Чтение 52–й страницы книги ~Ловушка для змей~

ногами, а уцелевшие после столкновения седоки собирали с земли оброненную
амуницию.

Тем временем представительская группа, красуясь на начищенных до блеска
пружинных скакунах, приблизилась настолько, что уже представляла реальную
опасность. Впрочем, всадники вовремя затормозили, и их послушные механизмы
замерли, выстроившись в ряд.

Оказавшийся в середине шеренги кавалерийский полковник выхватил огромный
палаш и, взмахнув им, прокричал: - Приветствуем героев кавалерийского
сражения при Ангуре! Ура!

- Ура-а! Ура-а! Ура-а! - троекратно повторили другие драгуны, в
позолоченных кирасах и с разноцветными плюмажами на стальных шлемах.

Это представление показалось Джиму не лишенным некоего воинского
очарования.

- Благодарю вас от своего лица, от лица адмирала Эрвиля и от... - тут
Джим махнул рукой и добавил: - и от сопровождающих лиц...

Полковник тут же спешился, и следом за ним спешились остальные офицеры.
Тяжелые кирасы мешали им ходить, однако никто и виду не подавал, что
испытывает какие-то неудобства. Все лезли вперед, чтобы пожать руки
прославленным адмиралам.

- А это всего лишь новобранцы, - пояснил полковник, указывая в сторону
столкнувшейся пары. - Еще не научились тормозить, но мы их... научим.

Слова полковника прозвучали многообещающе, и у Джима не возникло
сомнений, как именно будут учить этих новобранцев.

- А нет ли у вас возможности покормить нас? - без церемоний спросил Кэш,
который успел проголодаться.

Впрочем, упоминание о еде почему-то напомнило ему кошмарные события
прошлой ночи и утра. Джим ужаснулся от мысли, что является виновным как
минимум в одном убийстве.

- Прошу вас, здесь совсем близко! - пригласил кавалерийский полковник,
подкручивая длинный прокуренный ус. Затем добавил еще какие-то непонятные
команды и зашагал вперед, показывая гостям дорогу и странно припадая на обе
ноги поочередно.

У Кэша мелькнула мысль, что полковник тоже пружинно-механический, однако
он отогнал эту догадку, объяснив ее своим переутомлением.

- Между прочим, - тихо заметил Эрвиль, обращаясь к штандартенфактору, -
мне показалось, что он пытался зацепить вас саблей.

- Да-да, и мне тоже, - тут же вступил Кэш, - наверное, он не знал, что вы
матрица.

- Вы хотите сказать, что он покушался на мою жизнь? - нервно спросил
Квардли.

Адмиралы так сильно допекли его то ли шутками, то ли серьезными
предупреждениями, что он был близок к настоящей истерике.

- Еще пару сантиметров, и картина была бы ужасающей.

- Да что вам нужно?! - спросил штандартенфактор, с сомнением глядя на
странную походку полковника.

- Скажите, Квардли, - тихо сказал Джим, - почему нас здесь назвали
кавалеристами, когда мы танкисты?

- Небольшая ошибка, - соврал тот.

- А я думаю, вы намеренно запутываете нас, чтобы мы наконец погибли. Кому
выгодна наша смерть, Квардли?

Штандартенфактор еще не успел напустить на лицо выражение надменной
таинственности, когда Лу сплюнул ему под ноги и со скукой в голосе произнес:
- Да чего ты у него спрашиваешь? Он в этих делах пешка, а главный тот - в
капюшоне.

- Ха! А вот тут вы ошибаетесь! Я как раз тот человек, который может
объяснить все!

- И даже исчезновение убитого лакея-маньяка? - поинтересовался Джим.

Он старался говорить насмешливо, однако это была глубокая рана, и он
испытывал мучительную боль.

- Это проще простого - никакого трупа и не было! И никаких совращений
малолетних девочек, скорее всего, тоже не было! - выпалил Квардли. - Это
была только имитация, действие одного специалиста.

Спохватившись, что сказал слишком много, Квардли закрыл рот. Он ожидал
лихорадочных расспросов и категоричных требований, но Джим вовремя понял это
и вяло заметил: - Полно вам бредить-то, штандартенфактор. Это у вас
последствия.

- Чего последствия?

- Да вы в машине чуть крышу головой не просадили...

За непростыми разговорами гости наконец подошли к длинному зданию
корпусной столовой, архитектурный рисунок которой указывал на то, что раньше
здесь была конюшня. Впрочем, внутри бывшая конюшня выглядела вполне
прилично, а в воздухе струились самые приятные запахи.

Без долгих рассуждений гостей усадили за стол, и полковник произнес речь,
в которой снова упомянул сабельные атаки прославленных адмиралов. Он говорил
так долго и так проникновенно, что сознание Джима помутилось от голода, и он
уже и сам поверил, что может лихо скакать на коне и рубить врага налево и
направо.

Наконец торжественная часть закончилась, и Джим навалился на мясо. Оно
было жестковато, однако голод не давал возможности привередничать. Джим ел
блюдо за блюдом, но нервное истощение прошедших суток не утолялось пищей, а
только возбуждалось с новой силой. В конце концов сидевший рядом
штандартенфактор сделал Кэшу замечание.

- Ничего не поделаешь, друг, - ответил ему Джим, - ночью я совершил
гнуснейшее из сексуальных насилий и потерял при этом много сил.

- Ну уж не гнуснее, чем в музее, - парировал Квардли и, предупреждая
возмущение адмирала, примирительно добавил: - Спокойнее, герцог, сейчас я
вам все расскажу - только, пожалуйста, оставайтесь в рамках приличия, а то
ваши змеиные привычки меня доконают.

В это время кавалерийский полковник поднялся с бокалом и провозгласил
тост: - За острые сабли!

- За острые сабли!!! - хором повторили сидевшие за столом офицеры, и Джим
с Лу вынуждены были поддержать компанию.

Квардли промолчал, чем, естественно, обратил на себя всеобщее внимание.
Воспользовавшись моментом, он таинственно улыбнулся и объявил: - А сейчас,
господа, адмирал Эрвиль Жестокий, граф Гронсар, сделает доклад о том, как
ему удалось достичь чрезвычайной техники удара, когда одним взмахом сабли
этот прославленный герой снес голову Железному Герману! Снес голову и
притащил ее к дворцу Его Императорского Величества!.. Каков драгун, а?!

И штандартенфактор захлопал в ладоши, изображая жаркие аплодисменты и
попытки качать несчастного Лу.

Тут же посыпались специфические вопросы и просьбы к кавалеристу-виртуозу
досконально объяснить тонкости своего метода.

- Пожалуйста, адмирал Эрвиль, не стесняйтесь - здесь же все свои, -
подлил масла в огонь Квардли.

- Зачем вы это делаете? - возмутился Джим.

- Зато никто не станет нам мешать, господин герцог.

Между тем обожающие взгляды драгун были сфокусированы на Эрвиле, и он,
как показалось Джиму, должен был вот-вот провалиться под пол бывшей конюшни
вместе с гостевым стулом.

Чтобы не видеть позора друга, Джим отвел глаза в сторону, на развешанную
по стенам коллекцию седел.

- Основы моей методики всесокрушающих ударов, господа, уходят своими
корнями в далекие времена, когда я, один из посвященных учеников мастера
Куакосу, закончил начальный этап обучения и покинул монастырь в Тхото, чтобы
продолжить совершенствование боевого искусства во внешнем мире...

Когда Джим услышал такое начало доклада, он понял, что подлый фокус
Квардли не удался и Лу с честью выйдет из этой ситуации.

Пока все были поглощены рассказом адмирала Эрвиля, Квардли придвинул свой
жующий рот к уху Джима и произнес: - Дело в следующем, адмирал, - вы стали
жертвой враждебной колдовской силы.

- А поподробнее?

- А поподробнее - девочка, этот чистый ребенок, и старик, которого вы
застрелили, добив двумя выстрелами в голову... - Квардли сделал паузу и,
послушав ровное повествование Эрвиля, продолжил: - Так вот, тот, кого вы
добили двумя выстрелами в лицо, и нежная девочка, над которой вы так
безобразно надругались, есть один и тот же специалист.

- Что... что вы этим хотите сказать, мистер Квардли? - осторожно спросил
Джим.

Он чувствовал, что правда где-то рядом, но она мерзка и противна, как
может быть противна гадость, которую вы уже проглотили.

- Вы занимались отвратительным соитием с колдуном, господин герцог, - не
без удовольствия произнес Квардли и отер свой жирный рот салфеткой.

- Зачем это нужно какому-то колдуну? - с сомнением произнес Джим.

- Это нужно для вашего ослабления. Вы надругались на девочкой - это раз,
потом из-за вас она погибла - это два, и, наконец, вы убиваете презренного
старика, который пошел на два первых преступления для вашей же пользы.

- Я вам не верю. Откуда вы можете все это знать в таких подробностях?

- О, дорогой мой герцог! - На пластичном лице штандартенфактора
проступила гримаса, означавшая неискреннее сочувствие. - Дорогой мой герцог,
это же элементарный курс психологии примитивных субъектов. А по психологии у
меня был высший балл. И, наверное, у специалиста, который соединялся с вами
в жарких объятиях, тоже был высший балл.

- Я не верю, - упрямился Джим, больше из чувства гадливости.

Он не хотел верить, что в каком-то там гипнозе проделывал такие вещи со
стариком лакеем.

- Мне не слишком понятна ваша змеиная этика, господин герцог, но я знаю,
что для вас понятие "угрызения совести" значит очень много. Правда, у
некоторых из вас вместо угрызений совести присутствует уязвленное самолюбие,
однако картина примерно одинакова. Объект мучается, теряет жизненную силу и
в конце концов становится жертвой охотящихся за ним врагов.