поверить, что каста "регулярно
выезжающих" исчезнет, сгинет, попросту растворится, как природные римляне
растворились в ордах вольноотпущенного сброда!..
замши и широкополая фетровая шляпа, по-ковбойски надвинутая на глаза. Чуть в
сторонке лежала ее цветастая спортивная сумка. Что ж., супруга, вместе с
мужем-лауреатом летящая в Нью-Йорк на торжественное вручение премии, может
позволить себе некоторое легкомыслие в отношении багажа!
внезапного похолодания одеты в единообразные темно-синие финские плащи, а
стоявшие рядком четыре их чемодана напоминали подрощенных поросят из одного
помета. Значит, в Америку отправлялись все четверо! Горынин, конечно, летел
как руководитель делегации и представитель Союза писателей, открывшего
молодой талант. Журавленке, видимо, в качестве посланника Института мировой
литературы, где он и в самом деле несколько лет назад защитил докторскую
диссертацию "Образ бригадира-новатора в романе Н. Горынина "Прогрессивка".
Ну а Сергей Леонидович, понятное дело, вошел в состав делегации в виде
спецкорреспондента "Литературного еженедельника" и похлопывал ладонью по
непривычно болтавшемуся у него на боку кожаному кофру для
фотопринадлежностей.
на регистрацию опоздаем! Специально машину за тобой послал...
время есть.
собаки, сожравшей хозяйский ужин:
попрощаюсь -- не полечу...
ведь я, честное слово, не верил тебе, когда ты про загранку врал! Тебе чего
привезти?
делал, как ты говорил. Я же не виноват, что... Ну, что так получилось.
обещал: слава, загранка, самые лучшие женщины...
часы.
Это да! Я их крановщику проиграл, когда он меня перепил. Мы тоже поспорили.
Я полкружки не добрал...
вербовать, посылай всех к Леонидычу...
покровители высокой литературы обнаружат в папке чистую, как совесть дебила,
бумагу -- тогда...
после вручения премии... Что там начнется!..
роскошном нью-йоркском номере, ты посоветуй им позвонить мне в Москву. А я
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Корнев Павел
Херберт Фрэнк
Доставалов Александр
Рыбаков Вячеслав