Чтение 52–й страницы книги ~Битва божьих коровок~

женский визг.

Ему открыли только через пять минут, когда собачий лай перешел в тихое
поскуливание, детский рев - в громкое сопение, а женский визг застыл на
самой высокой ноте.

- Добрый вечер, - приветливо сказал Пацюк, разглядывая женщину в
испачканном мукой переднике. - Мне нужен Жумыга Тимур Манивальдович.

- Правда? - почему-то обрадовалась женщина. - Мне он тоже нужен. Два часа
назад ушел за маслом, падлюка, и до сих пор его нет.

- И где же он? - по инерции спросил Егор.

- Где? Это у тебя, алкаша, нужно спросить где! У тебя и у дружков твоих
поганых, забулдыг, хронь подзаборная, чтоб вам ни дна ни покрышки! И когда ж
вы все передохнете, а?

Пацюк хотел было возмутиться, но по зрелом размышлении делать этого не
стал. Глупо возмущаться, когда на тебе старые кроссовки и такая же курточка.
И пионерский свитер с мухоморами. А служебное удостоверение, которое могло
пролить свет на его личность, осталось в лапах у Забелина. Вместе со всеми
остальными его документами.

Женщина уже была готова с треском захлопнуть дверь перед носом Пацюка,
когда его осенило.

- Я, собственно, хотел долг ему отдать. Я у него деньги одалживал.

Известие о долге смягчило сердце женщины.

- И сколько? - осторожно спросила она.

В кармане Пацюка лежала сотенная, позаимствованная у добрейшего Бороды, и
несколько мятых десяток. Сотенная, безусловно, произвела бы на женщину
большое впечатление, но... Будь реалистом, Егор, разве может Тимур Жумыга
одалживать кому-то сотенную, имея в наличии жену, неизвестное количество
детей и собаку? Придется ограничиться двадцаткой.

- Сколько? - снова повторила женщина.

- Двадцать, - выдохнул Пацюк и с готовностью зашуршал купюрами.

- Значит, двадцать! - Голос тетки не предвещал ничего хорошего. - Я
десять лет в отрепьях хожу, детям ботинки купить не на что, а он двадцатки
одалживает! А у тебя, подлеца, еще совести хватает из семейного человека
деньги тянуть! А?!

Под кликушеские завывания два червонца перекочевали в руку жены
несчастного Жумыги, после чего Пацюк счел себя вправе спросить:

- Так где я могу его найти?

Что ни говори, позолоченная ручка несколько смягчила сердце женщины, и
она - уже без всякой злости - сказала:

- Иди за гаражи. Может, он там, у своей развалюхи, и околачивается. И
скажи, что я его дома жду, падлюку. С маслом подсолнечным.

И прежде чем Пацюк успел поблагодарить грозную жену Тимура
Манивальдовича, дверь перед ним захлопнулась.

Ну что ж, гаражи так гаражи...

Побродив по окрестностям минут с пятнадцать, Пацюк вышел-таки на цель.
Воротца одного из гаражей были распахнуты, в его глубине стоял искомый
?Москвич?, номерной знак ?Н ОЗЗ ХВ 78 RUS?, а перед гаражом, за
импровизированным фанерным столиком, смахивающим на кладбищенский, сидела
компания из трех человек.

Все трое были примерно одинакового возраста, роста и комплекции, с
одинаковыми красно-кирпичными лицами. Пацюк живо представил себе всех троих
в нежном пубертатном возрасте: наверняка они ходили в один класс, в одну
секцию по боксу и плаванию, затем дружно отнесли документы в какой-нибудь
электромеханический техникум и так же дружно его закончили. Так они и шли по
жизни вместе, волоча за собой жен, детей, собак и несданные пивные бутылки.
Да и теперь каждый день собираются у гаража... С заветной бутылкой водки
?Праздничная?.

Вот и теперь ?Праздничная? стояла перед друзьями в окружении нескольких
подгнивших яблок.

Пацюк подошел к компании и громким, хорошо поставленным голосом произнес:

- Мне нужен Жумыга Тимур Манивальдович.

Все трое на секунду задумались. Задумался и стажер. Действительно, глупо
спрашивать имя и отчество у каждой из голов трехглавого змея. Потому он так
и зовется - змей трехглавый, без всяких там изысков.

- Жумыга Тимур Манивальдович, владелец ?Москви-ча-412?, номерной знак ?Н
ОЗЗ ХВ 78 RUS?, - еще раз воззвал Пацюк.

Три брата-акробата синхронно повернули головы в сторону машины, стоящей в
гараже.

- Это же твоя тачка, - так же синхронно сказали два брата, сидящие по
бокам, третьему - в центре. - Значит, ты и есть Жумыга.

- Точно! - обрадовался центровой. - Я и есть Жумыга Тимур Манивальдович.
А что случилось-то, командир?

- Мы можем отойти на несколько минут?

- С какой радости?

- Мне нужно поговорить с вами.

- А мне - нет, - ответил краснорожий Тимур Манивальдович под
одобрительное похмыкивание присутствующих.

- Меня зовут Пацюк Георгий Вениаминович, я следователь по особо важным
делам... - самочинно повысил себя в звании стажер. А что, звучит совсем
неплохо: Пацюк Георгий Вениаминович, следователь по особо важным делам. А
еще лучше - Пацюк Георгий Вениаминович, Генеральный прокурор Российской
Федерации.

- Следователь по особо важным делам? Ну а я тогда - Хуан Антонио
Самаранч, в натуре! - захохотал Жумыга.

И-эх, если бы при Пацюке были его заветные корочки, а не эти молью
траченные мухоморы, этот алконавт попрыгал бы у него, как вошь на гребешке!
Но корочек не было, и с этим приходилось считаться. Что ж, придется все-таки
нарушить статью ј 309 УК РФ ?Подкуп или принуждение к даче показаний...?.
Пацюк вытащил из кармана сотенную и поманил ею Жумыгу.

Сотенная сразу сделала того сговорчивее. Напрочь забыв, что он ?Хуан
Антонио Самаранч, в натуре?, Жумыга двинулся за Пацюком.

При помощи нехитрых манипуляций с купюрой Егор загнал его в кабину
?Москвича?, а сам уселся рядом, на водительское сиденье.

- Ну? - спросил Жумыга, не сводя глаз со ста рублей.

- В прошлую субботу, во второй половине дня вы были в районе Московского
проспекта...

- А вы откуда знаете?

- ...вы были в районе Московского проспекта и проезжали мимо ресторана
?Аризона-69?. Проезжали?

- Не знаю. - Поджарая румяная сотенная гипнотизирешала Жумыгу. - Вам
виднее. Если говорите - проезжал, значит, проезжал.

- Около ресторана вас остановила черноволосая девушка. Очень красивая, -
задержав дыхание, добавил от себя Пацюк.

- Ну, этих девушек как грязи...

- Очень красивая. Черные волосы, броский макияж, черная помада, на щеке
небольшая родинка с правой стороны. Черный длинный плащ, на левой руке три
кольца. Одно - с большим черным камнем без оправы - на безымянном. Еще одно
- на указательном, камешек помельче, овальной формы. И серебряное кольцо на
большом - дракон с витым хвостом. Небольшая черная сумочка...

Жумыга завороженно слушал Пацюка.

А Пацюк... Он помнил каждую крошечную морщинку у нее на лице, каждую
складку на сгибе рукава! И даже длину каждой ресницы.

- Вспомнили?

Чертов Жумыга, пропивший свою память еще тогда, когда Адам и Ева шастали
по райскому саду без фиговых листков, напряженно молчал.

- Вспомнили? - еще раз повторил Егор. Сотенная стремительно вырывалась из
рук Жумыги, и он не мог, не хотел, не желал с этим соглашаться.

- Может, еще какие приметы? - с затаенной надеждой спросил Тимур
Манивальдович. - А то какие-то кольца, черный плащ... Ей-богу, так каждая
вторая прошмандовка выглядит, если не первая. Вы по существу говорите.

Пацюк с трудом удержался, чтобы не влепить алкашу оплеуху. Поставить
производство ангелов на поток и цеплять каждому сопроводительный ярлык
?Прошмандовка. Расфасовщик ј 1? - это было слишком.

- Красивая девушка! Очень красивая. Вы меня понимаете?

- Все очень красивые, - продолжал упрямиться Жумыга. - Вы какие-нибудь
особые приметы сообщите.

- Ну хорошо. У нее был сломан ноготь на правой руке. На указательном
пальце, - уже ни на что не надеясь, сказал Пацюк.

И тогда Жумыга вспомнил. Определенно вспомнил: глаза Тимура-Самаранча
расширились, нос расплющился, а губы вытянулись в трубочку.

- Ну! Что же ты раньше не сказал, деятель?! Про ноготь. Точно! Подсела ко
мне одна сумасшедшая. Всю дорогу по этому ногтю убивалась, рыдала даже.

- Откуда знаешь, что по ногтю?

- Да сама она и сказала! Не сразу, конечно. Сначала, когда машину
остановила... ну, не остановила даже, а, считай, под колеса бросилась... Так
вот, минут пять она тряслась, все приговаривала: ?Что же теперь делать, что
делать?!? Я спрашиваю: ?Что случилось-то?? Она замолчала, а потом давай мне
про свой сломанный ноготь талдычить. Даже мне его под нос совала, говорила,
что растила-де не одну неделю, и так бездарно потерять! Да, именно так она и
сказала: ?бездарно потерять?. Я думал, ее валерьянкой придется отпаивать.
Один раз даже остановился, банку пива ей взял, чтобы успокоилась.

- А она?

- Даже спасибо не сказала. И не успокоилась, заметьте. Так и проплакала
всю дорогу.

Да, это было вполне в стиле Мицуко - такой, какой ее запомнил Пацюк. Не
проронить ни единой слезинки, узнав, что бывший возлюбленный покончил с
собой. И лить потоки над каким-то жалким ногтем.

Что ж, именно это делает женщину женщиной.

Но Жумыга, похоже, так не думал.

- Не может нормальная женщина так из-за пустяков исходить! Я вот что
думаю. Она, скорее всего, со своим хахалем полаялась. Я, конечно, утверждать