Чтение 52–й страницы книги ~Грабители~

травку и даже подарил новые штаны, так что приходилось терпеть и во всем
подыгрывать этому идиоту.

Однако сейчас Фредди снова начинало трясти, и его приветливая улыбка
больше походила на мученическую гримасу.

Заметив его морозящий взгляд, Царик сам обо всем догадался.

- Дам немного, - предупредил он, - у нас впереди переговоры.

- Спасибо, - сердечно поблагодарил Фредди, у которого от нетерпения начал
подергиваться глаз.

Получив маленькую дозу, он закинул ее в рот и придавил зубами.

"Подумать только - клок сухой травы, а какое облегчение", - размышлял он,
поднимаясь по ступеням вслед за Цариком. Его давно занимала подобная
метаморфоза: как эдакая дрянь болотного цвета могла изменять весь мир в
несколько секунд. Нет, Фредди, конечно, понимал про всякие там химические
дела, возбудители, стимуляторы, алкалоиды и прочие витамины, но в смысле
мировоззренческих принципов действие травы его просто озадачивало.

Оказавшись в небольшом, но богато обставленном холле, Фредди и Михель на
секунду растерялись, пока Царик не увидел надпись: "Регистратура".

С улыбкой, растянувшейся до лопоухих ушей, Михель подошел к пышнотелой
даме сверхзрелого возраста и сказал: - Меня здесь ждут.

- Я?! - с симпатией в голосе и явной надеждой в глазах спросила дама и
поправила фиолетовый парик.

- Мне хотелось бы, чтобы и вы тоже, - поигрывая полами пиджака а-ля
"Ветер Лиссабона", ответил Царик.

- Ох! - вздохнула дама. - Все мужчины такие обманщики. - Затем она
положила свой пухлый палец на страницу регистрационной книги и спросила: - К
кому вам назначено?

- К доктору Поупу.

- О, как, к самому Эр Пи?! - воскликнула мадам и посмотрела на Михеля с
еще большей симпатией.

- Что такое "Эр Пи"? - тихо спросил Фредди.

- Откуда я знаю? Может, это его позывной.

- Позывные бывают только у шпионов, - заметил Фредди, рассматривая
солнечных зайчиков на стенах холла. Он никак не мог определить: зайчики были
настоящими или являлись следствием принятой травы?

Ее вкус действительно чем-то отличался от обычного, и Фредди подозревал,
что именно с этим было связано появление зайцев.

- Вам на второй этаж в кабинет номер восемнадцать, - объявила дама в
фиолетовом парике. - Сейчас я вызову сестру-курьера, которая вас проводит.

Толстым пальцем она утопила красную кнопку пожарной тревоги, однако
ничего не случилось и пожарные расчеты не ринулись по лестницам с
огнетушителями и шанцевым инструментом. Вместо этого из небольшой двери
позади пышной мадам вышла натуральная крашеная блондинка и, посмотрев на
посетителей, несколько раз хлопнула ресницами.

- Нэнси, проводи джентльменов в восемнадцатый кабинет... К самому Эр Пи,
- добавила мадам после многозначительной паузы и неодобрительно покосилась
на короткий халат сестры-курьера.

- Уже иду, Рут, - тонким голосом произнесла блондинка и, выйдя из
регистратуры, объявила дополнительно: - Уважаемые господа, мы приветствуем
вас в стоматологической клинике Поупа. Мы рады, что вы решили
воспользоваться услугами именно наших специалистов. Ваш визит продлится
около часа на высоте третьего этажа, в кабинете номер восемнадцать.
Температура воздуха в этом помещении двадцать два градуса по Цельсию. Во
время визита вам окажут услуги с применением лучших препаратов и самой
современной аппаратуры. Директор клиники и ее персонал сделают все, чтобы
ваш визит оказался максимально приятным и полезным. А теперь мы можем идти.

- Пристегните ремни, - пробормотал Фредди.

- Что, простите? - спросила блондинка.

- Вы забыли сказать - пристегните ремни.

- О, это не обязательно. Предпочитаете лифт или лестницу?

- Лестницу, - решительно выбрал Царик, поглядывая на короткий халат
Нэнси.

Ничуть не сомневаясь в причинах такого выбора, девушка грациозно
повернулась и пошла к лестнице, а Михель с заметным отставанием двинулся за
ней следом.

Когда Нэнси стала подниматься по ступенькам, Царик от восхищения втянул
носом воздух и посмотрел на Фредди, призывая его разделить радость
созерцания, однако Чингис был во власти иных факторов и напряженно думал,
распутывая новые неясные мысли.

Приветливая Нэнси поднималась все выше, а ее ноги все сильнее открывались
алчущему взору вспотевшего Михеля. Неизвестно, что случилось бы с его
неестественно изогнутой шеей, если бы внимание не отвлек появившийся на
лестнице человек.

Он важно спускался по ступеням, а на его голове громоздилось сложнейшее
сооружение. Здесь были и разнокалиберные лампы, и мощные оптические монокли,
и зеркальца. Все это размещалось на шарнирных держателях и напоминало
ветвистые рога оленя.

- Здравствуй, Нэнси, - вполне будничным тоном произнес человек.

- Здравствуйте, доктор Доуэль, - пропела блондинка. - Как ваше
приспособление? Работает?

- О да! - бодро ответил доктор. - Все, что ни потребуется, всегда рядом.
Объект полностью запатентован.

- А как эта штука называется?

- Так и называется - "Голова доктора Доуэля", - сообщил изобретатель и
пошел дальше.

Нэнси продолжила подъем, но Царик, сколько ни старался, уже не мог
сконцентрировать внимание на ее ногах. Он с детства боялся зубных врачей, а
уж таких монстров, каким показался ему доктор Доуэль, он боялся даже сейчас.

Так незаметно, за насущными размышлениями, Михель и Фредди оказались
возле кабинета номер восемнадцать.

- Ну вот, господа, это и есть восемнадцатый кабинет... - начала свой
пространный обзор Нэнси, но Фредди ее перебил: - Короче, экипаж корабля
прощается с вами и всего вам наилучшего. Я прав?

Когда Чингис и Царик вошли в кабинет, Поуп и Филсберг были уже там. Оба
они были наряжены в белые халаты, резиновые перчатки, а на их головах
красовались уже знакомые Фредди и Михелю приспособления доктора Доуэля.

- Зачем все это? - спросил озадаченный Царик. - И вообще, зачем мы
встречаемся в таком ужасном месте?

- Да, действительно, - поддержал товарища Фредди. - Почему тогда не в
морге?

"Побываешь еще и в морге", - пообещал про себя Филсберг, а вслух сказал:
- Просто это лучшая из маскировок. Вы - больные, мы - здоровые... То есть, я
хотел сказать, врачи.

- Это ты-то врач? - с ноткой негодования в голосе спросил Поуп.

- Ну как будто бы, - смягчил формулировку Филсберг. - Я как будто бы
врач.

- А мы как будто бы пациенты, - догадался Фредди.

- Совершенно справедливо замечено, - с готовностью согласился Филсберг, -
а теперь милости просим - в кресла.

И он указал на сверкающие полированной сталью и дорогим пластиком
сооружения. По виду они напоминали аппараты по разделке свиней, но только во
сто раз страшнее.

- Я не сяду, - отрезал Царик и отер со лба мгновенно выступивший пот. -
Ни за какие коврижки.

Его детский комплекс, разбуженный обстановкой кабинета, поднялся из
прошлого и раскинул цепкие щупальца.

- А вы знаете, я, кажется, тоже боюсь, - сказал Фредди, проанализировав
свои ощущения. - Я тоже не сяду ни за какие коврижки.

- А за полфунта травы? - быстро спросил Филсберг, презрительно оттопырив
нижнюю губу.

- Фунт - тема для обсуждения. Полфунта - темы для обсуждения нет, -
определился Фредди.

- Но вы же взрослые люди! Сядьте в кресла, мы вам их поудобнее
отрегулируем и просто поговорим.

- Давайте говорить так, - предложил Царик. - Стоя.

- Стоя?

Филсберг и Поуп переглянулись. Первый, самый легкий и надежный вариант не
прошел.

Если бы Царик и Чингис согласились, их бы просто пристегнули к этим
креслам намертво, а потом быстро выведали всю информацию о том, где
находится дорогостоящий трек.

Уж Роджер Поуп сумел бы это сделать - он был настоящим врачом и знал, как
делать людям больно.

- Ну хорошо, садитесь на обыкновенные стулья, - согласился Роджер и с
неохотой снял с головы детище доктора Доуэля.

Пригладив редкие волосы, Поуп отошел к письменному столу и сел на самый
мягкий стул. Остальным достались места попроще.

- Ну так и сколько же вы хотите? - с ходу спросил Роджер, желая сбить и
опрокинуть противника.

Отчасти ему это удалось.

Царик засучил ногами, снова стал потеть и никак не мог произнести цифру,
выходившую за пределы миллиона. Тысячи, десятки тысяч и даже сотни тысяч
кредитов он хотя и с трудом, но все же мог себе представить. Однако
"миллион" - это звучало чересчур дерзко. О такой куче денег даже мечтать
было страшно. И одно дело трепаться перед Фредди, и совсем другое - назвать
свою цену серьезным людям.

Решив начать с семисот тысяч и в случае чего опуститься до пятисот или в
крайнем случае до двухсот тысяч, Царик раскрыл рот, однако Фредди опередил
его.

- Пятнадцать миллионов, - сказал он таким тоном, будто не носил дареные