осмотрелся по сторонам.
Упал - и лежи тихонько, тебя все обойдут... А ты меня свалил и всех повалял!
Думаешь, если я выпил, так ничего не пойму?
- озабоченная женщина оттолкнула Волка в сторону.
сразу увидел прислонившуюся к колонне девушку, с беспомощно поджатой босой
ногой. Она смотрела на него и улыбалась.
возникшей кутерьме он забыл и про девушку. - А сейчас ее уже не найти - там
такая давка...
выступающие скулы, короткий прямой нос и ровные зубы. Волку она напомнила
какую-то итальянскую киноактрису.
деформированные пальцы.
затоптали... А вы так ловко вывернулись! Вы спортсмен?
весело светило солнце, дул приятный освежающий ветерок, неторопливо шли
прохожие, которым не угрожала никакая опасность. Волк постепенно приходил в
себя.
Мороженое, кофе, музыка. Согласны?
так индивидуальный зенитный комплекс "Стрела" посылает к летящему самолету
запрос "свой-чужой", ответ на который определяет дальнейшее Поведение
готовой к старту ракеты. Волк едва заметно подмигнул бывшему участковому,
который по причине отсутствия образования дослужился лишь до старшего
лейтенанта и в сорок лет сменил милицейский мундир на зеленую
золотопуговичную ливрею. Надменное выражение на обрюзгшем лице сменилось
радушной улыбкой.
сытнее, чем семидесятирублевая зарплата и жалкая милицейская пенсия. С
проституток и фарцовщиков он брал по червонцу, а солидные деловики, любившие
посидеть в престижном полузапретном ресторане, отстегивали и по четвертаку.
Но, независимо от полученной мзды, швейцар подробно рассказывал курирующему
офицеру обо всех посетителях.
нравились такие метаморфозы, когда на высокомерных лицах, рожах и ряшках
вдруг появлялось уважение, нравилась причастность к важной
законспирированной деятельности, нравилось знать все обо всех. На
профессиональном языке это называлось склонностью к оперативной работе.
пассивный гомосексуалист и пособник фарцовщиков, приветливо улыбнулся первым
посетителям, почтительно принял заказ и мгновенно принес мельхиоровые
вазочки с разноцветными шариками мороженого и крохотные чашечки густого, с
пенкой кофе. Импортные сигареты, виски и джин продавались только за валюту,
мороженое, фрукты, кофе и шоколад можно было приобрести за наши деньги. На
все время дежурства Волку выделялось три рубля, была еще своя трешка - в
принципе нормальная сумма, но на угощение красивой девушки явно не
рассчитанная.
ела мороженое и, отпивая кофе, каждый раз промакивала губы салфеткой.
Развитая, остроумная и общительная, она нравилась Волку все больше и больше.
инициативой разговора, он прибегнул к тактике разведопроса и ненавязчиво
выяснил, что Лаура живет с матерью на Юго-Западе. Мать работает медсестрой в
больнице, с мужем развелась пять лет назад, он живет не в Москве и дочери
практически не помогает.
доверительно понизив голос, спросил:
знал, что работает в шикарном месте и вообще находится на свободе только до
тех пор, пока этого хочет всемогущая Контора, представителем которой в
данный момент является этот крепкий парень в расстегнутой синей рубахе. -
Кстати, Владимир Григорьевич, мы "Баварское" получили, вы как-то
спрашивали... Могу за рубли продать, по курсу. Пятьдесят центов бутылка -
сорок три копейки.
четыре-пять рублей. Предложение бармена выражает высшую степень
расположения, как к брату. Но Волк ему не брат и принять подобную услугу -
значит сделать шаг по пути, ведущему в ад предательства. Маленький,
незаметный, такой безобидный шажочек. Но когда он сделан - путь начат.
произвести впечатление на новую знакомую хотелось тоже.
два рубля.
бутылочку с готическим шрифтом на овальной зеленой этикетке. На срезе
горлышка выпукло проступила густая пена. Испытывая душевный подъем, Волк
вернулся к своему столику, гордо подмигнул Лауре и разлил пиво. Высоко
поднялись непривычно плотные белые шапки.
на второй план, стажер-контрразведчик исчез, его место занял Володя Вольф,
для которого "Баварское" пиво являлось символом жизненного успеха. Подросший
мальчишка живым вышел из нешуточных передряг, он сидел в недоступном для
обычных людей баре, с красивой девушкой и вертел в руках бокал с вожделенным
"Баварским". Наверное, это и есть успех...
будто мыло в тазу, а тут она как... как снег! Ты видишь?
пива: в нем много калорий, а мне нельзя поправляться.
неизвестный портер, только понял, что она просто не способна оценить
значимость события. Если бы напротив сидел отец! Но между ними неизбежно
появилась бы тень дяди Иогана, с которым Генрих часто спорил об успехе в
жизни...
Ничего сверхъестественного, никакого волшебства, обычное хорошее пиво. Вряд
ли оно может служить критерием жизненных успехов!
и Щека, заказали бутылку минералки и замерли в скучающих позах на высоких
вертящихся табуретах у стойки. Они получали по сто долларов с клиента,
правда. Волк слышал, что все проститутки половину сдают в специальный фонд
КГБ - разведке нужна валюта. Впрочем, и половина заработанной за пару часов
суммы составляет месячное содержание двух курсантов Высшей школы.
так же буднично отсчитал сдачу. Граждане СССР за подобную сделку могли
схлопотать восемь лет с конфискацией, интуристов это не касалось. Пришел
Жора Туз, чуть позже седой импозантный Граф - оба торговали валютой,
балансируя на грани шикарной богемной жизни и жалкого существования в
мордовской спецколонии усиленного режима. Если они будут вести себя
правильно и во всем слушаться курирующего офицера, то удержатся по эту
сторону опасной грани.
на табуреты и, привычно крутнувшись, навели на иноков неплотно сдвинутые
колени, как орудия главного калибра. Цапля и Щека досадливо сморщились, но
иноки увлеченно болтали между собой, не пытаясь рассмотреть, что открывают
короткие юбки.
парней, посадил за столик в углу, купил им виски и болтает, как с лучшими
друзьями, улыбается во весь рот, и они лыбятся в ответ, гадюки... Щека
немедленно переместилась за соседний столик и, превратившись в слух,
принялась строить глазки американцу. Это выглядело очень правдоподобно.
ни одного простого человека.
насторожил строгий взгляд зеленых глаз. Как будто девушка видела его
насквозь.
гостиница только для иностранцев!
много раз проводили рейды против фарцовщиков и спекулянтов.
Флинт Эрик
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Белов Вольф
Куликов Роман
Ибсен Генрик