бомжей и получивший прозвище Шутник, и преступник, отстреливающий
наркоманов, - это два разных человека? С оружием прокололись? Так у него
было два пистолета, из одного он наркоманов стрелял, из другого - бомжей.
Один пистолет успел спрятать, а со вторым его взяли. Почему не может так
быть? Может.
Шувалов человек непростой. Наркоманов он убивает потому, что из-за
наркотиков потерял всю семью. Ученый из университета не имеет подходов к
наркодельцам, он не знает, как на них выходить и где искать, кроме того,
наркодельцы очень похожи на всех крупных бизнесменов, то есть имеют свою
охрану и систему безопасности, их убить не так-то просто даже
профессиональному киллеру, а уж тихому интеллигенту и подавно. А вот
растративших остатки интеллекта одиночных наркоманов убить куда легче. И
Шувалов пошел именно этим путем, чтобы дать выход своей ненависти к зелью и
ко всем тем, кто имеет с ним дело.
следователю Образцовой, по вине которой, как он считает, погиб его
шестнадцатилетний сын. Он умышленно держит ее в страхе, оставляя записки и
давая понять, что помнит о Татьяне и с каждым новым преступлением
приближается к ней. Последняя записка, оставленная возле тела Валентина
Казаряна, была весьма красноречива. Бомжи - это изощренная месть,
продуманная и жестокая, медленная и мучительная. Поэтому и оружие для этих
убийств выбрано другое, и сам стиль совершения преступлений принципиально
иной. Отсюда и чужие отпечатки, и чужой почерк. Шувалов понимает, что в
преступлениях, направленных против следователя Образцовой, заподозрят именно
его если не в первую, то уж во вторую очередь обязательно, поэтому принимает
меры безопасности. И оружие держит подальше от себя. А в убийствах
наркоманов никто никогда его не заподозрит, поэтому здесь можно особо не
стесняться и пистолет хранить у себя дома. И уж тем более никто никогда не
свяжет две такие разные, такие непохожие друг на друга серии убийств.
Рассчитано грамотно, ничего не скажешь.
ладошки и одобрительно кивал.
Шувалова, особенно за его бабу, наверняка она сообщница или на худой конец в
курсе дела. А ты давай действуй по своим каналам. Поглядим, что получится.
необходимых ему людей и согласовывал проведение разработки в отношении
задержанного Шувалова. Первым, кому он позвонил, был Сергей Зарубин.
начал он.
проблемы. И чего ты хочешь от моего человека?
бомжам и лично к Татьяне Григорьевне Образцовой.
разработок в изоляторах временного содержания, носил странное прозвище
Принтер. Новомодное словцо приклеилось к нему года три назад с легкой руки
молодого электронщика, задержанного за изнасилование. Дело в том, что
Принтер, которого тогда звали просто Митькой Сычевым, ответ почти на любое
обращение к себе сопровождал метафорами одного и того же типа:
одной камере, отреагировал быстро:
мужиком толковым и хотя искренне любил выпить, но ясности ума и цепкости
памяти не терял. Отчитываясь перед Зарубиным по выходе из камеры, передавал
диалоги с другими задержанными почти дословно, ничего не упуская и не
привирая, что было особенно ценно. Ведь агент - внутрикамерник в такой
ситуации - единственный источник информации, оперативники будут тратить
время и силы на то, чтобы ее проверить, и невозможно допустить, чтобы все
было впустую из-за того лишь, что человек что-то придумал от себя.
Виктором Петровичем Шуваловым. Принтер вышел из камеры аккурат 10 ноября, в
День милиции, и подробно изложил Сергею историю своих взаимоотношений с
Шуваловым. Картина складывалась, с одной стороны, непонятная, с другой
стороны, более чем подозрительная.
стремится к общению с собратьями по несчастью. Самый мощный двигатель
человеческих поступков - информационный голод. Человека снедает чувство
тревоги и неизвестности, он не знает местных порядков, ему нужны советы, как
вести себя со следователем, ему хочется знать, разрешают ли свидания и
передачи. Ему совершенно необходимо общение, чтобы избавиться от угнетающей
неопределенности. Если человек, попавший в камеру, отмалчивается и на
контакт не идет, это может объясняться несколькими причинами. Он может быть
бывалым сидельцем, то есть человеком опытным, в советах и разъяснениях не
нуждающимся. Он может быть действительно первоходком, но насмотревшимся
фильмов и начитавшимся книг, из которых вынес твердое убеждение, что в
камере все сплошь подсадные, поэтому разговаривать и делиться информацией
нельзя ни с кем. Или он может оказаться просто необычайно сильным
психологически человеком, который взвешивает на одной чаше весов последствия
недостатка информации, а на другой - свое непреодолимое нежелание общаться с
кем бы то ни было, и нежелание у него перевешивает, ибо с информационным
голодом он умеет бороться.
был, на вопросы отвечал, да и сам задавал их. Однако как только появился
Принтер, Виктора Петровича будто подменили. Принтер, одетый в выразительно
грязные лохмотья, легко вошел в привычную среду и с гордостью рассказывал о
своих восьми судимостях за бродяжничество и мелкие кражи ("Я еще при
советской власти шесть раз успел отсидеть, у меня режим был четкий, год сижу
- полгода гуляю, год сижу - полгода гуляю. Суки эти взяли и статью за
бродяжничество отменили, куда честному человеку податься, здоровье
поправить, пожрать три раза в день, поспать в тепле под одеялкой да на
подушечке? Приходится теперь воровать по мелочи, много не дадут, как раз
хватит, чтобы отдохнуть и сил набраться. Сами, гады, из честных людей воров
делают! "). Второй байкой, которую Принтер по заданию Зарубина принес в
камеру, была душещипательная история о следователе Образцовой, "за которой"
он, по несчастному стечению обстоятельств, садится уже в третий раз.
Питере гулял, там она меня два раза сажала. В первый-то раз ничего не
сказала, оформила и в суд послала. А во второй раз, года через три, как меня
увидела, так и смеется. Что, говорит Митя, устал гулять-то, на нары
захотелось, отдохнуть? И никакой морали мне не читала насчет того, что
работать надо, жить как все люди. Другие следователи прям всю плешь проедали
своими нравоучениями, а Татьяна Григорьевна - ни гугу, в две минуты меня в
суд определила. И надо же судьба какая! Я в Москву перебрался, тут народ
побогаче, подают чаще, и на помойках есть чем разжиться. И на тебе, она тоже
тут оказалась! Увидела меня - и давай хохотать. Нет, ты представляешь?
Руками машет и хохочет. Ой, говорит, Митя, никуда мне от тебя не деться, ты
меня и на Северном полюсе найдешь. Во мир тесен-то, а? Нет, я вам скажу,
Образцова - редкой души баба. И имя мое помнит, вот что приятно. Ой,
говорит, Митя...
сталкивался с Образцовой? Естественно, вступит в беседу, уточнит
перво-наперво, та ли эта Образцова, которую он знал, и если та самая,
расскажет о своих впечатлениях от общения с ней, обсудит ее достоинства и
недостатки, порадуется, что встретил "товарища по следователю", как радуются
земляку, случайно встреченному вдали от дома. А что сделает человек, который
хочет скрыть свои истинные чувства, в частности, ненависть к Образцовой и
желание ей отомстить? Правильно, он промолчит, не вступая в дискуссию и
делая вид, что имя следователя слышит впервые и оно ему ни о чем не говорит.
Именно так и поступил Виктор Петрович, хотя на допросах у Ольшанского он
спокойно отвечал на вопросы, связанные с Татьяной, и вовсе не делал вид, что
забыл ее.
какому поводу, отводил глаза, чтобы не видеть бомжа, а на вопросы Принтера
отвечал или предельно кратко, или не отвечал вообще.
интерес и к бомжу, как представителю социального слоя, и к следователю
Образцовой. Выходило, что Виктор Петрович вполне мог оказаться автором не
только одной серии убийств, но и второй тоже.
Зарубин кинулся искать Селуянова. Николая на месте не было, и Сергей
позвонил Каменской.
Шилова Юлия
Андреев Николай
Конюшевский Владислав
Браун Дэн
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк