относительно Алексея Ивановича...
помните, месяца полтора назад...
Так вы с ним виделись?
ваши опасения и колебания оказались совершенно напрасны! Я сказала ему, что
попытаюсь вас разыскать, и если вы не заняты, то сегодня же туда и
придете...
Аркадьевна... Единственное, чего сейчас не хватает, это чтобы Келли пронюхал
о его контактах с советским дипломатом!
сейчас - второй раз уже не попросишь... Да черт с ним, с Келли и его
"соратниками", может и не так уж следят сейчас за его контактами, а в
крайнем случае как-нибудь отбрешется. Семь бед, один ответ. Полунин
чувствовал, что еще больше запутывается в собственной лжи, но выбираться
теперь из этой паутины было уже поздно. На худой конец, Келли можно и самому
- так сказать, превентивно - намекнуть на некий источник информации, близкий
к дипломатическим кругам...
в голове все эти соображения. - Я сегодня же и побываю у вашего знакомого.
скажут. Ну, бог вам в помощь, голубчик...
аккуратном сером костюме, с неприметным лицом и гладко зачесанными назад
светлыми волосами встретил его в дверях, энергично пожал руку и указал на
кресло возле низкого круглого столика с журналами. - Присаживайтесь... И
извините, я вас на пять минут оставлю. Полистайте пока, тут, кажется, есть
относительно свежие...
просмотрел фоторепортаж о визите нашей правительственной делегации в Индию,
очерк о трудовых подвигах покорителей целины. Обо всем этом он уже читал, -
в книжном магазине братьев Лашкевич на проспекте Леандро Алем всегда можно
было купить некоторые советские газеты. "Правда", "Известия", "Комсомольская
правда" приходили с опозданием на месяц и довольно нерегулярно; политика
властей в этом отношении была совершенно непредсказуема: иногда газеты и
журналы из СССР пропускали, иногда задерживали, причем явно вне всякой связи
с характером публикуемого материала. С книгами, кстати, делалось то же
самое: Основская жаловалась, что чаще всего изымают почему-то техническую
литературу - учебники, справочники...
что-то не совсем обычное, не здешнее, он даже не сразу сообразил, что
именно. Потом вдруг понял - дорожка! Малиновая ковровая дорожка, окаймленная
светло-зеленым, делила комнату надвое, пересекая ее от одной двери к другой,
- точно такая, вспомнилось ему, лежала у них в институте, в приемной
деканата... Поразительно, как удерживаются в памяти такие мелочи, сейчас вот
стоило увидеть - и сразу вспомнил. Здесь, в Аргентине, он, пожалуй, ни разу
не видел в служебных помещениях ничего подобного, здесь это не принято.
Поэтому-то дорожка сразу обратила на себя внимание: воспринимается как нечто
нездешнее, экзотическое. Но о чем, конкретно, будет он говорить с этим
Алексеем Ивановичем Балмашевым?
заодно и себя: точнее надо было сформулировать просьбу. Сказать, чтобы
только позондировала возможности, но ни в коем случае не договаривалась бы
пока о встрече. Или тогда уж отказаться сегодня, придумать какую-нибудь
причину - но что придумаешь, если уже сказал, что ничем не занят весь
день... А сейчас положение глупее глупого. Сейчас вот он вернется и скажет:
"Я вас слушаю"... В самом деле, припереться к занятому человеку, в разгар
рабочего дня, - просто так, чтобы познакомиться? Черт, как глупо вышло, если
бы хоть за сутки предупредила - обдумать, подготовиться к разговору...
комнату, Балмашев, - нужно было закончить там с одним товарищем. День
сегодня, понимаете, сумасшедший какой-то... С самого утра то одно, то
другое...
обрадовавшись предлогу удрать. - Тогда, может быть, в другой раз? У меня-то
ведь, собственно, срочного ничего...
извлек из-под журналов пепельницу - тяжелую, под граненый хрусталь, тоже,
как и малиновая дорожка на полу, очень какую-то нездешнюю. - Напротив, Михал
Сергеич, я рад... что нашли время заглянуть, мне Надежда Аркадьевна много о
вас говорила... Непременно, думаю, надо бы познакомиться с товарищем. Нам
ведь, по правде сказать, общаться с проживающими здесь советскими гражданами
приходится не так уж часто... Я имею в виду тех, кто после войны сюда
приехал. Курите?
зажигалки. Дым был непривычно слабый, странного, почти забытого вкуса.
Вы ведь, если не ошибаюсь, ленинградец?
нашем, а там... во Франции. Но это уж под занавес.
французской армии.
свету.
тянет людей домой, никуда от этого не деться. Да, любопытно... Вы что же, во
французской армии были как советский гражданин?
это имя мне еще в сорок третьем году выковали...
большинстве школ был немецкий... Ну, а в отряде напрактиковался, - в армии
уже никто ничего не замечал. Конечно, на отвлеченные темы беседовать не
приходилось, а для обычных солдатских разговоров словарного запаса хватало.
Потом, правда, читал много.
пришлось партизанить?
в регулярную армию, я попал в Первую - к Делатру. Она действовала на правом
фланге американцев, в Эльзасе.
было.
войск?
стрелком-радистом на "шермане".
Перед войной только успел закончить истфак, годик попреподавал, собирался
было в аспирантуру... Кстати, Михал Сергеич, вы где учились?
Бонч-Бруевича. Два курса.
все поправимо. Как вам Аргентина, в общем-то?
хотел.
француз... И дружба у нас не на словах, а проверена еще тогда... в сорок
четвертом. Да и не он один... и в отряде, и позже, в армии, я отличных знал
ребят. Но в целом, понимаете... не знаю даже, как это объяснить. Во всяком
случае, я вполне согласен с тем, что мне приходилось читать о Франции у
наших прежних писателей. Хотя бы у Блока в письмах, помните?
имеете в виду?
самодовольства, что ли. Аргентинцы вообще больше на нас похожи. Странно,
правда?
Бажанов Олег
Самойлова Елена
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Орлов Алекс