неловко - особенно от того, что Петр и Людмила долго не сводили друг с
друга глаз. Гораздо дольше, чем могут себе позволить незнакомые люди.
- А я тебя знаю, - улыбнулась Петру Настя, и Константину стало совсем не
по себе. - Ты приходил. Помнишь, я рассказывала? - спросила она у Кости.
- Ты была в таком халатике... в дырках весь. Так я не ошибся? Костя, а?! Я
же был у тебя! Что же мы...
- Чего уж теперь? Ну проходите! - крикнул Константин. - Столпились, как
овцы. Места полно Бориса я зарезал, - шутливо повторил он свое приглашение.
По московскому обычаю все вперлись на кухню. Петр галантно придвинул
женщинам табуретки, но Людмила, вместо того чтобы сесть, полезла в
сумочку. Достав сто долларов, она плюнула на купюру и с размаху прилепила
ее Петру на лоб.
- Я это делаю не за деньги. Ясно, Женя? Он знает, о чем я, - пояснила она
остальным.
- Мы о своем, - подтвердил Петр. И тихо добавил: - Извини.
- О, картошку едите, - молвил Ренат, ковырнув пальцем Настино блюдо. - У
нас в дурке такую же давали.
- Я прихожу к выводу, что людей кротких и положительных не перекидывает, -
заключила Настя.
- Кроткие помирают реже, - вздохнул Петр. - Ну что, полку антиобщественных
элементов прибыло?
- Борис сказал бы: полку расторможенных, - уточнил Костя.
- Хозяин квартиры? - спросила Людмила. - А сам-то он какой был?
- Этого мы выяснить не успели, - признался Петр.
- Видел я его сегодня, - буднично произнес Константин.
Кроме Петра, никто почему-то не удивился. Но Петр удивился так, что
хватило бы на всех пятерых.
В секретаршах у профессора Крючковского ходила не старая грымза, какую
ожидал увидеть Нуркин, а вполне миловидная девушка.
- Прошу вас, - сказала она, распахивая двустворчатую дверь, и Нуркин,
благодарно склонив голову, прошел в кабинет.
Крючковский, сидевший, по-академически сцепив пальцы, встал и сделал шаг
навстречу.
- Здравствуйте, очень рад, - произнес он и представился: - Николай
Николаевич.
- Владислав Борисович, - ответно назвался Нуркин.
Они пожали руки, скорее формально, чем приязненно, и Крючковский вернулся
на свое место в торце длинного стола. Нуркин выдвинул ближнее кресло и
тоже сел.
Если с секретаршей он ошибся, то помещение было именно таким, каким он его
представлял: плохо покрашенные стены, гнутые алюминиевые жалюзи и пара
лобастых субъектов в золоченых рамках. "Осколки имперского шика, - подумал
он. - Последняя цитадель чистой науки".
Профессор, хоть и не носил бороды, кабинету вполне соответствовал. Прямая
переносица, начинавшаяся от двух могучих морщин между бровями, упиралась в
седые мохнатые усы. Остальное, кажется, было лишь дополнением: глаза, рот,
щеки - все куда-то девалось и пряталось за героическими усищами. Костюмчик
профессор носил вроде бы и новый, но сшитый по моде семидесятых, отчего
возникало непреодолимое желание положить в его бледную ладонь немного
мелочи.
- Э-э... Николай Николаевич... - с натугой выдавил Нуркин. - Я бы не
позволил себе беспокоить столь занятого человека, как вы...
- Бросьте вы это, - скривился Крючковский. - Давайте сразу к делу.
- Согласен, - с облегчением проронил Нуркин. - У меня к вам есть одно
предложение и несколько вопросов.
- Относительно предложения я могу догадаться. Только знаете, Владислав...
Владислав Борисович, я далек от политики. Всю жизнь не участвовал ни в
каких партиях, а уж под старость тем более не стану. Впрочем, весьма
признателен, - спохватившись, добавил профессор. - Благодарю за доверие
и...
- "И так далее", - со смехом подсказал Нуркин. - Понимаю. Конечно, я
попросил о встрече вовсе не для этого. Вопросы... Вот, кстати, и они.
Сановный визитер раскрыл кейс и выложил на стол толстый журнал в
невзрачной обложке с блеклым заглавием "Вопросы общей психиатрии".
- "Вероятные причины ошибочного объяснения новейших процессов в массовом
сознании", - без запинки воспроизвел Нуркин.
- О-о! - польщенно молвил Крючковский. - Вы находите время для чтения моих
статей?
- В перерывах между глумлением над демократическими святынями и раздачей
презервативов, - откровенно высказался Нуркин. - Вы ведь меня за фигляра
держите?
- Нет, почему же. Тут все достаточно ясно. Ваш расчет верен, и процентов
семь-восемь на следующих выборах я вам гарантирую. Так что вас привело? А,
статья. Ну, и?..
- В статье говорится о неверном диагнозе, который сейчас ставят направо и
налево.
- "Ложная память", да. Точнее, это не болезнь, а лишь симптом, но... но
там же все написано. Или вы желаете изучить данную тему глубже? Для этого
необходимы фундаментальные знания.
- Нет, ложная память меня не интересует. Я хотел бы услышать от вас
настоящую причину.
- Простите, не понял. Причину чего?
- Происходящего с людьми.
- Ах вот оно что... Сомневаюсь, что это поможет вашей карьере.
- Николай Николаевич, забудьте о моей карьере. Я здесь как частное лицо.
Пытливое и алчущее истины.
- С чего же вы взяли, что я владею этой самой истиной?
- Помните прежний девиз? Критикуя - предлагай.
- Вы думаете, мне известна причина?
- Да, я так думаю. Во всяком случае, у вас есть версии. Это вытекает из
текста.
- Гм, смотрите-ка... Читали внимательно. Вдвойне приятно. Коллеги еще не
раскачались, а вы, не специалист, уже откликнулись. Но я должен
повториться: методики, используемые в предвыборной борьбе, относятся к
психологии макроколлектива, а это совсем другая наука. Мы же лечим больных
и никакой помощи в плане повышения рейтинга оказать не сможем.
Профессор упер руки в столешницу и поднялся. Нуркин продолжал невозмутимо
перелистывать журнал. Затылком он чувствовал недоумение Крючковского и от
этого испытывал какую-то озорную школярскую радость.
- Я вас не агитировать пришел, Николай Николаевич, и не к сотрудничеству
призывать. Меня беспокоит то, что творится последние месяц-два. Повальная
шизофрения. Ссылки на экономические трудности несостоятельны, случаи
наблюдаются во всем мире. Хотя в неблагополучных странах интенсивность
выше. Что происходит с миром, профессор? - обернувшись, спросил Нуркин.
При этом он постарался, чтобы вопрос звучал как можно драматичней.
- Ух, настырный! - воскликнул Крючковский и, наклонившись к селектору,
проговорил: - Кофе.
Пройдясь вдоль окон, он резко остановился и вперил в Нуркина
проницательный, по его мнению, взгляд.
- Откровенно?..
- Да, профессор! - жарко поддержал Нуркин.
- Гм, "что с миром"... Вы, Владислав... э-э...
- Просто Владислав, - разрешил гость.
- Вы, Владислав, не по адресу. Про мир - это к физикам. Явление приобрело
уже такие масштабы, что одним социальным напряжением его не объяснить. Это
вы верно подметили. Россия, допустим - Албания, еще Уганда какая-нибудь...
с нами все ясно. Но почему Бельгия? Почему Кувейт? Австралия?.. Видимо,
причина сугубо материальна. Если патология и играет какую-то роль, то
отнюдь не первостепенную. Что-то происходит с миром. Вы совершенно правы.
В дверях появилась секретарша, и Крючковский умолк. Он отрешенно проследил
за тем, как девушка ставит на стол поднос, как наливает в чашки из
блестящего кофейника и, умеренно виляя задом, удаляется.
- Так о чем я?.. А! Ну что ж... Все это не похоже на шизофрению и, уж
конечно, не имеет отношения к ложной памяти. Выдвигалось оригинальное
определение - "немотивированная трансформация сознания", но и оно тоже
хромает.
- Кем выдвигалось? - невзначай осведомился Нуркин.
- Так, один... Талантливый человек, но уж очень необразованный. Да дело, в
общем, не в названиях. "Расщепление", "замещение"... Сложность в том, что
эти термины обозначают из-вест-но-е, - по слогам произнес Крючковский. - А
мы столкнулись с неизвестным.
Нуркин отпил кофе и, вежливо причмокнув вернул чашку на поднос. Кажется,
бережливая девица насыпала в чайник растворимого.
- Если можно, подробнее о физических причинах, - попросил он. - В аспекте
вашей специальности.
Крючковский наконец перестал расхаживать и сел.
- Подбиваете меня на дилетантские рассуждения о мироздании?
- В этой области мы с вами на равных, - лукаво заметил Нуркин.
- Хорошо. Что мы имеем? Десятки тысяч человек... да, уже десятки тысяч!
Итак, все эти люди постепенно начинают осознавать в себе две разных
личности. Появляются новые биографии - подробные, полноценные и, как
правило, в той или иной степени вытесняющие память о настоящей жизни. Было
бы этих людей не так много - и разговора нет. А так... Массовость! Вот
камень преткновения. Болезнь? Возбудитель не найден. Остается
предположить... - Крючковский замялся и исподлобья глянул на Нуркина.
Шилова Юлия
Каргалов Вадим
Херберт Фрэнк
Перумов Ник
Никитин Юрий
Кервуд Оливер Дж.